Поправки - Джонатан Франзен

– Ал! – прокричала она. – Пора вставать!

Он подскочил в кресле, волосы растрепанные, глаза пустые.

– Уже приехали?!

– С минуты на минуту. Тебе надо освежиться.

– Кто приедет?

– Гари и Джона, если Джона не разболелся.

– Гари, – повторил Альфред, – и Джона.

– Может быть, примешь душ?

Он покачал головой:

– Нет, не душ.

– Хочешь застрять в ванне, как раз когда они…

– Полагаю, после всей проделанной работы я имею право принять ванну!

Внизу имелась удобная душевая кабинка, но Альфред никогда не любил мыться стоя. Поскольку Инид наотрез отказалась вытаскивать его из ванны на втором этаже, Альфред просиживал порой больше часа в остывшей воде с серыми мыльными хлопьями, изобретая способы подняться на ноги, но такой уж он твердолобый.

Он включил воду наверху, и тут, наконец-то, послышался стук в дверь.

Инид опрометью кинулась к двери и распахнула ее. Старший сын, красавец, стоял на крыльце – один. Все та же куртка из телячьей кожи, в руках небольшой чемоданчик и бумажный пакет с покупками. Низкие, поляризованные солнечные лучи пробились сквозь тучи, как часто бывает под конец зимнего дня. Улицу залил тот неуместно теплый, золотистый свет, каким второстепенные живописцы подкрашивают переход через Чермное море. Каждый кирпичик в доме Пирсонов, лиловато-сизые зимние тучи, темно-зеленая хвоя – все детали проступали с такой фальшивой отчетливостью, что картина в целом казалась отнюдь не «симпатичной», а чуждой и опасной.

– Где Джона?! – воскликнула Инид.

Гари переступил порог и опустил вещи на пол.

– Температура еще держится.

Инид подставила сыну щеку. Ей требовалось время, чтобы примириться с разочарованием, поэтому она велела Гари занести в дом второй чемодан.

– У меня только один чемодан, – официальным тоном известил он мать.

– Это весь твой багаж? – Она недоуменно уставилась на маленький чемодан.

– Послушай, я понимаю, ты огорчена из-за Джоны…

– Какая у него температура?

– С утра было сто.[91]

– Сто – это не такая уж высокая температура!

Гари вздохнул, отвернулся, наклонил голову так, чтобы угол зрения совпал с углом наклона елки.

– Послушай, – настойчивее повторил он, – Джона очень огорчен. Я огорчен. Ты огорчена. И довольно об этом, ладно? Мы все огорчены.

– Я так ждала, готовилась! – убивалась Инид. – Приготовила все его любимые блюда…

– Я тебя предупреждал.

– Купила билеты на вечер в парке Уэйндел!

Покачав головой, Гари направился в кухню.

– Значит, поедем в парк, – сказал он. – А завтра и Дениз будет здесь.

– И Чип тоже!

Гари усмехнулся:

– Что, примчится из Литвы?

– Он звонил сегодня утром.

– Поверю, когда увижу, – отрезал Гари.

Мир за окном выглядел чересчур нереально, на вкус Инид. Под сводом туч виднелось пятно солнечного света, не соответствовавшее никакому привычному часу дня, больше похожее на декорации сна. Семья, которую она так старалась сплотить, уже не та, какую помнила и представляла себе Инид, и это Рождество не будет таким, как прежние праздники. Но она старалась, как могла, приспособиться к менявшейся реальности. Переключилась с Гари на Чипа, страшно разволновалась в ожидании его приезда. Кроме того, теперь, поскольку подарки, предназначенные Джоне, Гари повезет с собой в Филадельфию нераспакованными, придется доложить дорожные будильники и письменные приборы в пакеты для Кейлеба и Аарона, чтобы не обнаружилось ее пристрастие к младшему внуку. Самое время заняться этим, пока еще нет Дениз и Чипа.

– У меня столько пирожных! – похвасталась она (Гари тщательно мыл руки над раковиной в кухне). – И большая груша, мы ее порежем, и черный кофе, как вы, детки, любите!

Гари понюхал посудное полотенце, прежде чем вытереть им руки.

Альфред сверху начал громогласно призывать Инид.

– Ох, Гари! – взмолилась она. – Отец снова застрял в ванне! Сходи помоги ему! Я больше не стану его вытаскивать!

Гари педантично вытирал руки.

– Почему он не пользуется душем, как мы договаривались?

– Говорит, ему удобнее сидя.

– Очень жаль, – сказал Гари. – А ведь он всегда проповедовал, что человек должен справляться сам.

Альфред снова выкрикнул имя жены.

– Помоги же ему, Гари! – сказала она.

Гари со зловещим спокойствием повесил посудное полотенце на крючок, аккуратно разгладил складки.

