Доля Пути: Лето - Константин Пирожков

Я принялся за работу сразу как очнулся. Всё погребение заняло часа четыре. — Солнце уже клонилось к закату, а дождь, под которым мне пришлось работать, кончился около часа назад. Честно говоря, пока копал и обустраивал могилу, я не чувствовал усталости и боли, которая осталась после достижения третьего порога. Работал я с мыслью о том, что хоть это я могу сделать для той, кого не успел спасти. Это придавало мне сил и немного заполняло пустоту, образовавшуюся во мне.

Вернувшись ко входу в пещеру я окинул отсутствующим взглядом имущество четверых иномирцев, сваленное в кучу. Глянул на арку входа, по краям которой продолжали тускло светиться Вязи. Мазнул взглядом свой рюкзак — я не ел с утра. — Ничего не хотелось делать. Я просто не знал — зачем. Хотя... кое-что закончить нужно. — Кто же Её помянет, если не я?

Из рюкзака вытащил полуторалитровую баклажку с домашней настойкой. — Когда Ильяс-ака увидел в моём списке водку, он усмехнулся и с некоторым осуждением посмотрел на меня. Я отговорился тем, что алкоголь мне нужен для технических целей — так ведь оно и было. Не для себя заказывал, для горного Хозяина. И вот, получается, что обманул. Значит, может Идущий врать, хоть и задним числом. Эта мысль развеселила меня, если можно назвать весельем горькую усмешку. Вытаскивая настойку, заметил помятую металлическую чашу — одному выпивать нехорошо.

Опустилась ночь, я сидел у костра, пил самогон прямо "с горла" — не знал, что так умею — и курил трубку. С той стороны, где я "накрыл" горному Хозяину, послышались звуки, сообщившие мне, что поминаю я уже не один. А дальше, снова началось светопреставление, как тогда на плато. Только в этот раз, страха не было — я решил присоединиться.

Шквалистый ветер выл на все лады, земля и скалы дрожали, а на вершине горы, из обломков которую насыпал покойный стихийник, стоял нетрезвый человек-гроза и от него во все стороны протягивались электрические разряды, огненные искры взлетали вверх и вспышки «Зарницы» периодически освещали бо́льшую часть долины. Определённо, дуэт спелся.

В настойке было градусов пятьдесят, в бутылке я себе оставил грамм шестьсот — да мне никогда много и не нужно было. Глубокой ночью я был уже "в дрова", поэтому последнее что запомнил были десятки, а может сотни горящих глаз, усеявших склоны холмов и вершины скал. Вой, крики, рычание свиты Хозяина разнеслись на многие километры вокруг.

«Гляди, сестрёнка — таким поминкам и боги позавидуют!» — что-то такое орал я в исступлении.

Кажется, я даже выл, вместе со слугами Хранителя. Вырубился, в общем, концовку мероприятия помню плохо.

***

Проснулся я будто от толчка. Резко вскинулся и тут же поплатился за это адской головной болью — закусывать надо. Не переставая шарить вокруг мутным взором, я вытащил из рюкзака кружку и стал заливать родниковой водой пустыню, образовавшуюся в моём горле. Врагов рядом не наблюдалось, я прислушался к себе и понял, что тот толчок был не снаружи, а изнутри.

Чувство, точно такое, как тем вечером, когда я впервые почувствовал чужих в ущелье. Страх? — Нет. Любопытство, предвкушение и даже жажда боя — вот, что я испытал в тот момент. Ещё вчера у меня не было цели, а сейчас она появилась, заполняя Пустоту. Жуткое похмелье не помешало мне собрался за считанные секунды — оба ножа в ножнах, одежда на мне, два оставшихся зелья в разгрузке, набрал флягу воды и, жуя на ходу чёрствую лепёшку с сыром, я быстрым шагом направился ко входу в ущелье. Это — мой Мир, пусть пришельцы боятся!

Не знаю, почему этот отрезок древнего русла ручья не стал частью долины, я не геолог. Подъём по этим валунам, больше похожим на лестницу гигантов, давался нелегко. Однако, я пёр, как танк — пыхтя, потея и матерясь, с безумной улыбкой берсерка, которому сообщили, что можно, наконец, подраться. Несмотря на своё не совсем адекватное состояние, я действовал рационально — Наставник крепко вбил в меня мысль о скоротечности бытия дурней, которые пренебрегают осторожностью. Ещё в лагере обсыпался «Тишью» и запустил «Дозор», а войдя в ущелье, раскрыл «Лазутника».

Ущелье не было сильно протяжённым, но из-за многочисленных изгибов и поворотов, оно не просматривалось дальше чем на пол сотни метров. Чувство всё сильнее стучало в груди. Минут через десять-пятнадцать, я дошёл до относительно ровной площадки, с обожённым участком в центре — от костра. Видимо, здесь первые увиденные мной пришельцы решили переждать ночь. Где-то тут лежала связанная девушка... Знала ли она уже тогда о своей участи? Я тряхнул головой, отгоняя ненужные сейчас мысли, и двинулся дальше. Ещё пара минут и я встал перед... Сразу и слов не подобрать.

Ущелье резко раздалось вширь, а его склоны превратились в отвесные ровные стены. Каменный коридор, шириной в десяток и длинной в сотню метров, заканчивался треугольной скалой, которая сильно напоминала грань пирамиды, только... природной что-ли — вершина скалы была усечённой, а боковые грани плавно переходили в сплошной скальный массив. Будто люди, очень давно, лишь доработали природную заготовку, создав фронтальную грань. В центре этой грани была расселина, больше похожая на изогнутую трещину — от пола до середины скалы — примерно в шесть-семь метров. В ширину эта трещина была около трёх метров и была затянута дымчатой пеленой, которая переливалась всеми цветами радуги.

Я остановился за несколько метров до Врат — а как ещё это назвать? Передо мной, каменный пол был тщательно очищен от "крошки", пыли и мусора. На этом участке колдун создал некий ритуал, от которого остались лишь выжженные контуры и оплавленные камни — видимо, аналог усилителей. Наставник не рассказывал про такое, но доказательство прямо передо мной — есть возможность использовать межмировые Врата