Гиблое место - Дин Кунц

Перед ней лицом к двери сидел Фрэнк. При виде Золта он вытаращил глаза. Может, Лилли и не ошибалась насчет его помрачения рассудка, но сейчас помрачения как не бывало: убийца матери в любую минуту мог испариться, уйти прямо из рук.

Поначалу Золт думал послать в библиотеку силовую волну, перевернуть все вверх дном, поджечь книги, перебить лампы и, воспользовавшись паникой, напасть на Фрэнка. Однако, поняв, что брат с перепугу вот-вот растворится в воздухе, он решил действовать иначе.

Одним прыжком он подлетел к женщине, правой рукой обхватил ее сзади за шею и резко прижал к себе. Пусть видят: стоит кому-нибудь пошевелиться — и он сломает ей шею. Но женщина не испугалась. Ее каблук вонзился в ногу Золта, царапнув по голени. Боль адская. Видать, насобачилась в боевых искусствах. И вырывается умело. Золт еще сильнее прижал ее шею, перекрывая дыхание. Так она быстро присмиреет, если жизнь дорога.

Фогарти встревожился, но не двинулся с места. Зато ее муженек мигом вскочил с дивана и выхватил пистолет. Ишь, какой прыткий! Но до этих двоих Золту дела не было, он впился глазами в брата, который поднялся с кресла и уже было приготовился смыться в Пуналуу, Киото или куда-нибудь еще.

— Стой, Фрэнк! — рявкнул Золт. — Не вздумай удариться в бега. Пора нам свести счеты, пришло время расплатиться за смерть матери. Сейчас же ты вернешься домой, и да настигнет тебя гнев Господень! Я буду там вместе с этой девкой. Она, кажется, взялась тебе помогать? Вряд ли тебе приятно будет видеть, как она мучается.

А муженек ее того и гляди наделает глупостей. Увидав Джулию в руках Золта, он вошел в раж и навел на него пистолет. Целится, стараясь не попасть в жену. И хотя Золт закрылся телом жертвы, как щитом, и пригнулся, он все же побаивался, как бы сумасброд сгоряча не выстрелил ему в голову. Лучше убраться от греха подальше.

— Возвращайся домой, — приказал он брату. — Я буду ждать на кухне. Там я с тобой и покончу. Разделаюсь с тобой — отпущу ее на все четыре стороны. Отпущу, клянусь именем матери. Но если через пятнадцать минут ты не явишься, я разложу эту негодницу на столе и славно поужинаю. Ты ведь не хочешь, чтобы твоя сердобольная помощница досталась мне на ужин, а, Фрэнк?

Перед самым исчезновением Золта прогремел выстрел. Действительно ли Бобби выстрелил или Золту только показалось, не имело уже никакого значения. Слишком поздно. В следующую минуту Золт материализовался в кухне дома на Пасифик-Хилл-роуд. Правой рукой он прижимал к себе Джулию Дакота.

Глава 56

Забыв об опасности, которой чревато каждое прикосновение к Фрэнку, Бобби схватил клиента за лацканы и толчком притиснул к жалюзи на окне библиотеки.

— Слышал, что он сказал, Фрэнк? Не вздумай бежать. Только попробуй опять исчезнуть: я повисну на тебе и не отпущу, куда бы ты меня ни занес. Ей-богу, ты у меня пожалеешь, что достался на расправу мне, а не Золту!

Чтобы показать, что он не шутит, Бобби саданул Фрэнка о жалюзи и услыхал за спиной тихий вызывающий смешок Лоренса Фогарти.

В глазах клиента отразились ужас и смятение. Бобби понял, что угрозами он своего не добьется. Наоборот, если у Фрэнка и было желание спасти Джулию, то со страху он поспешит убраться восвояси. Но Бобби устыдился своей горячности не только поэтому. Ему бы попробовать уговорить Фрэнка, а он сразу лезет на него с кулаками. Неужели и он готов обращаться с человеком как с куском мяса? Неужели и он усвоил циничные принципы, по которым растленный старикашка жил всю свою жизнь? Эта мысль почти так же нестерпима, как и страх потерять Джулию.

Бобби отпустил Фрэнка.

— Прости. Ну прости меня. Я погорячился. Он жадно разглядывал лицо Фрэнка, надеясь убедиться, что к клиенту вернулся рассудок и они смогут понять друг друга. Но лицо Фрэнка выражало страх — жгучий животный страх, а во взгляде проступало такое одиночество, что Бобби от жалости чуть не заплакал. К этим чувствам примешивалась растерянность — вот такими глазами смотрел Томас, когда они с Джулией брали его из интерната и везли покататься «в большой мир».

Две минуты из пятнадцатиминутного срока, который дал им Золт, уже прошли, но Бобби переломил себя, взял Фрэнка за руку, повернул ее ладонью кверху и потрогал дохлого таракана, вросшего в бледную мягкую кожу. Прикасаться к хрупкой колючей твари было противно до крайности, но Бобби и виду не показал.

— Больно, Фрэнк? У тебя от этого жука ладонь не болит?

Фрэнк рассеянно посмотрел на Бобби и покачал головой.

Разговор, слава богу, получается. Бобби осторожно провел рукой по обтянутым кожей алмазным наростам на виске Фрэнка. На ощупь они напоминали не то готовые прорваться нарывы, не то раковые опухоли.

— А здесь? Здесь больно?

— Нет.

Отвечает! У Бобби отлегло от сердца. Он достал из кармана джинсов салфетку и бережно вытер слюну, еще блестевшую на подбородке Фрэнка. Фрэнк заморгал, взгляд его стал осмысленнее. За спиной Бобби раздался голос Фогарти:

— Осталось двенадцать минут.

Небось сидит в своем кожаном кресле, держит стакан виски и улыбается наглой, самодовольной улыбкой.

Бобби оставил слова врача без внимания. Не сводя глаз с Фрэнка, не отрывая пальцев от его виска, он негромко произнес:

— Бедняга, сколько же ты, наверно, в жизни натерпелся. Ты был нормальным человеком, самым нормальным из всей семьи. В школе смотрел на других ребят и мечтал сойтись с ними поближе — у твоих сестер и брата это не получилось. Ведь так? И ты не сразу понял, что никогда твоя мечта не осуществится, никогда люди не признают тебя своим: хоть по сравнению с домашними ты и нормален, все равно родом ты из этого дома, из этого вертепа, а значит, так и останешься для всех чужак чужаком. Люди, может, и не узнают, какие грехи у тебя на совести, какие мрачные воспоминания вынес ты из этого дома, но ты-то знаешь, ты помнишь и сам сторонишься людей, стыдясь проклятого своего родства. Тебя и дома считали белой вороной — слишком уж ты нормальный, человечный. И так всю жизнь: один да один.

— Всю жизнь, — пробормотал Фрэнк. — Тут уж ничего не изменишь.

Теперь можно не сомневаться: исчезать Фрэнк не собирается.

— Фрэнк, я не стану грозить или лукавить. Как это ни тяжко, но скажу уж все как есть. Я не в силах тебе помочь. Тебе никто не поможет.

Фрэнк молчал, но Бобби видел его внимательные глаза.

— Десять минут, — предупредил Фогарти.

— Могу предложить тебе только одно, — продолжал Бобби. — Если хочешь, я подскажу, что делать, чтобы не прожить свою жизнь пустоцветом и закончить ее достойно, с пользой. Может, хоть после смерти отдохнешь от мытарств. Я придумал, как тебе уничтожить Золта и выручить Джулию. Сумеешь — честь тебе и слава. Мы можем, слышишь, можем спасти ее от гибели. Ты согласен?