Перелом. От Брежнева к Горбачеву - Олег Гриневский

Поиндекстер и Риган соглашались с таким подходом. Рейган тоже вроде бы склонялся к этому. Но против были Уаинбергер и военные — они считали, что США ни в коем случае нельзя идти на сокращение американских ракет. Началось перетягивание каната.

 12 июня в 2 часа дня в Ситуационной комнате Белого дома было созвано секретное совещание. Тут надо бы заметить, что Ситуационная комната — это особо защищённая комната, расположенная в подвале Белого дома, где обычно обсуждались самые секретные дела: информация разведки и военные операции США. Однако на этот раз в повестке дня стояла, казалось бы, невинная тема: возможные следующие шаги США в разоружении. Но специалистов по разоружению не пригласили — присутствовала лишь горстка ближайших помощников президента.

Неожиданно для всех министр обороны Кэп Уаинбергер — один из главных ястребов в американской администрации, который всегда выступал против разоружения, — вдруг выступил с радикальной инициативой. В начале этого года, напомнил он, Горбачёв предложил уничтожить всё ядерное оружие. Почему бы нам в ответ не предложить уничтожение всех баллистических ракет?

Это было нечто новое в амплуа министра обороны. Всем, может быть кроме президента, было ясно, что это предложение не для серьёзных переговоров, а для продолжения пропагандистской войны. Советский Союз никогда с ним не согласится. Ликвидируя его преимущества в тяжёлых ракетах, оно сохраняет преимущества США в бомбардировочной авиации и крылатых ракетах.[164] Кроме того, баллистические ракеты имеют Англия, Франция, Израиль и ещё дюжина стран на Ближнем Востоке, в Азии и Латинской Америке, которые уже либо создали собственное ракетное оружие, либо на пути к этому. Как быть с ними?

 Но ещё больше удивило, что госсекретарь Шульц, который обычно выступал за продолжение переговоров по разоружению, сразу же поддержал это предложение Уаинбергера. Улыбаясь, он сказал;

— Я поздравляю Кэпа, что у него хватило фантазии предложить такую блестящую идею.

Как оказалось, для Шульца это предложение не было новостью. Через свои источники информации он знал, что в коридорах Пентагона такая идея ходит уже давно. Её выдвинул Фред Икле — заместитель министра обороны и бывший директор Агентства по контролю за вооружением и разоружению. Но замысел Шульца был совсем иным — использовать готовность Уаинбергера вести переговоры по ракетам и постепенно трансформировать его предложение так, чтобы оно повело лишь к сокращению баллистических ракет и прежде всего — тяжёлых.

А Рейгану идея Уаинбергера понравилась. Она отвечала его идеалистическим взглядам на мир без оружия. Вот при таких разных исходных позициях в Вашингтоне началась очередная межведомственная возня вокруг выработки текста послания Рейгана Горбачёву, в основе которого лежала идея высказанная  Уаинбергером.[165]

25 июля такое послание поступило в Москву. В нём явно превалировал подход Шульца, а идея Уаинбергера была приглажена. Президент предлагал не выходить из Договора по ПРО в течении 5 лет. (Москва предлагала 15 — 20 лет.) А если после этого любая из сторон выйдет из договора, она должна будет поделиться «выгодами» от создания ПРО и планами ликвидации всех баллистических ракет.

Вот и всё. В своём ответе 7 недель спустя — 15 сентября Горбачёв назвал эти предложения по ПРО шагом назад, но никак не прореагировал на предложение по ракетам. А мы в Москве опять гадали, — что происходит? На серьёзно проработанную акцию, которая может привести к соглашению, это американское предложение никак не походит. Так значит тоже упражнение в пропаганде — ответ Горбачёву на его Заявление о ликвидации ядерного оружия?

На Пятёрке возмущался Ахромеев:

— За кого они нас принимают? В силу разного географического положения СССР и США делают разные акценты на развитие своих стратегических наступательных вооружений. Советский Союз развивал МБР наземного базирования, делая упор на тяжёлые ракеты с РГЧ. А США, которые находятся за океаном, делали ставку на тяжёлые бомбардировщики и крылатые ракеты. Теперь нам предлагают ликвидировать баллистические ракеты, но об авиации и крылатых ракетах — ни слова. Можно ли серьёзно относится к такому предложению?

В один из вечеров той осенью мы засиделись допоздна с Виктором Карповым, обсуждая наши переговорные невзгоды.

— Чудны дела твои, Господь, — иронизировал Карпов. — Ангелами мира и у нас, и в Америке выступать стали военные. Одни предлагают ликвидировать всё ядерное оружие, другие — все ракеты. А кто против? Злые духи в облике дипломатов!  

ВСЁ ПЛОХО В СТОКГОЛЬМЕ

В разгар этой дуэли по ракетам Горбачёв выступил с новой инициативой. На встрече руководителей государств Варшавского договора в Будапеште 10 июня он предложил резкое сокращение вооружённых сил НАТО и ОВД на 500 тысяч человек к 1990 году. Оно должно сопровождаться инспекциями и мерами по уменьшению опасности внезапного нападения, включая ограничение масштабов военных учений. Эти переговоры он предлагал теперь вести либо на втором этапе Стокгольмской конференции, либо на расширенных переговорах по сокращению вооружений в Центральной Европе, либо на новом, специально созданном форуме.

В МИДе, да и в Генштабе гадали, — что всё это значит? Радикальное изменение позиции Советского Союза, намерение Горбачёва приступить к внутренним реформам и для этого сократить военные расходы, тяжелым бременем ложившиеся на советскую экономику? Или очередной хитрый трюк, чтобы уйти от замаячивших договоренностей в Стокгольме, переключив внимание на будущие переговоры, сулящие радикальные сокращения вооружений, о которых на Западе только могли мечтать?

И как быть теперь с ведущимися переговорами в Стокгольме и Вене? Во всяком случае, ясно пока было одно — судьба тринадцатилетних переговоров в Вене по сокращению вооружений в Центральной Европе решена — им приказали долго жить. Но это, так сказать, взгляд в будущее. А что сегодня?

А сегодня переговоры в Женеве, Вене и Стокгольме продолжали оставаться в глухом тупике. Руководство СССР и США  не заботилось о развязках. Вместо этого они соревновались, кто кого переиграет в надувании пропагандистских пузырей. В то же время Горбачёв и Шеварднадзе понукали своих переговорщиков — делайте соглашения.

Вот в такой обстановке в середине июня состоялось заседание Коллегии МИД. Зал, где она проходила, напоминал в миниатюре зал заседаний Политбюро. Такой же длинный стол, покрытый зеленым сукном, за которым в определенном строгом порядке сидели члены Коллегии. Поперек него — стол для министра. Позади — деревянный барельеф Ленина с каким — то подозрительным прищуром, глядевшего в зал. Ну а по бокам и сзади — стулья для приглашенных.