Признания в любви. «Образ чистой красоты» (сборник) - Одри Хепберн

За время плавания я не раз вспомнила Дягилева, не любившего открытые морские просторы. Казалось бы, чего бояться мне, столько раз ходившей по морю на паруснике Вендора, пусть и огромном, но все же куда меньше океанских лайнеров? Я не боялась, но мы с Мисей обе страшно измучились и сильно простыли, а потому разглядывать огромную статую Свободы желания не было никакого.

Я уже привыкла к вниманию со стороны газет к собственной персоне, но то, что увидела в Америке, не шло ни в какое сравнение. Они щелкали своими камерами так, словно прибыла королева. Мися усмехнулась:

– Но ты и есть королева. Королева Моды.

Мадемуазель стали писать с большой буквы, все чаще добавляя Великая. Мне нравилось: Великая Мадемуазель.

Голдвин расстарался, нам был выделен специальный поезд (между прочим, полностью, вплоть до локомотива, выкрашенный в белый цвет!), чтобы довезти до Лос-Анджелеса, а на перроне встречала толпа голливудских знаменитостей во главе с Гретой Гарбо, поднесшей мне огромный букет орхидей. Честное слово, даже Вендору с его сумасшедшим размахом до Америки далеко.

Вендору не пришло бы в голову разместить в ванной телевизор, чтобы смотреть его, нежась в воздушной пене. А в апартаментах отеля «Уолдорф» такой обнаружился. У Вендора была роскошь древности, здесь – размах!

Саму работу в Голливуде вспоминать не хочется, собственно, просто нечего. Костюмы для Глории Свенсон в хорошо принятом критикой фильме «Сегодня вечером или никогда» удались, тоже были приняты прекрасно, но и только. Конечно, все актрисы не собирались носить только костюмы, созданные Шанель, некоторые, как Грета Гарбо и Марлен Дитрих, даже стали моими подругами и многое заказывали у меня, но заставить следовать их примеру всех поголовно…

– Сэм, к чему вам противостояние с целой армией актрис?

Мы сошлись во мнении, что эксперимент становится опасным, нет, не для меня – для положения самого Голдвина. Костюмы для Свенсон я сделала, свой миллион получила.

Но в Америке занималась не только и не столько кино (не по своей вине), сколько налаживанием деловых связей.

Ириб, конечно, был прав по поводу гигантизма во всем, а еще по поводу моих моделей в ведущих магазинах. «Сакс», «Маси’з» и многие другие торговали их бледными копиями, это стоило взять на вооружение, покупали-то охотно.

Еще появилась возможность познакомиться и даже подружиться с владелицей знаменитого «Вога» Маргарет Кейс и с главой «Харперс Базара» Кармел Сноу. Обе оказались окружены выходцами из России, и мое знакомство с Дягилевым, помощь Стравинскому и многим другим сыграли свою роль. Одно воспоминание о князе Дмитрии и его сестре княгине Марии поднимало меня в их глазах.

Визит в удивительную страну удался и не удался одновременно. То, что работать с Голливудом ни за какие деньги больше не буду, потому что это не для меня, как и создание театральных или балетных костюмов, стало понятно почти сразу, но я поняла и многое другое, а также многому научилась.

Поняла, что роскошь бывает разной – такой, как у Вендора, прячущейся за простотой и состоящей из традиций, а бывает выставленной напоказ, что незазорно окружать себя всяческими удобствами, особенно для гигиены, что заработать огромные деньги можно не только при помощи богатых клиенток, выполняя штучные заказы, но и в массовом производстве хорошей одежды. Элегантными хотят быть все: герцогини и швеи, банкирши и продавщицы, актрисы и домохозяйки. И если создавать одежду, которую смогла бы надеть каждая, – заработаешь не только миллионы, но и всеобщее уважение.

У меня получилось.

Америка выручила меня и позже, когда после многих лет отсутствия на подиумах я решила вернуться и предложила именно такую одежду – для всех. Париж почти освистал, а вот американки решительно приняли, и костюмы в стиле Шанель стали одной из самых популярных марок.

Но тогда мы с Голдвином контракт не возобновляли. По обоюдному на то согласию.

Ириб

Любовники бывают первый, второй… десятый… Любовь всегда единственная. Даже к сотому возлюбленному.

Я вовсе не желала, чтобы о наших с ним встречах судачили, а потому приобрела сначала имение «Ла Жербьер» у Мориса Гудекета, супруга Колетт, неподалеку от Парижа, а потом замок Мениль-Гийом с тремястами пятьюдесятью гектарами земли, где легко затеряться или спрятаться от чужих глаз.

Зачем? Мне надоели пристальные взгляды любопытных, хотелось побыть одной…

Но мы редко бывали в этих имениях, потому что Ирибу больше других мест нравилась «Ла Пауза». Если честно, мне тоже.

Ириб стал моей последней надеждой на счастье…

Ириб, Ириб, Ириб… он был везде и во всем вокруг меня. В тот год я только и слышала: Ириб.

Это он настоятельно посоветовал мне отправиться в Америку, хотя сам немилосердно прогорел там. Вообще-то, Ириб – это псевдоним, потому что произносить полное имя – Поль Ирибарнегарай – просто невозможно. Его мало кто звал даже по имени, обычно Ирибом.

Ириб прекрасный рисовальщик, работавший много где и много с кем, в частности с моим соперником Пуаре, которому создал отменный альбом с рисунками моделей «Платья Поля Пуаре глазами Поля Ириба». Он много где бывал и чем занимался, в том числе создавал костюмы для той же Глории Свенсон, а потом пытался сам снимать кино, но полностью прогорел и вернулся из Америки во Францию. Ириб был женат на прекрасной женщине Жанне Дирис, на средства которой беззастенчиво жил и которую столь же беззастенчиво эксплуатировал. Жанна с успехом играла на сцене театра «Водевиль», именно она познакомила Ириба с писательницей Колетт.

Ириб пытался создавать мебель и торговать ею, но у него при удивительном таланте и вкусе совершенно не было коммерческой хватки, потому от долгов пришлось спасаться в Америке, а потом из-за американских возвращаться в Париж. С Жанной они развелись. В Америке Ириб женился снова, теперь уже на состоятельной американке Мейбл, но и в этом браке счастье не состоялось.

Вернувшись во Францию, стал заниматься довольно необычным делом – рекламой. Америка научила. Некоторые слоганы Ириба действительно были смешны и запоминались, например для моющего средства, уже не помню, какого именно: «Отчистит даже пятна у леопарда».

Конечно, я была знакома с Ирибом и раньше, еще до его американской эпопеи и моей английской. Он словно ждал своей очереди, чтобы очаровать меня. Мы с Ирибом ровесники, но оба моложавые, стройные и подтянутые. Мог ли он стать моим мужем? Наверное, ведь мне уже немало лет и впереди только одиночество.

В Америке я получила новый урок благотворительности – можно не только переводить деньги на счета нуждающихся организаций, но и устраивать благотворительные выставки.