Эхо прошлого - Диана Гэблдон

мошки и комаров, но совершенно не препятствует назойливости уховерток, тараканов и пауков.)

На пути из Сент-Джона до Квебека у нас был проводник, метис (у него просто замечательная грива густых и кудрявых, как овечья шерсть, волос цвета корицы). Так вот, он рассказал, что некоторые аборигены считают небосвод куполом, который отделяет землю от небес, но в нем имеются дыры. А северное сияние — это светочи небес, которые послали, чтобы направлять души умерших сквозь эти отверстия.

Но я вижу, что не закончил свой отчет, хотя осталось только добавить, что после битвы сэр Гай отправился на зимние квартиры в Сент-Джон и, похоже, не вернется в Квебек до весны.

И вот я подошел к основной цели моего письма. Проснувшись вчера, я обнаружил, что капитан Рэндолл-Айзекс ночью исчез, оставив мне короткую записку, в которой написал, что у него есть неотложные дела и что он наслаждался моей компанией и ценной помощью. А я должен оставаться на месте до тех пор, пока либо он сам не вернется, либо не поступят новые распоряжения.

Сейчас здесь лежит глубокий снег, и снегопад может начаться в любую минуту. Дело должно быть действительно весьма срочным, чтобы отправиться даже на самое небольшое расстояние. Я, конечно, несколько встревожен внезапным исчезновением Рэндолла-Айзекса. Мне любопытно, что могло вызвать его отъезд, и я слегка волнуюсь за благополучие капитана. Однако, похоже, это не та ситуация, в которой меня оправдают за неповиновение приказам, и поэтому… Я жду.

11.30 пополудни. На некоторое время я перестал писать и поднялся, чтобы взглянуть на небеса. Огни северного сияния загораются и гаснут, но, думаю, сейчас они исчезли насовсем: небо черное, звезды яркие, но такие крошечные по сравнению с блеском пропавшего сияния. Небо огромное и пустое, в городе такое редко увидишь. Несмотря на звон колоколов, костры на площади и людское пение — сейчас здесь проходит какое-то шествие, — за всем этим ощущается великая тишина.

Монахини направились в свою часовню. Я высунулся из окна понаблюдать, как они спешат, пара за парой, словно марширующая колонна. Темные одеяния и мантии делают их похожими на маленькие кусочки ночи, двигающиеся среди звезд их факелов. (Я пишу уже довольно долго, так что прости мне причуды измученного мозга.)

Это первое Рождество, которое я провожу, не видя ни дома, ни семьи. Без сомнения, первое из многих.

Я часто думаю о тебе, отец, и надеюсь, что у тебя все хорошо и ты сейчас с нетерпением ждешь запеченного гуся в доме у бабушки и дедушки сэра Джорджа. Пожалуйста, передай им, что я их люблю. И дяде Хэлу, и всей его семье. (И особенно моей Дотти.)

Желаю тебе самого счастливого Рождества.

Твой сын Уильям

P.S. 2.00 пополуночи. В конце концов я спустился вниз и постоял за часовней. Сильно пахло ладаном, и я сразу подумал, что это как-то чересчур по-католически, но все же помолился за матушку Джиниву и маму Изабель. Когда я вышел из-за часовни, то увидел, что сияние снова вернулось. Теперь огни были голубыми».

Глава 25

Морская пучина

«15 мая 1777 г.

Мои дорогие!

Я ненавижу корабли. Презираю их всеми фибрами души. И, несмотря на это, я вновь нахожусь над морской пучиной на борту судна, известного как «Безмятежный чирок», и по одному этому абсурдному названию вы поймете, какой мрачной фантазией обладает капитан. Указанный джентльмен — контрабандист смешанной расы, с порочной внешностью и чувством юмора самого низкого пошиба — заявил мне с крайне серьезным видом, что его зовут Надежный Робертс».

Джейми остановился, чтобы обмакнуть перо, взглянул на удаляющиеся берега Северной Каролины, тревожно наблюдая, как они покачиваются вверх-вниз, и тут же устремил свой взгляд на лист бумаги, который пришпилил к переносному столику: дул сильный ветер, наполняющий паруса над головой, и Джейми не хотел, чтобы