Последние дни Российской империи. Том 1 - Василий Криворотов

И Бог, и Царь, и народ воскресли. Они соединились и шли, сверкая иконами, блистая портретом венценосного хозяина, молясь и желая славы и победы Русскому Царю. Россия встала.

Что случилось? Он уже догадывался что, но не знал, как это случилось.

Он схватил газету. На первой странице был манифест. Германия объявила России войну.

Вот оно! Вот случилось то, чего с ужасом ожидали народы Европы. После сорокачетырёхлетнего мира разразилась война. В грозный час её начала Царь простил народу все его заблуждения, народ простил Царю его слабость, его нерешительность, его неудачи. Ходынка, Японская война — всё это было позабыто, неудачные Думы, плохие, никого не удовлетворяющие законы, все прощено. Сегодня же прогонят Распутина и завтра не будет партий, но будет Россия!

«Боже, Царя храни!»

Своё казалось таким мелким и ничтожным. Перед Саблиным стала Россия, дивно прекрасная, великая, сильная, непобедимая!

«Победы благоверному Императору Нашему Николаю Александровичу на сопротивные даруяй, и Твоё-ё сохраняя Крестом твоим жительство» — дружно пела толпа и слова эти принимали особенное, глубокое значение, которого раньше не замечал Саблин.

Он надел фуражку и вышел на улицу.

— Ура! — раздалось, едва показался он на подъезде. — Да здравствует Армия!

Сильные, мозолистые руки подхватили его и подняли на воздух. Тёмные загорелые лица рабочих смотрели на него восторженно.

— Да здравствует Армия!

Он шёл теперь с толпою, под руки с мужиком и студентом, а кругом, оглушая его, толпа пела: «Спаси, Господи, люди Твоя!»

Народ был с ним, народ готов был на всё. Жива была Россия. Вспоминались слова Христа: «Воздвигну церковь мою и врата адовы не одолеют ю!»

С Исаакиевского собора раздался торжественный звон. Плавно гудели колокола, их перебивали мелкие колокола и снова ударяли в большой — бом! бом! бом!

На высоких ступенях в золотых ризах стояло духовенство, ожидая народ. Оттуда неслось стройное пение клира и сливались нежные голоса соборных певчих с мощным рёвом толпы.

— Спаси, Господи, люди Твоя! — вздыхая, говорили мужики Саблину. — Спаси, Христос, и помилуй вас, голубчиков наших, офицеров царских.

Не было господ и народа, но был народ со своею Армией, с офицерами и Царём. Не было палачей и опричников! И мощно грянул хор толпы: «Боже, Царя храни!»

Германия объявила России войну, и перед призраком надвигающейся опасности воспрянула Россия, исчезли, попрятались в подполья бесы-разрушители, и народ, свободный от их пут, шёл, торжественно величавый, единый, сильный и могучий, со своим Богом, венчанным Царём.

— Царствуй на славу нам! Царствуй на страх врагам! Царь Православный! — неслось торжественными молитвенными выкриками к синему небу, и небо отвечало звоном колоколов: «бом, бом, бом!»

Все получило смысл и значение. В одно мгновение перед умственными очами Саблина встала вся его жизнь. Вспомнилась квартира Гриценки, кутёж и удар по лицу денщика, обнажённая Китти, нежная Маруся споры у Мартовой с молодёжью, доказывающей, что войны теперь стали невозможными и Армия не нужна, манёвры, «повзводно налево кругом» — всё получило особый смысл.

— Да здравствует Армия! — ревела толпа, а на паперти дьякон басил многолетие.

— Христолюбивому, победоносному воинству многая лета!

— Ура, ура! Да здравствует Армия!

— Многая лета! Многая, многая, многая лета! Час расплаты настал.

Ужели уйдёт теперь из жизни Саблин, мстя за поругание, нанесённое его жене Распутиным, ужели не отчитается за любовь и ласки Китти, за смерть Маруси, за весёлую сытную жизнь, за все те блага мира, за счастье носить мундир полка, за всё, что дали ему народ и Царь? Ужели покинет свой пост тогда, когда колышется над тёмными головами толпы портрет Государев и несётся гимн, тысячью голосов повторяемый, — Боже, Царя храни!

Восстала, поднялась великая Россия и в минуту опасности обратилась к Царю. Мёртвая глыба льда растаяла в сердце Саблина. Оно дрогнуло и простило. Его голос влился в мощный голос народа.

