Тень Города - Синеусов Владимир

Майор вынул сим-карту, положил её в платок, протёр, и сломал, незаметно вытряхнув из платка осколки, проходя мимо мусорных баков. Он быстро перешёл через улицу и направился в сторону реки, на трамвайную остановку.

«Нилсон приедет. Никуда он не денется, пойдёт как кролик на удава!» — Владимир хмыкнул и скрылся в проулке.

Полупустой трамвай прогрохотал по рельсам, проложенным довольно далеко от кладбища, но, из-за гармошки «силикатных» новостроек, многократно отразивших эхо своими идеальными «уголками», Владимиру показалось, что стальные колёса грохочут у него в голове.

Он аккуратно отомкнул «шпингалет» калитки, едва не обжегшись о раскалённый полуденным солнцем металл, и зашёл на могилку. Присел на деревянную скамью, выкрашенную серебрянкой — к месту, иначе нагрелась бы как сковорода.

Из небольшой бетонной стелы, на запад, устремился в небо МиГ-23МЛД — шесть лет назад они втроём с братом Владимира, Серёгой и Саней, тогда он работал в краснодарском Управлении, — Господи, а ведь Саня уже… — смастерили эту полутораметровую модель-памятник из настоящего авиационного дюраля — склепав из листов из бомболюка списанного Су-17. Установили на арматурину, вмурованную в бетон и окрасили, не забыв ни бортномеров, ни знаков отличия последнего борта его деда, на котором он одержал последние победы в небе, и с которого его «списали по возрасту». А за стелой, позади истребителя, высился восьмиконечный кованный крест. Владимир часто приходил сюда, когда бывал в Краснодаре. И всегда — на закате, не в полдень, как сейчас, на кладбище нужно приходить только на закате, когда даже самый суетный материалист может узнать, если, конечно, захочет, что истинное имя Смерти — Вечность. Но сегодня Владимир не встретит закат здесь, и не увидит мистической картины, завораживающей его, — когда шар солнца касается тополей над Кубанью, всегда неожиданно, хотя Владимир видел это десятки раз, да и, что греха таить, его брат — физик, проектировал памятник, рассчитывая этот эффект, истребитель загорается золотом заката, а тени его раскинутых крыльев медленно сливаются с простёртой тенью креста. Каждым солнечным вечером, его дед улетает в Вечность на своей верной машине. Может, в этом было слишком много языческого — но, все воины — язычники, и Фараоны, отправляющиеся в Дуат-Иалу на закате на Ладье Ра, и викинги, уплывающие в Валгаллу на запад, на горящем драккаре… Главное, дед хотел бы именно такой памятник, в этом Владимир почему-то был уверен, и больше всего, тогда, когда видел устремляющуюся на закат стрелу МиГа, окрашенную золотом солнца… Но в этом не было мистики — скорее — физика, настоящая «мистика» состояла в том, что вот уже семь лет на памятник не поднялась рука бомжей — охотников за дюралем, и молодой разномастной шпаны. Хотя… Бывало, с могил таких же генералов, как его дед утаскивали целиком стабилизаторы самолётов — что для этой братии воинское звание, подвиги и, даже указанные на стеле, на табличке с фото и датами жизни, два ордена Красной Звезды, которые, кто как, но его дед получил за сбитых. Может, чувствовали таинство — не поднималась рука на воина, отправлявшегося в свой последний полёт, или же… Просто завораживала красота и у вора опускались руки. Но, как бы то ни было, мигарь стоял на могиле уже семь лет, без каких-либо повреждений, не считая, ракет, которые регулярно отрывали мальчишки.

— Рад вас видеть, мистер Синеусов! — Нилсон (и он был один, может, решил выглядеть человеком чести, может, просто своих людей в России у него не было — уж в глубинке — точно, а сдавать ментам или СВР — было не в его интересах, хотя… хвоста он наверняка привёл, и Владимир понимал и первое и второе) помахал Владимиру рукой, протискиваясь среди могил, и вскоре, добрался до него, — теперь я понял смысл вашей фразы, «сядете на Третий-а, выйдете на пятой линии, осмотритесь, и сразу поймёте, где меня искать!»

