Собачья работа - Галина Романова

— Что мне грозит в таком случае? — Коршун остановился посреди улицы и свысока окинул ее взглядом. — Вы это прекрасно знаете. Король объявил амнистию тем «ястребам», которые в последней войне сражались на стороне врага. Совет Черных каждого принял как бы на поруки. До первого неверного шага, так сказать. В моем случае они просто откажутся от поручительства, и тогда меня арестуют и предадут суду как дезертира. Поскольку я все-таки знаю магию, судить меня будет церковный суд вместе с «орлами». А поскольку Совет Черных наверняка не просто так выдаст мою персону, но и сопроводит выдачу кое-какими документами, думаю, процесс будет коротким, формальным и закончится сожжением на костре.

— Это жестоко, — вырвалось у меня. — Король вас оправдал…

— Да, но для «ястребов» выживание ордена всегда приоритетно. Преступления против своих сурово осуждаются. А я допустил смерть своего ученика. Значит, виновен вдвойне.

М-да, веселая перспектива вырисовывается! На площади перед княжеским замком достаточно места для сооружения эшафота. И он обязательно будет сооружен. Хотя бы для одного из осужденных. Вся разница между князем и «ястребом» сейчас в том, что один на свободе, а другой…

— А что тут случилось, пока меня не было? — вернул с небес на землю голос Коршуна.

Я подавила вздох.

— В двух словах не расскажешь. Идемте!

До «Кровавой Мари» было не близко. Как раз успею хорошенько обдумать, что и как говорить.

ГЛАВА 18

Особенно поговорить в «Кровавой Мари» нам не удалось. Трудно обсуждать серьезные вещи, когда чувствуешь на себе десятки внимательных взглядов. У завсегдатаев таверны еще свежо было воспоминание о том, как я пару часов назад выскочила отсюда словно угорелая. Никто не ждал моего возвращения — тем более с мужчиной. Хотя в отличие от «орлов» и своих коллег-«ястребов» на сей раз мой спутник вырядился кое-как, его принадлежность к мятежному полулегальному ордену не вызывала сомнений. Коршун уселся спиной к стене, вполоборота, чтобы видеть большую площадь. Мне пришлось устроиться напротив, оставив позади почти всех выпивох и затылком чувствуя на себе их взгляды. Одно меня радовало — чаще всего они натыкались на ответный взор «ястреба» и вмиг остывали. Сомневаюсь, что хоть у кого-то из них в такую минуту могла возникнуть мысль воткнуть нож в спину.

Заказ был простой — яичница с салом и вино с тонкими полосками копченого сыра на закуску. Коршун накинулся на еду так, словно не ел несколько дней.

— А вы говорите, говорите, — проворчал он с набитым ртом, — уши-то у меня не заняты… как и глаза…

Это он имел в виду то, как на нашу парочку пялилась вся таверна. Среди шепота и гула голосов явственно прозвучали слова Гуся: «Надо же! Еще один! И чего в ней такого?» Ему ответили. Приводить сказанное не буду, но ужасно захотелось встать и как следует врезать промеж ног тому, кто так сказал. Коршун заметил выражение моего лица и успокаивающе накрыл сжатые в кулак пальцы своими.

— Постарайтесь не обращать внимания, — посоветовал он, на миг перестав жевать. — Это типично для стадных животных, коими мы в общем-то являемся — не обращать внимания на что-то, что не привлекло ничьего внимания. И накидываться как стая падальщиков на то, что кто-то уже успел оценить. Вот тут и просыпается здоровая конкуренция: получилось у одного, почему бы не предположить, что получится у остальных? У вас есть дело поважнее, чем пытаться подстроиться под мнение этих людей.

Я кивнула, пытаясь заставить себя думать о Витолде. Сейчас он нуждался в моей помощи больше, чем когда бы то ни было. Тот, кто хотел его убить, почти достиг своей цели. Князь арестован, королевский дознаватель собирает улики. Еще две недели, до полнолуния, и все будет кончено. Оборотня — живое доказательство того, что это не ложь — передадут церковному суду. Таких обычно сжигают на костре, потому как считается, что это — единственный способ изгнать беса и заодно очистить плоть и душу. А что при этом плоть уничтожается, так, простите, нет иного выхода. Бесы успевают обычно так ее загрязнить, что исцелению она не поддается. Врач тоже отсекает от тела гниющую руку или ногу, дабы сохранить пациенту жизнь! Но у истинного оборотня путь иной. Его заберет для исследований и дальнейшего разведения орден Орла. И превратит человека в самца-производителя. Человека, который час назад из темноты тянул ко мне закованные руки.

— Да успокойтесь вы! — Коршуну пришлось прикрикнуть. — Выпейте вина и рассказывайте! Вы готовы разреветься, как обычная девица! Это княжне Ярославе к лицу подобные истерики, но не женщине, прошедшей войну!

Я кивнула, пригубила вина и начала рассказывать.

Скажу сразу, рассказчик из меня плохой — долго не могу подобрать нужные слова. Хорошо хоть не слишком путаюсь. Начала я с эпизода, когда впервые увидела Витолда и старого рыцаря Генриха Хаша здесь, в этой таверне, где они пытались найти человека для охраны князя. Как я хотела продать свой меч, как рыцарь меня просто-напросто прогнал — мол, в услугах инвалидов не нуждаемся. Как я потом в одиночку отбила князя от грабителей и тот в порыве благодарности принял меня на службу. Упомянула о деньгах — пусть не думает, что я поступила так исключительно из-за любви. Какая там любовь, когда я все прекрасно про себя знаю! Мне от жизни ничего не надо — только вернуться домой, к родным, а князь готов был предоставить такую возможность. И под конец рассказала, как я начала расследовать это дело, а на моего подопечного было совершено подряд еще два покушения.

События, свидетелем которых пришлось быть Коршуну, я опустила, сразу перескочила на то, что произошло в те пять дней — два дня до полнолуния, в само полнолуние и еще в два дня после. И только напоследок оставила легенды об оборотне и свои собственные мысли и сомнения. Не забыла поделиться и случайно подслушанными планами пана Матиуша. Промолчала только о том, что маленькая Агнешка тоже оказалась носительницей проклятого дара, который должна передать своим детям.

К тому моменту когда я иссякла, мой собеседник расправился с яичницей и допивал вино, задумчиво глядя куда-то поверх моей головы.

— Ну, могу вас поздравить, Дайна, — изрек он, — вы на верном пути.

— На каком верном? Артефакт похищен, князь под арестом, сегодня его допрашивал королевский дознаватель…

— А вы вычислили того, кто желает смерти князя Витолда?

— Какое это имеет значение? Вряд ли королевский дознаватель заинтересуется результатами моего расследования.

— Королевский? Обязательно заинтересуется. Если это — он!

— Что вы имеете в виду?