Времена смерти - Сергей Владимирович Жарковский

Я не реагировал. Слушал, запоминал. Но наружу – не реагировал.

Standby, реябта. Изменить я ничего не мог, и я просто ждал. Слушал и ждал. Запоминал и ждал. Происходящее не помещалось у меня в голове, наличные мои рефлексы были бесполезны ad hoc, и, выручая разум из беды, я подавил, поотключал все отключаемые эмоции, как учили нас в лётке – вообразивши себя роботом. Безответным, бессловесным, но к нужному моменту времени – работоспособным и полностью в курсе обстоятельств.

Standby, реябта. Вот только хватит ли батарейки? На сколько хватит меня держать огонь в дюзе без отрыва? Я отключил бы и дыхание, как умел, но мне надо было слушать… да вот ещё что: дышать – хотелось.

Standby. Выбор невелик – либо так, либо шок. Десять часов назад в дециметре от меня отрезали голову ещё живому Саулу Ниткусу.

Альфа светила прилежно, ровно, но купол был затянут сплошной пеленой буро-серых туч, трудно было даже угадать, где на куполе диск альфы, свет равнородно рассеивался по замутнённой атмосферой холмине. Я хотел есть, и обезвоживание уже чувствовалось. Когда крапало – я ловил языком капли. И жутко ныл позвоночник, а лечь я не мог, выворачивались фиксированные руки. Незаметно я делал «пилотскую» гимнастику. Это меня немного согревало: температура окружающей среды дрожала с порывами ветра и нередкими просыпами дождика в районе десяти плюса по Цельсию. Я надеялся, что стресс поможет моему оранжевому комбу усторожить меня от простуды. И конечно, дышать было… да, дышать было – не надышаться. И я дышал.

И слушал, слушал, слушал взвинченный растрёпанный монолог Мерсшайра.

Наконец он начал авторизованную лекцию о Марсе, ЭС-И-ЭС и хобоизме. Тут я понял почти всё. Со времён ужасной Третьей Марсианской известен «синдром истощения сущности», ЭС-И-ЭС. На Трассе, где драгоценен – каждый, ответственное лицо, коему пришла бы фантазия натурно проверить, а не обладает ли кто из ему подлежащих иммунитетом (именно иммунитетом!) к ЭС-И-ЭС – сие лицо было бы в сильно повреждённом состоянии загнано обратно в колбу тут же, не глядя ни на не, и никаких заслуг не хватило бы оправдаться. Да, запас устойчивости личной SOC к SOC-переменной конкретного грунта наличествует и определяется специальными приборами у большинства из нас. У кого от природы устойчивость побольше – идут в десантники. Устойчивость можно немного развить, повысить её резерв – ну, как прыгун в высоту за годы напряжённых тренировок улучшает результат с трёх метров до трёх метров пяти сантиметров. Сто мучительных часов в «карусели», пять-шесть литров исторгнутой блевотины – три-пять лишних минут на грунте. Устойчивость – расходуемый параметр. «Выгулял» резерв – спасибо. Отныне ты либо истый космач (и заведуешь питейной (как «Вольт» Саму) или веселишь людей (как Ларс Плодкин)), либо ты, с Солнечной Визой по выслуге, с почётом возвращаешься на Землю, в SOC её материнскую…

Зелёный мир на Трассе объявляется доступным для посещения только после развёртывания на грунте нескольких (а лучше многих) спасательных станций с персоналом из субъектов адаптированных клонов. Зачатых в секвенсоре на этом конкретном грунте, в этой конкретной SOC. Но о бройлерах позже.

Никто никогда на Трассе не слышал об иммунных к ЭС-И-ЭС. Даже слухи не ходили. Впрочем, и сам ЭС-И-ЭС – на Трассе редкость. Повторяю, никому, просто никому не может придти в голову специально сбрасывать на грунт людей и с любопытством ждать, а не выживет ли кто. Нештаты в десантах очень редки. Но случались, и страшной смертью гибли поражённые ЭС-И-ЭС, те, кого не успевали (не могли) по нештату эвакуировать с грунта до срока истощения устойчивости. Люди гибли смертью страшной. И, главное, гибли долго…

Да нам и без ЭС-И-ЭС не мало кажется. Хватает гораздо более конкретных и близких ужасов – «синдром смещённого сознания» (контузия при схождении из надримана без защиты наркаутом), депрессии различных степеней тяжести и их апофеоз – кафар, метафилия, плайферизм, таймаут – потеря временной ориентации (жуткая штука, излечимая, слава богу), не говоря уже об вовсе прозаических болезнях сомы, и о её поражениях недружественной средой… декомпрессии, обморожения, облучения… и прочие – метеоритные атаки…

Но Земля – планета непростая, не устану повторять. На Земле возможно всё. Часто – волею Императора.

…«Хобо», то есть человек, иммунный к ЭС-И-ЭС, действительно «бывает», и определяется натурно. Технология выявления незатейлива. По приговору суда. От рейсера Земля – Марс отделяется секция с осуждёнными, т. н. «свежачок», и совершает мягкую посадку в районе назначенного лагеря выживания. Каждый новоприбывший – в отдельной бронированной камере – «телефонной будке» (?). Сорок суток – зарегистрированный предел запаса устойчивости к SOC-переменной Марса. Затем «гироскопы сущности» встают на упоры, устойчивость истощается. И: выживаешь – не выживаешь. Процент выживших мало того что ничтожен, так ещё и прогнозированию не поддаётся: не выявлено никакой корреляции между определимым запасом устойчивости пациента и наличием-отсутствием иммунитета. Игра круглыми костями, как выразился Мерсшайр. Человек с длинным резервом живёт свои сорок суток (Марс – солнечная планета, резерв по умолчанию большой, именно это обстоятельство спасло участников Первой и Второй экспедиций двадцатых годов двадцать первого века). А потом – бац, и потёк. А несчастный коротышка, начавший молиться за собственный упокой через двенадцать часов, может продолжать молиться и неделю, и две, и сорок суток, и год. Лично у Мерсшайра резерва не было вообще. Однако ж вот он вот, Мерсшайр.

…В лагере, где выжил и выживал Мерсшайр (и остальные мои новые знакомцы), однажды на протяжении целого среднего года потекли все четыреста с гаком (?) спущенных – ни единого выжившего. Удачный год – двое выживших на лагерь. Сколько лагерей всего – Мерсшайр не знал[74]. Лагерь Мерсшайра «Хасбанд», содержал всего тринадцать хобо – и десять из них отправились сюда, выполнять (…)[75] миссию «Каплун»… Клонировать хобо невозможно. Хотя попыток яйцеглавые не оставляют, но всё это чепуха. Далеко ходить за примером не надо – Долли Салло. Точно скопированный клон Салло потёк в «спец-свежачке» почти мгновенно. Ужасно было смешно, как Долли сама себя хоронила.

…Мерсшайра посадили на Марс семь средних полных назад, Хана – почти одновременно, девочку Прхалову – год назад. Теперь касательно мертвецов. «Вы тут все в Космосе думаете, что это такая долгая агония у поражённых ЭС-И-ЭС? Если бы!»

Я слушал.

…Мы все тут в Космосе ужасно ошибаемся. Это не агония. Это род существования. Среди не выживших процент «посмертно активных» («слей» и «обслей») очень высок – тридцать из ста шевелятся как мама не