Таинственные расследования Салли Локхарт. Тигр в колодце. Оловянная принцесса - Филип Пулман

– В Рацкавию?

– Разумеется. Но я без тебя не поеду. Ты должна отправиться со мной, Аделаида. И вы тоже, мистер Тейлор.

Она неодобрительно взглянула на Джима, а потом снова повернулась к мужу:

– Я хочу, чтобы Бекки тоже поехала с нами.

Все происходило одновременно. Кухарка принесла воду и чистые бинты для перевязки, и в тот же момент послышался стук в дверь. Джим выглянул из окна и увидел полицейского и фонари подъезжавшего экипажа.

– Пойдем наверх, – сказала Аделаида и взяла миску с водой.

Они с Джимом вышли, а принц остался в гостиной, чтобы предъявить обвинения горничной и принять посла и его жену.

«Бог знает какие подозрения крутятся у них сейчас в головах, – подумал Джим. – Ну, через пару минут они все равно узнают…»

Аделаида опустилась на колени, чтобы промыть рану водой и туго ее перевязать. Джим терпел, почти не замечая боли. Ошарашенные новостями, они перешептывались виновато и тихо, как нашалившие дети.

– Что же теперь будет, Джим? Не могу же я быть какой-то там дурацкой принцессой…

– Ты уже принцесса, не мели ерунды. Где ты была все это время? Что случилось после того, как ты исчезла? Той ночью, когда мы убегали от миссис Холланд…

– Там, на пристани… где вы с мистером Гарландом дрались с тем громилой…

– Мы убили его. И чуть сами не погибли. Зачем ты убежала?

– Не знаю. Мне стало страшно. О, Джим, я занималась такими ужасными вещами!

– Зачем ты связалась с принцем?

– Он попросил меня. Он меня любит.

– Сам вижу. Но как ты с ним встретилась?

– Я была… я… мне стыдно, я не могу тебе сказать.

– Это единственный шанс поговорить, Аделаида. Через минуту они будут здесь, а потом мы уже никогда не сможем остаться наедине, понимаешь? Ты была на панели, да?

Она кивнула. Она покраснела от горя и боли, и ему хотелось поцеловать ее. Но он поклялся себе, что этого никогда не произойдет. Пока жив принц, он никогда не дотронется даже до ее руки, никогда не подойдет к ней ближе чем на два метра. Есть любовь, и есть честь, но беда, когда они сталкиваются между собой.

– Я считала себя погибшей, Джим. Я не знала, что делаю. Я попрошайничала, воровала, подыхала с голоду… В конце концов я оказалась в этом доме на Шепард-Маркет. Ты понимаешь, что я имею в виду. У этой старухи, миссис Катлетт, было с полдюжины девок. Она была незлая, к нам каждый месяц заходил доктор… Как-то раз зашел какой-то знатный немец с друзьями. Он им там все показывал, как туристам. Среди них был принц. Сразу было видно, что ему не по себе. Ему явно ничего такого не было нужно, но мы нечаянно разговорились и… В общем, тогда он, наверное, и влюбился в меня. Ему недоставало любви, бедняге. Короче, он дал миссис Катлетт кучу денег, забрал меня оттуда и поселил здесь. А потом мы поженились. Он не слушал возражений. Знаешь, я сначала все время ходила в Блумсбери. Просто стояла и смотрела через дорогу на лавку Гарланда, на вывеску…

– Почему же ты не зашла, сумасшедшая? Мы ж нанимали сыщиков, они тебя по всему Лондону искали.

– Я думала, что, наверное, в чем-то виновата. А потом, когда я набралась смелости и пошла туда, там были одни угольки…

– Во время пожара погиб Фред.

– Не может быть! О боже мой… А мисс Локхарт? А Тремблер?

– Мисс Локхарт вышла замуж. Она теперь миссис Голдберг. А старик Тремблер женился на богатой вдове. У него гостиница в Излингтоне.

Наконец она снова заговорила:

– Джим, что же теперь будет? Я не могу поехать туда и быть принцессой, я не могу…

– Он твой муж. Тебе придется. Ты не можешь бросить его в тот момент, когда ты ему нужна. Но я буду там, и Бекки…

– А она поедет? Без нее я не поеду, ни за что!

– Конечно, поедет, – заверил ее Джим, хотя на самом деле не был в этом уверен. – Слышишь? Они уже поднимаются по лестнице. Улыбнись, старушка. В таких ли переделках мы бывали! Помнишь завод животных углей и лабиринты в подвале?

Она через силу улыбнулась, и Джиму захотелось заплакать.

В дверь коротко постучали, и вошел принц. Пожилой мужчина, вошедший следом за ним, застыл в изумлении, увидев взъерошенного молодого человека в порванном пиджаке, сидящую на полу девушку, поправляющую юбки, и миску с красноватой от крови водой. Но он справился с удивлением, щелкнул каблуками и поклонился. Посол был плотным краснолицым военным с густыми усами, медалями и шрамом на щеке, памяткой старой дуэли. Его массивная холодная жена сверкала, как новогодняя елка.

Принц закрыл дверь. Вид у него был бледный и растерянный.

– Мы будем говорить по-английски. – Он на мгновение замялся, но справился с волнением и твердо продолжил: – Я бы хотел, чтобы вы познакомились не при таких обстоятельствах. Но теперь уже ничего не поделаешь. Аделаида, это посол, граф Тальгау, и ее светлость графиня.

Джим заметил, что от посла с супругой не укрылась очевидная деталь: их представили ей, а не ее им, это означало, что ее статус выше. Посол удивленно ощетинил усы. Затем наступила очередь Джима.

– Граф Тальгау, это мой доверенный секретарь и советник, мистер Тейлор. Как видите, он был ранен на моей службе сегодня вечером.

На этот раз усы ощетинились одобрительно, посол щелкнул каблуками и кивнул. Джим не мог пожать ему руку, но умудрился уважительно, по-прусски наклонить голову. За всем этим налетом вежливости он видел непрерывно растущее любопытство, готовое вырваться наружу, как пар из чайника.

Принц взял Аделаиду под руку.

– Это моя жена Аделаида и ваша принцесса, – сказал он.

Граф отшатнулся назад, графиня от удивления открыла рот. Тут старик взорвался:

– О господи! Вы женаты! Женаты! Вы что, с ума сошли, сэр? Где ваши мозги? Женитьба принца – теперь кронпринца, боже мой, наследника престола! – не совершается по прихоти влюбленных поэтов и безумных фантазеров! Такие вещи решают дипломаты и политики! О мой бог! Будущее Рацкавии зависит от союза, который будет заключен через ваш брак… Ach! Mein Gott!

– Что же! В моем браке есть весьма недурной резон, – парировал принц; он был бледен, но стойко держался под огнем. – Помимо, конечно, немаловажного резона моей любви к этой леди. Если бы мой брак был заключен по дипломатическим каналам, он стал бы показателем моей политической ориентации, а это было бы фатально. Теперь же я свободен поступать наилучшим образом для блага Рацкавии, не будучи связанным никаким союзом, который мог бы расколоть страну.

– Ах! Sancta simplicitas![21] – простонал граф. – Но семья принцессы… Кто она?

Принц взглянул на Аделаиду и сказал:

– Моя жена – английского происхождения. Насколько