Третий рейх. Зарождение империи. 1920–1933 - Ричард Эванс

Политика координации, затронувшая музыкальную жизнь и точно так же влиявшая на все остальные стороны жизни немецкого общества и культуры, была разработана не просто с целью устранить альтернативы нацизму и установить наблюдение и контроль над всем немецким обществом. В то время когда штурмовики сокрушали оппонентов нацизма, Гитлер и Геббельс использовали средства, с помощью которых пассивных сторонников можно было превратить в активных участников «национал-социалистической революции», а колеблющихся и скептически настроенных настроить на сотрудничество. На пресс-конференции 15 марта 1933 г. Геббельс объявил, что новое правительство

не будет долгое время спокойно осознавать, что имеет поддержку 52 % населения, и наводить ужас на остальные 48 %, но, напротив, следующей своей задачей видит завоевание симпатий этих 48 %… Недостаточно, чтобы люди примирились с нашим режимом или чтобы они заняли нейтральную позицию по отношению к нам, напротив, мы будем работать с людьми до тех пор, пока они не станут нашими преданными союзниками[914].

Высказывание Геббельса было интересным, потому что в нем признавалось, что почти половина населения испытывала ужас, и потому что в нем высказывались амбиции завоевать сердца и умы тех людей, кто не голосовал за коалицию на выборах 5 марта. Планировалась «духовная мобилизация», сравнимая с массовой военной мобилизацией 1914 г. И для того, чтобы реализовать такую мобилизацию, правительство Гитлера приняло одно из своих самых оригинальных организационных решений, создав Рейхсминистерство народного просвещения и пропаганды, учрежденное специальным декретом от 13 марта. Пост министра и место в правительстве было предоставлено Йозефу Геббельсу. Его беспринципные и изобретательные пропагандистские кампании в Берлине, где он был региональным руководителем нацистской партии, и в первую очередь его действия в ходе избирательной кампании, которая завершилась победой коалиции 5 марта, завоевали восхищение Гитлера[915].

Новое министерство было организовано вопреки воле консервативных членов кабинета, таких как Альфред Гугенберг, который с недоверием относился к «социальному радикализму» Геббельса[916]. Пропагандистские кампании нового министра последних лет изобиловали обличительной риторикой против «реакционеров» и националистов вроде него самого. Более того, как признавал сам Геббельс, слово «пропаганда» было «весьма дурным словом, у которого всегда было горькое послевкусие». Оно часто использовалось в качестве оскорбительного термина. Поэтому включение этого слова в название министерства стало довольно смелым шагом. Геббельс оправдывал это, определяя пропаганду как вид искусства, которое заключается не во лжи и извращении истины, а в стремлении «понимать душу народа» и в умении «разговаривать с человеком на доступном для него языке»[917]. Тем не менее было не совсем понятно, какие области знания должны попадать в рамки «народного просвещения и пропаганды». Изначально при обсуждении возможности создания такого министерства в начале 1932 г. Гитлер предполагал, что оно возьмет на себя образование и культуру, но ко времени своего фактического учреждения образование традиционно было передано в ведение отдельного министерства, которое с 20 января 1933 г. возглавлял Бернхард Руст[918]. Тем не менее основной задачей нового министерства Геббельса, как об этом объявил Гитлер 23 марта 1933 г., была централизация контроля над всеми областями культурной и интеллектуальной жизни общества. «Правительство, — заявил он, — начинает систематическую кампанию по восстановлению национальных моральных устоев и материального благосостояния. Для этой цели будут использоваться все ресурсы образовательной системы, театры, кино, литература, пресса и телевидение. Они станут инструментом для сохранения вечных ценностей, которые составляют неотъемлемую часть души нашего народа»[919].

Состав этих ценностей, разумеется, должен был определяться режимом. Нацисты действовали, исходя из предположения, что они и только они благодаря Гитлеру обладали внутренним знанием и пониманием природы немецкой души. Как мы видели, миллионы немцев, которые отказались поддержать нацистскую партию-большинство населения даже на полудемократических выборах 5 марта 1933 г., — по их мнению, были совращены влиянием «еврейского» большевизма и марксизма, контролировавшимися евреями СМИ, еврейским искусством и развлекательной сущностью веймарской культуры, а также другими антигерманскими силами, которые отчуждали людей от их внутренней немецкой природы. Таким образом, задачей министерства было возвращение немецкого народа к его корням. Геббельс заявлял, что народ должен был начать «думать как одно целое, действовать как одно целое и служить своему правительству со всей преданностью и искренностью»[920]. Цель оправдывает средства — Геббельс был далеко не единственным нацистским лидером, который придерживался этого принципа:

Мы создаем министерство пропаганды не для того, чтобы оно существовало само по себе и было закрытым образованием, — оно является средством для достижения цели. И если цели можно достичь с помощью данного средства, то оно хорошо… У нового министерства есть только одна цель — привить абсолютно всем людям идею о неизбежности национальной революции. Если эта цель будет достигнута, то кто угодно может осуждать мои методы. Это будет совершенно неважно, поскольку в этом случае окажется, что министерство своей работой смогло достичь поставленных перед ним целей[921].