— Здравствуйте, господин полковник, присаживайтесь, и — Владимир извлёк из пакета бутылку «Флагмана» и три пластиковых стакана, — надеюсь, американские обычаи не противоречат русским?

— Нет, мистер Синеусов. Простите, я прочитал: «Синеусов Виталий Петрович» — он — ваш дед? — и добавил, — пожалуй, для лётчика трудно сделать лучший памятник.

— Да, он был моим дедом, — Владимир разлил три стакана, отдав один резиденту, а другой поставил к стеле, накрыв куском хлеба, — что же, царствие небесное асу той страны, которой уже нет на карте! — Владимир дёрнул, грустно улыбнувшись, американец последовал его примеру.

— Извините, мистер Синеусов, а сбоку стелы даты — семьдесят первый, семьдесят восьмой, и две — восемьдесят второго, причём, у последних совпадают месяц и день; это, как я понял, победы, но почему только два ордена?

— При советской секретности могло не быть и ни одного — дали за «Кфир» в семьдесят восьмом, или то «мираж» был, и при дальности пуска ракет МиГ-25 не особо рассмотришь, ну и за пару «шестнадцатых» в одном бою седьмого июня — этих он уже на МЛД — Владимир кивнул на памятник, — а за Вьетнам… Даже штампа в билете не получил, у вас, наверное, тоже было такое?

— За Вьетнам… — Нилсон помрачнел, — и такое было. И не только такое. Эта дата… двенадцатого февраля тысяча девятьсот семьдесят первого года, в три двадцать пополудни, по местному времени, МиГ-21 сбил ракетным пуском американский палубный перехватчик «Фантом-2» с экипажем в составе второго пилота-оператора капитана Роберта Мэй Чепмена и, майора Алекса Нилсона капитана. Когда я увидел дату… Больше потерь палубной авиации в этот день у нас не было… И как же тесен этот мир, мистер Синеусов, если даже в небе не хватает места, а встречаются все…

— Простите, Мистер Нилсон, они погибли?

— Молодой Роберт — да, а мой отец катапультировался. И пробыл три года в плену у вьетконговцев. Кстати — двадцать второй год, они ровесники с вашим дедом, только мой отец ещё жив, правда, очень болен… — Нилсон печально посмотрел на Владимира, — Время… Время убивает надёжнее ракет, пуль или снарядов, и его никому не дано победить!

— Я попробую победить время, полковник. Вы ведь пришли сюда, чтобы узнать об этом? — Владимир положил на столик ладонь, кристалл Печати сверкнул, отразив синее полуденное небо.

— Господи, мистер… — дипломат разглядывал древний камень, понимая, как опытный разведчик, что перед ним может оказаться дешёвая побрякушка, но, то же чутьё разведчика говорило резиденту — это правда! — господин майор, нам пора уходить, надеюсь, вы продумали пути к отступлению, потому что за мной наверняка проследили, и думаю, что не ФСБ, а наши… можно сказать, общие недоброжелатели.

— Как только мы соберёмся сорваться с места, эти ребята себя проявят, я, вот, кое-кого уже засёк, — Владимир посмотрел на часы, — на счёт три, бегите за мной, к огородам! — Владимир перекрестился, поклонившись праху деда, тихо сосчитал до трёх, и, мгновенно перемахнул через калитку. Тут же, метрах в трёхстах позади «выросла из травы» дюжина ОМОНовцев, прогавкав что-то стандартное в свой рупор. Пара «бобиков», стоявших в километре, за старыми, поросшими крупными деревьями, захоронениями, как рояль в кустах, вывернули, и понеслись им навстречу, сверкая проблесками и визжа сиреной.