Гарем ефрейтора - Евгений Чебалин

– Мне трудно что-либо предложить. Я должен посоветоваться.

– Мы уже советовались с военными. Они внесли свое предложение. А что предложит нарком Берия, пока его заместитель «быбыкает»?

– Выселить! – пронзительно и страстно выпалил нарком.

– Куда?

– В Сибирь.

Сталин пошел к карте. Проходя мимо Серова, спросил негромко, буднично:

– Как мыслит академик?

– Выселить чеченцев и ингушей? – не мог прийти в себя Серов.

– С немцами проституировали в сорок втором и настырно готовы продолжать эту проституцию сейчас чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы. А если полезут турки с огнем на этот мусульманский порох?

– Это не вопрос, – раздраженно и жестко уронил Сталин, стоя у карты. – Вопрос в другом. Куда? Мнение наркома – в Сибирь. Какое мнение у заместителя?

«При чем тут я?! Зачем зам, когда Лаврентий и Каган?»

Сталин ждал ответа, и Серов, осилив тошнотворную давящую панику, порожденную непонятной неотступностью Сталина, наконец ответил:

– Это зависит от цели. Если цель – полностью уничтожить четыре народа, тогда Сибирь. Речь идет о южных нациях в разгаре зимы, товарищ Сталин. Они не выживут сейчас в условиях Сибири.

– А ты поезж-а-а-ай, печки им там поставь! – пронзительно выпевая гласные, посоветовал нарком. Заложив руки за спину, покачивался с носков на пятки. – Сортиры теплые привези!

– Вы таки нас удивляете, Лаврентий Павлович, – ржавенько просочилось вдруг издалека, от настенных штор, и Серов вздрогнул от холодного мазка этого голоса. – Товарищ Серов мыслит политическими, гуманными категориями. А как вы мыслите? Вы хотите трезвой, государственной предосторожности, которую поймут, одобрят в Европе и во всем мире? Или вы желаете закордонных обвинений в адрес товарища Сталина по поводу его кровожадности?

Зачем кошмарная Сибирь даже для бандитских чеченцев, когда есть солнечный Казахстан? Мы не варвары, не дикие хазары, а цивилизованные политики. И нас категорически поставили перед необходимостью защитить нефтеносный тыл!

«Дурачок. Зачем нам истреблять горцев в Сибири? Они живые нужны. Живые, но прореженные твоими волкодавами, но облитые мочой и измазанные своим дерьмом в скотовозах. Их надо нафаршировать злобой, как рыбу чесноком и перцем. Надо пропитать злобой и местью каждого из них, чтобы даже волчата этих волков в пятом колене, только народившись, еще не раскрыв глаза, уже скалили зубы на русский запах. Тогда России не знать покоя. Горские племена, пока жив последний звереныш, станут грызть зад и пятки этой сучьей великоросской бабе… А мы постараемся задрать подол спереди матушке-России, мы еще сделаем это. Но, видит Иегова, горцев должен выселять русский генерал и русский солдат».

«Зачем поддержал?» – изнывал в догадках Серов, ибо от поддержки Кагановича тянуло непонятным и таким леденящим сквозняком, что бычий напор наркома с его сибирской мерзлятиной как-то опал и пожух в сравнении с заботой Кагановича.

– Остановимся на Казахстане, – неожиданно легко уступил Сталин этой заботе. – Остается последнее: кому поручить эту акцию? Что скажет нарком?

– Мне поручите, товарищ Сталин. Кобулову тоже можно, – вожделенно и глубоко задышал нарком. – Нам двоим поручите.

– Поручим ему, Лазарь? – с любопытством развернулся к зашторенному окну генсек. – Смотри, как он сильно хочет. Допек его Исраилов.

– Нельзя, Иосиф Виссарионович, – пожевал тонкими губами, озабоченно вскинул брови домиком Каганович.

– Почему нельзя?

– Здесь сердечность нужна. Давай сердечному Серову поручим.

Он мимолетно и легко уронил это «давай» фривольным духом прильнув к Верховному на миг – показательно для всех. Он безошибочно вел свою партию, гармонично слитую с партией генсека. Пока одну мелодию выпевали они, сладостную и понятную им двоим.

– В этом деле сердечности мало, – сыграл в поддавки вождь.

«Давай, Каганчик, станцуй свой «семь-сорок» для Европы».

– Я разве держал в уме одну сердечность генерал-лейтенанта? – слегка озаботился Каганович. – Вы, конечно, можете не помнить, кто задавил восстание в Грозном в сорок втором. Но вы, товарищ Сталин, должны помнить, как это было виртуозно сделано: малой кровью и с большим вкусом. А что нам нужно сейчас для выселения? Я таки утверждаю: именно большой политический и военный вкус. А он категорически есть у товарища Серова, если иметь в виду его прошлую идею: отменить горцам налоги и недоимки, дать им товаров и сытно покушать. Пусть мне кто-нибудь скажет, что это плохая идея. Ты же так не скажешь, Лаврентий Павлович?