– Установим правила, мама, – произнес он официальным голосом. – Ты слушаешь? Установим правила. В ближайшие три дня я готов выполнять любые твои просьбы, за исключением одной: я не стану помогать отцу, если он окажется там, где ему быть не следует. Если он вздумает вскарабкаться на стремянку и свалится, я оставлю его лежать на земле. Если он истечет кровью, значит, так тому и быть. Если он не сможет выбраться из ванны без моей помощи, значит, проведет Рождество в ванне. Ты все поняла? С этой оговоркой я готов выполнять любые твои просьбы. А потом, рождественским утром, мы все – ты, он и я – сядем и поговорим.

– ИНИД! – Откуда такая мощь в голосе старика? – КТО-ТО СТУЧАЛ В ДВЕРЬ!

Тяжко вздохнув, Инид устремилась к лестнице.

– Ал, это Гари!

– Ты мне поможешь? – донесся ответный крик.

– Гари, сходи посмотри, что у него там случилось.

Гари стоял посреди столовой, скрестив руки на груди.

– Разве я недостаточно четко разъяснил тебе правила?

Тут только Инид припомнила кое-какие свойства своего старшего сына, о которых предпочитала забыть, когда его не было рядом. Она начала медленно подниматься по ступенькам, надеясь, что боль в бедре постепенно утихнет.

– Ал, – сказала она, входя в ванную. – Я не могу помочь тебе выйти из ванны. Ты уж как-нибудь сам.

Воды на донышке, Ал сидит, вытянув руки, пальцы ходят ходуном.

– Дай мне это, – потребовал он.

– Что?

– Бутылку.

Флакон шампуня «Снежная грива», от которого волосы становятся белее, упал на пол позади ванны. Инид, оберегая бедро, стала коленями на коврик, вложила флакон в руки мужа. Альфред рассеянно повертел флакон в руках, что-то соображая, наверное, забыл, как он открывается. На ногах уже нет волос, руки покрыты пигментными пятнами, но плечи все еще мускулистые, сильные.

– Черт меня побери! – ухмыльнулся он, глядя на бутылочку.

В холодном помещении горячая вода быстро остывала. Пахло мылом «Дайал» и, менее отчетливо, старостью. Сколько раз Инид опускалась на колени на этом самом месте, чтобы намылить волосы сыну или дочери, а потом промыть горячей водой из кастрюльки объемом ровно полторы кварты, которую приносила из кухни. Она наблюдала, как муж вертит в руках флакон с шампунем.

– Ох, Ал! – вздохнула она. – Что же нам делать?!

– Помоги мне.

– Хорошо. Хорошо. Помогу.

В дверь позвонили.

– Ну вот, опять.

– Гари! – крикнула Инид. – Посмотри, кто там. – Она выдавила немного шампуня себе на ладонь. – Лучше бы ты принимал душ.

– Мне трудно стоять.

– Давай, смочи волосы! – Она пошлепала рукой по едва теплой воде, показывая Альфреду, что от него требуется. Он зачерпнул немного воды, плеснул себе на голову. Внизу Гари разговаривал с кем-то из подруг Инид, с какой-то бодрой коренной сентджудкой – с Эстер Рут, наверное.

– Можно поставить табурет в кабинку для душа, – предложила она, намыливая мужу волосы. – И крепкую перекладину, чтоб было за что ухватиться, как советовал доктор Хеджпет. Может быть, завтра Гари это сделает.

Голос Альфреда глухо вибрировал у него в черепе, пробиваясь сквозь пальцы жены:

– Гари и Джона добрались благополучно?

– Только Гари, – вздохнула Инид. – У Джоны очень высокая температура и страшная рвота. Бедняжка, он не мог лететь в таком состоянии.

Альфред сочувственно поморщился.

– Наклонись, я смою.

Вероятно, он пытался податься вперед, но изменить позу не мог, только ноги дрожали все сильнее.

– Тебе нужно гораздо больше заниматься зарядкой, – попрекнула мужа Инид. – Ты хоть прочел тот листок с инструкциями?

– Никакого толку, – покачал головой Альфред.

– Пусть Дениз покажет тебе, как делать упражнения. Тебе понравится.

Она потянулась за стаканом, стоявшим на краю раковины, наполнила его из-под крана, вылила горячую воду мужу на голову, снова наполнила и снова полила мыльные волосы. Сейчас, зажмурившись, он был похож на ребенка.

– А теперь вылезай! – потребовала она. – Я помогать не стану.

– Я разработал свой метод, – похвастался он.

Внизу, в гостиной, Гари, стоя на коленях, выправлял покосившуюся елку.

– Кто приходил? – спросила Инид.

– Беа Мейснер, – ответил он, не поднимая глаз. – На камине подарок.

– Беа Мейснер? – Запоздалый стыд кольнул Инид. – Я думала, они проводят праздники в Австрии.

– Нет, они вернулись в Сент-Джуд на денек, а потом поедут в Ла-Джоллу.

– Там живут Кэти и Стью. Она что-нибудь привезла?