Джек Вэнс. Месть. (Сборник) - Джек Вэнс

Она только кивнула, не в силах говорить. Затем грузно осела на пол и разразилась рыданьями. Двое полицейских перенесли ее в кресло и попытались успокоить. Вскоре прибыла и «скорая помощь». Санитары вынесли находящегося без сознания д-ра Тарберта, Бека увезли в одной из патрульных машин. Маргарет — в другой, замыкал кавалькаду автомобиль Маргарет с одним из полицейских за рулем.

Глава 9

Бека определили в федеральную психбольницу для душевнобольных с преступными наклонностями и там поместили в небольшую палату с побеленными стенами и бледно-голубым потолком. Окна в ней были из каленого стекла и еще зарешечены снаружи. Кровать привинчена к полу и устроена так, что под нее никак нельзя было пролезть. В палате не было абсолютно ничего, с помощью чего он мог бы повеситься — крючков, скоб, шпингалетов, электроприборов. Даже буртики и штыри дверных петель были запилены таким образом, что шнур или какая-нибудь импровизированная веревка все равно соскользнула бы с них.

Небольшая группа специалистов уделила довольно много времени тщательному обследованию психики Бека. Он нашел их людьми знающими, но либо не склонными высказываться прямо, без обиняков, в силу специфики своего служебного положения, прикрываясь грубовато-снисходительным отношением к обследуемому, либо весьма сомневающимся в своих предположениях и как бы бредущими наощупь в тумане, что могло объясняться как и неординарностью случая, с которым им сейчас пришлось столкнуться в своей практике, так и ошибочностью изначальных предпосылок. Психиатры же, в свою очередь, сочли Бека человеком, способным четко формулировать свои мысли, и воспитанным, хотя их не могла не возмущать та мрачноватая насмешливость, с которой он относился к различным тестам, картам, диаграммам и играм, с помощью которых они надеялись определить истинную меру его умопомешательства.

У них так ничего из этого и не получилось. Умственное расстройство Бека категорически отказывалось проявляться каким-либо объективным образом. Тем не менее психиатры оказались на редкость единодушными в своем интуитивном диагнозе «крайняя степерь паранойи». Они охарактеризовали Бека как «способного самым хитрым образом маскировать свои навязчивые идеи за вводящей в заблуждение непосвященных ясностью мышления». Столь хитро замаскировано его замешательство (они не преминули несколько раз подчеркнуть именно это), что только очень опытным психопатологам, таким как, например, они сами, под силу распознать это. Они докладывали, что Бек замкнут и апатичен, не проявляет особого интереса ни к чему, кроме состояния и местонахождения его жертвы, доктора Ральфа Тарберта, о встрече с которым он неоднократно просил, но в чем ему, естественно, было отказано. Они затребовали дополнительное время для еще более тщательного обследования Бека прежде, чем выносить конкретные рекомендации для суда.

Шли дни, и с каждым следующим днем паранойя Бека все больше и больше обострялась. Курировавший его психиатр выявил у него симптомы мании преследования. Бек все чаще исступленно оглядывался по сторонам, как бы провожая взглядом какие-то проплывающие в воздухе силуэты. Отказался от еды и похудел. Стал так бояться темноты, что в его палате перестали выключать ночью свет. Были отмечены два случая, когда он просто колотил воздух руками.

Бек страдал не только душевно, но и физически, испытывая постоянную болезненную пульсацию в голове и острые спазмы — примерно те же ощущения, которыми сопровождалась первоначальная денопализация, но, к счастью, не столь мучительные. Ксексиане не предупредили его об этих болях. Если им приходилось терпеть такое ежемесячно вдобавок к чудовищным пыткам в процессе самой денопализации, то Бек теперь уже вполне разделял их решимость ликвидировать нопалов в масштабах всей вселенной.

Тем временем какая-то непонятная деятельность внутри его мозга становилась все более интенсивной. Он все больше стал опасаться в самом деле сойти с ума. Психиатры с умным видом задавали ему заковыристые вопросы, делали большие глаза, выслушивая его ответы, а восседавшие на их плечах нопалы почти с таким же всепонимающим благодушием взирали на Бека. В конце концов палатный врач назначил ему успокоительное, но Бек категорически отказался от укола, страшась уснуть. Один из нопалов уже завис непосредственно у него над головой, нагло заглядывая ему в глаза; длинные щетинки, составлявшие его плюмаж, нервно дрожали и встопорщились, как перья купающегося в песке цыпленка. Врач вызвал санитаров, Бека схватили, насильно сделали инъекцию, и несмотря на всю свою отчаянную решимость ни за что не засыпать, он в изнеможении свалился на постель.

Проснулся он через шестнадцать часов и еще долго лежал, вперившись безразличным взглядом в потолок. Головная боль прошла, но общее состояние было вялым, как при простуде. Память возвращалась медленнее, фрагментарно. Обведя взглядом пространство вокруг себя, он к огромному своему облегчению не увидел ни единого нопала.

Дверь отворилась, санитар вкатил в палату тележку с едой. Бек приподнялся на локтях, посмотрел на санитара. Нопала не было. Пространство над его головой ничем не было заполнено. Из-за плеч его не выглядывали злобно-насмешливые глаза-пузыри.

Бек все понял, плечи его обмякли. Медленно подняв руку, он тщательно общупал затылок. Ничего, кроме собственной кожи и собственных колючих волос...

Санитар, глядя на него, задержался в дверях. Бек показался ему значительно успокоившимся, почти что нормальным. Такое же впечатление сложилось во время обходов и у палатного врача. Перебросившись несколькими фразами с Беком, он пришел к твердому убеждению в том, что Бек выздоровел. Памятуя об обещании, данном им Маргарет Хэвен несколькими днями ранее, он позвонил ей и сообщил, что она может посетить Бека в официально отведенные часы.

Во второй половине того же дня Бека поставили в известность о том, что пришла его навестить мисс Маргарет Хэвен. В сопровождении санитара Бек проследовал в уютную приемную, столь обманчиво похожую на вестибюль провинциальной гостиницы.

Маргарет кинулась к нему навстречу, схватила за руки. Пробежала внимательным взглядом по его лицу, и ее собственное лицо, бледное и осунувшееся, радостно засветилось.

— Пол! Ты теперь снова такой же, как раньше! Поверь мне! Я знаю, что говорю!

— Да, — сказал Бек. — Я вернулся к прежнему состоянию. — Они присели. — Где Ральф Тарберт?

Блеск в глазах Маргарет чуть поугас.

— Не знаю. Он потерялся из виду, как только выписался из больницы. — Она сжала руки Бека. — Меня просили не говорить с тобой на эту тему — врач опасается, как бы мое посещение не разволновало тебя.