Эти методы, продолжал Геббельс, должны были быть самыми современными из доступных. «Рейх не должен гнаться за развивающимися технологиями, рейх должен идти с ними в ногу. Приемлемыми можно считать только самые современные достижения»[922].

Чтобы реализовать эти намерения, Геббельс укомплектовал свое министерство молодыми, хорошо образованными нацистами, которым не приходилось бороться с укоренившимся на государственной службе консерватизмом, господствовавшим в подавляющем большинстве высших органов государственного управления. Основная масса была членами партии еще до 1933 г., почти 100 из 350 чиновников министерства носили партийный золотой значок почета. Средний возраст едва превышал 30 лет. Многие из них занимали такие же или схожие должности в службе партийной пропаганды, которая также находилась в ведении Геббельса. К 22 марта министерство удобно расположилось в огромной штаб-квартире в бывшем Орденском дворце на Вильгельмплац. Построенный в 1737 г. дворец в начале XIX в. был обновлен знаменитым прусским государственным архитектором Карлом Фридрихом Шинкелем. Однако на вкус Геббельса изысканные гипсовые узоры и украшения из штукатурки не были достаточно современными, и он потребовал их удалить. Получение разрешения на это показалось новому министру слишком долгой процедурой, поэтому он пошел коротким путем, как написал об этом в своем дневнике 13 марта 1933 г.

Поскольку все создают препятствия для реконструкции и отделки даже моего собственного кабинета, я без дополнительной суеты взял несколько строителей из CA и ночью приказал им разбить гипсовую лепнину и деревянные инкрустации, а папки, которые пылились тут на полках с незапамятных времен, заставил сбросить вниз с лестницы. Только грязные облака пыли остались свидетелями исчезнувшей бюрократической помпезности.

Вскоре после въезда в новую резиденцию министерство учредило отдельные департаменты пропаганды, радио, прессы, кино, театра и «народного просвещения» и получило неограниченные полномочия от Гитлера, которые были предоставлены 30 июня 1933 г. Оно объявило о своей ответственности не только за все эти сферы общественной жизни, но и за общее представление режима в общественных отношениях, включая иностранную прессу. Это дало Геббельсу право игнорировать возражения других государственных департаментов, которые считали, что министерство пропаганды нарушало границы их собственных интересов. Это право Геббельс использовал неоднократно в следующие месяцы и годы, когда он взялся за проведение торжественно называемой им «духовной мобилизации нации»[923].

Первоочередной целью культурной политики нацистов была ликвидация «культурного большевизма», который, по заявлениям различных органов и представителей нацистской партии, заполонил художественный, музыкальный и литературный мир Веймарской республики. Способы достижения этой цели дают еще более наглядные примеры (если они нужны) размаха и глубины процесса координации в Германии, обеспечившего социальное, интеллектуальное и культурное единообразие — ту основу, на которой должен был быть воздвигнут Третий рейх. Как и в других областях жизни, процесс координации в культурной сфере включал полномасштабное изгнание евреев из культурных учреждений и быстро нарастающую агрессию против коммунистов, социал-демократов, левых, либералов и всех остальных, имевших независимый склад ума. Устранение евреев из культурной жизни было главным приоритетом, поскольку нацисты считали, что именно они несли ответственность за подрыв немецких культурных ценностей посредством таких модернистских изобретений, как атональная музыка или абстрактная живопись. На деле, разумеется, такие сравнения даже отдаленно не соответствовали действительности. Модернистская культура Германии не поддерживалась евреями, многие из которых на самом деле были так же консервативны в культурном отношении, как и другие немцы среднего класса. Однако в жестоких условиях политики силы в первой половине 1933 г. это не имело особого значения. Для нового нацистского правительства, поддерживаемого националистами, «культурный большевизм» был одним из самых заметных и опасных творений Веймарской Германии. Как писал Гитлер в «Моей борьбе», «художественный большевизм — это единственная возможная культурная форма и духовное выражение большевизма в целом». Основными направлениями в этих культурных выражениях были кубизм и дадаизм, которые Гитлер приравнивал к абстракционизму. Чем скорее эти ужасы были бы заменены истинно немецкой культурой, тем лучше. Таким образом, нацистская революция была направлена не только на уничтожение оппозиции, но и на преобразование немецкой культуры[924].