«Боже, Царя храни», — торжественной волною плыло и ширилось над залитым лучами ликующего солнца Петербургом.

1918-1920-1922 гг.

Примечания

1

Аарон Симанович покинул Россию перед революцией с большими средствами, сколоченными им в Петрограде. После войны дочь Распутина, Мария, нашла его в Берлине, хотя тот отказался помочь ей. Симанович издал в 1928 году свою книгу: «Rasputin, der allmachtige Bauer», в которой с бессовестной откровенностью и заносчивостью подробно описал всю свою деятельность в Петрограде, которой послужил на пользу мировому еврейству и на позор и осквернение России. Аарон Самуилович Симанович числится в списках русских масонов в эмиграции, изданных Н. Свитковым.

2

Содержание рассказа Рамсина построено на основании замечательного исследования распутинского вопроса др. Рудольфом Куммером в книге «Rasputin, ein Werkzeug der Juden». Все выдержки приведены в переводе с немецкого.

3

В своей книге Симанович с самодовольством и бахвальством писал между прочим:

«Мне была известна её (царицы) экономность, поэтому я давал особенно низкую цену драгоценным украшениям, которые она покупала у меня. Купив у меня что-либо, она обращалась к своему придворному ювелиру Фаберже. Если тот поражался низкой цене купленных у меня вещей, то она была очень рада этому. Для меня же благонаклонность царицы была самым главным. Часто она покупала у меня драгоценности на отплату, на что я охотно соглашался и доставлял ей этим особенное удовольствие. Особы из её окружения также хотели покупать у меня драгоценности на таких условиях. Они старались через меня иметь выгоду, и я шёл им охотно навстречу. Моей целью было завоевать благоволение ко мне этих людей, и я этого добился. Эти люди после старались быть признательными за мои услуги».

4

Аарон Симанович писал об этом:

«Вскоре я был для него (Распутина) незаменим. Я заботился о всех его дневных нуждах. Мой жизненный опыт и моё познание условий жизни в огромном Петрограде импонировали ему. Я помогал ему найтись в нём. Много тут было для него ново и чуждо, и он привык обо всём спрашивать меня, искать моего совета. Я стал, таким образом, его секретарём, управляющим и защитником. Без моего совета Распутин не предпринимал почти ни одного серьёзного шага. Я был полностью посвящён во все его дела и тайны. Если Распутин иногда становился невыносимым, я прикрикивал на него, после чего он вёл себя, как провинившийся школьник. Никто не знал об этом ничего, но все кругом знали, что я через Распутина мог добиться почти всего от царя и царицы, от министров и от большинства других, власть имущих персон».

5

Симонович пишет: Человек с кипящим через край, страстным темпераментом, нуждается в сильных глубоко возбуждающих переживаниях». А в другом месте: «Распутин, как страстный мужчина, находился в самых лучших отношениях со всеми известными лёгкими дамами столицы. Метрессы великих князей, министров и финансовых магнатов были с ним в дружеских отношениях. Он знал поэтому все скандальные истории и любовные отношения влиятельных мужчин, ночные тайны большого света и умел использовать все эти сведения для того, чтобы расширить своё влияние в высоких правительственных кругах. Метрессы в то время имели особенно большое влияние, и дореволюционный Петербург показал в этой области в высшей степени заслуживающие внимания случаи».

6

«Поэтому я доставал деньги для Распутина из особого источника, которого я никогда не выдам, чтобы моим сородичам не нанести ущерба», — писал Симанович в своей книге.

7

7 Симанович, утверждал в своей книге, что план покушения на жизнь старца был известен уже до его отъезда в Покровское. В своей книге он писал: «Но Давидсон (журналист-еврей из Питера) имел сведения о планированном покушении, которое Илиодор готовил против Распутина. Он был журналистом, хотевшим наблюдать покушение Гусевой из непосредственной близости. Он уехал в село Покровское в тот день, как Распутин со своими дочками... Давидсон мог после, как первый, объявить историю нападения Гусевой на Распутина».

Давидсон, зная о готовящемся покушении, не предупредил о нём ни жертву, ни власти?! Симанович же указал в своей книге на тот факт, что тёмные силы были заинтересованы в гибели старца именно в это решительное время. Они боялись Распутина-миротворца.

8