– Не скажу. Зачем мне это говорить, – согласился Берия: сворачивали набекрень мозги тактические зигзаги вождя с Кагановичем.

– И правильно сделаешь, – похвалил Каганович.

– Мы пойдем навстречу вашей идее, товарищ Серов, – вклинился Сталин. – Можете передать Иванову и Моллаеву в Чечне: пусть везут в горы мануфактуру, керосин, кукурузу, белье, соль, муку. Пусть подготовят на имя Андреева и Микояна ходатайство о списании с колхозов недоимок и налоговых платежей, как с Дагестана. А вы, товарищ Серов, тем временем продумывайте переселение. Решение ГКО и НКВД будет готово завтра. В феврале сделаем постановление Верховного Совета о ликвидации мусульманских районов севернее Дагестана. Они там сидят сравнительно тихо. С чем вы не согласны?

Ожидая ответа от генерал-лейтенанта, он с холодным любопытством оглядывал его: Серова ломала тяжесть наваленной Сталиным задачи.

– Позвольте присоединиться к предложению товарища наркома, – наконец отозвался Серов. – Кандидатура Кобулова более подходит, если поручать акцию выселения заместителю.

– С первым мятежом в Шатойском ущелье и у Агиштинской горы справились вы, а не Кобулов. Почему не хотите опередить второй?

Серов подрагивал в нервном ознобе, вершил дикое насилие над собой: по углям ступал босыми ногами.

– Там я воевал с бандитами и диверсантами…

– Договаривайте.

Серов молчал.

– Что вы хотели сказать? Что теперь придется воевать со стариками и женщинами?

– Да, товарищ Сталин.

– Именно потому мы посылаем вас, а не Кобулова. Вы отказываетесь?

Сталин ждал. С интересом ждал Каганович. Азартнее подбирал рыхлое тело нарком. Бунт?!

– У меня нет такого права – не выполнить приказ, – изнемог и сломался Серов.

– Хорошо, что вы это поняли, – брезгливо и цепко оглядывал поникшего генерала Сталин.

– Разрешите вопрос, товарищ Сталин, – неожиданно подал голос Серов.

– Что вам непонятно?

– Как мне объяснить Иванову и Моллаеву эти две акции: завоз в горы продовольствия, списание долгов и – выселение? Первое противоречит…

– А кто вас уполномачивал говорить Иванову и Моллаеву о выселении? Мы сами оповестим их, когда придет время. Ваше дело приласкать горцев. И готовиться к очистке гор. Вы не видите связи между первым и вторым?

– Нет, товарищ Сталин.

– Близорукость еще простительна для генерал-майора, но не для генерал-лейтенанта, который хочет стать генерал-полковником. Советская власть руками примазавшихся врагов, ренегатов и предателей притесняла горца. Это мы сейчас немножко исправим, накормим его, оденем, обуем. Горец поддался на вражескую пропаганду, готовит второй мятеж. Мы его за это строго накажем. Что здесь непонятного? Поезжайте в Грозный завтра. Используйте все полномочия представителя Ставки.

– Разрешите идти?

– Покажите руки, – негромко велел Сталин.

– Простите, я…

– Руки покажите.

Генерал поднял ладони. Руки заметно подрагивали. Сталин всмотрелся. Усмехнулся, кивнул:

– Так и знал. Идите.

Проводил взглядом Серова, обернувшись, сказал Кагановичу:

– У этого мужичка чистенькие руки. Захотел прожить с чистыми руками всю жизнь. Пусть немножко испачкает их.

Перед отлетом вспомнил Серов об опальном, разжалованном в майоры Аврамове и его сыне. Гнет, ломает их там Кобулов. Сожрет ведь и не поперхнется. Надо сегодня же, сейчас…

ЦК ВКП(б) тов. Андрееву

СНК СССР, тов. Микояну

… В горы направлено 370 тонн керосина, 9 тыс. метров мануфактуры, 3 тыс. комплектов белья, 3 тыс. тонн кукурузы из фонда госпоставок плоскостных районов.

Просим распространить постановление ГКО по Дагестану на Чечено-Ингушскую АССР:

1. Списать с колхозников горных районов недоимки и налоговые платежи.

2. Освободить колхозников горных районов от долгов и обязательных поставок сельхозпродуктов за 1942-1943 гг. в связи с крайним обнищанием горского населения и растущим в результате бандитским контингентом.

Глава 28