Империя. Настоящее и будущее. Книга 3 - Константин В. Малофеев

При этом Владимир Кириллович, поддерживая крушение безбожной власти, резко дистанцировался от тех, кто разрушал само государство: «Как глава российского Императорского дома и блюститель нашей многовековой исторической традиции я всегда буду всячески способствовать всем созидательным стремлениям наших соотечественников и решительно отвергать все разрушительные выступления, даже если они исходят от людей, заявляющих о своей верности нашему великому прошлому»[486] (обращение от 20 декабря 1990 года).

Автор этой книги 17-летним монархистом находился в числе тех, кто 5 ноября 1991 года восторженно встречал Великого князя в Санкт-Петербурге, которому незадолго до того было возвращено историческое название. Среди официальных лиц, занимавшихся организацией визита, был председатель Комитета по внешнеэкономическим связям 38-летний Владимир Путин. Возможно, именно общение с Великим князем и его семьей позволило Путину, уже ставшему президентом, так ответить на вопрос о возможности восстановления монархии в России: «При определенных условиях». Путин чрезвычайно высоко оценивает монархическую форму правления: «Монархия играла и играет до сих пор положительную роль… Монарху не нужно думать, изберут его или нет, мелко конъюнктурить, как-то воздействовать на электорат. Он может думать о судьбах своего народа и не отвлекаться на мелочи»[487].

Великий князь Владимир Кириллович скончался в апреле 1992 года. Ему наследовала его дочь, Великая княгиня Мария Владимировна. В настоящее время российский Императорский дом состоит из нее и ее сына, Великого князя Георгия Михайловича. Они являются единственными законными наследниками императорской династии Романовых.

Однако в отличие от Учреждения об Императорской Фамилии, которое в настоящее время сохраняет статус лишь династического акта Дома Романовых, Конституционное Собрание, созванное в соответствии с современным российским законодательством, правомочно решать любые вопросы учредительной власти, в том числе и те, которые касаются формы правления и кандидатуры будущего императора.

Сегодня, когда на украинской территории Россия воюет со всем мировым Ханааном за возрождение Империи, такая кандидатура представляется нам очевидной. Это глава государства Российского Владимир Владимирович Путин. Всенародная поддержка нашего президента превышает 80 %. Этот авторитет заработан 20-летней безукоризненной службой Отечеству. При этом следует помнить, что, когда в 1999 году Путин принимал президентский пост от непопулярного Ельцина, рейтинг доверия верховной власти в стране составлял всего 4 %. Так что нет ни малейшего сомнения в том, что высокий авторитет президента у народа России – исключительно его личное достижение.

Вне зависимости от того, кого Конституционное собрание назовет Государем Императором, Путина или наследника Дома Романовых, само возрождение Империи во главе с Божьим помазанником вернет Россию на путь ее божественного служения – быть Катехоном, удерживающим мир от зла. Господь Бог не оставит нас без царя, ибо, по словам Священного Писания, «сердце царево в руце Божией».

Вселенская Церковь

Возрождение православной Империи поставит важнейший вопрос устроения Православной Церкви. За всю свою историю Россия видела симфонию царя и патриарха только в XVII веке. Московское патриаршество было учреждено в 1589 году при святом царе Федоре Иоанновиче и упразднено Петром I в 1721 году. На протяжении почти двухсот лет Российская Империя жила без патриарха, и только после революции, в 1918 году, патриаршество было восстановлено. Однако к этому моменту в России не стало царя.

Сейчас у нас есть патриарх, но нет монарха. В советское время гонимая Церковь строила отношения с безбожной властью так же, как это делали ранние христиане. Опираясь на жертвенный опыт древних мучеников, Церковь выстояла и дала миру тысячи новых мучеников за Христа. Сегодня Церковь более не гонима, но по-прежнему отделена от государства в духе масонских революционных конституций. При этом у нашей Церкви нет и за всю ее историю не было опыта сосуществования с теплохладным «демократическим» государством.

Отношение Русской Православной Церкви к новой демократической власти основывается на формуле из Послания апостола Павла к Римлянам: «Ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим 13:1). Все тысячелетнее богословие, разрабатывавшее доктрину симфонии между Церковью и государством, к нашим нынешним политическим реалиям неприменимо, поскольку оно оперирует понятиями священства и царства, тогда как современная Российская Федерация – республика.

Патриарх Кирилл, выступая 2 февраля 2009 года на приеме в Кремле по случаю своей интронизации, отметил: «В новых условиях мы сознаем невозможность осуществления этого идеала, который родился в I тысячелетии, но с другой стороны, мы, как Церковь, сознаем необходимость, чтобы дух симфонии направлял наши мысли и дела в построении модели церковно-государственных отношений… Мы живем в современном демократическом государстве… Общепризнанными являются и те принципы, которые заложены в нашу государственную Конституцию. Поэтому дух симфонии, но не буква, должны реализовывать себя в рамках того законодательного поля и на основе тех конституционных положений, которые существуют»[488].

Возрождение Империи сделает возможным осуществление идеала церковно-государственной симфонии и восстановит тысячелетнюю традицию православного Ромейского и Московского царства. Отношения священства и царства в Империи были подробно определены еще во времена святого царя Юстиниана: «Величайшие дары Божии, данные людям высшим человеколюбием, – это священство и царство. Первое служит делам божеским, второе заботится о делах человеческих. Оба происходят от одного источника и украшают человеческую жизнь. Поэтому цари более всего пекутся о благочестии духовенства, которое со своей стороны постоянно молится за них Богу. Когда священство будет во всем благоустроено и угодно Богу, a царство будет по правде управлять вверенным ей государством, то будет полное согласие [греч. «симфония» (συμφωνία), – К. М.] между ними во всем, что служит на пользу и благо человеческого рода. Поэтому мы прилагаем величайшее старание к охранению истинных догматов Божиих и чести священства, надеясь получить чрез это великие блага от Бога и крепко держать те, которые имеем»[489] (6-я новелла «Корпуса гражданского права» 534 года).

В Эпанагоге, своде законов конца IX века, составленном императором Василием I Македонянином, определение симфонии получило дальнейшее развитие – царство и священство были уподоблены телу и душе человека: «Мирская власть и священство относятся между собою, как тело и душа, необходимы для государственного устройства точно так же, как тело и душа в живом человеке. В связи и согласии их состоит благоденствие государства»[490]. Христолюбивый император Иоанн I Цимисхий в полном согласии с Эпанагогой писал во второй половине X века: «Я признаю две власти в этой жизни: священство и царство. Создатель мира вручил первой заботу о душах и последней – заботу о телах; если ни одна из них не ущемлена, мир находится в безопасности»[491].

Мир перестал быть безопасным, когда римские папы, первенствующие в чести среди иерархов Церкви, начали пропагандировать догмат о своей непогрешимости и перестали заботиться о православной душе Империи. Они обратили свои заботы к телесному и мирскому – стали земными владыками. После схизмы 1054 года олицетворением священства стали патриархи Константинопольские. Свой крест они несли до 1439 года, когда и патриарх, и император Царьграда по политическим соображениям изменили православию,