Хронико либеральной революции - Олег Мороз

В самом деле, не очень ясно было, по какому принципу подбирался состав участников Конституционного совещания. Он напоминал известную формулу “каждой твари – по паре”. Соответственно, это сразу же дало оппозиции дополнительный повод для критики ельцинского мероприятия. В число участников вошли 18 республиканских президентов и председателей совминов, 16 председателей парламентов, 66 глав администраций, 65 председателей краевых и областных Советов, 95 народных депутатов и членов Конституционной комиссии. Что касается представителей политических и общественных организаций, промышленных и предпринимательских союзов, то здесь преобладали посланцы демократических организаций. Помимо прочего, так получилось еще и потому, что ряд оппозиционных партий и движений отказались участвовать в совещании. В списке общественных организаций, приглашенных на совещание, оказалось также большое число всевозможных фондов и комитетов, поддерживающих реформы…

Хотя большинство на Конституционном совещании составляли сторонники президента, подготовка проекта Основного закона, который бы всех устраивал, оказалась делом нелегким. Самыми трудными стали три вопроса – о разграничении полномочий между представительной и исполнительной властью, между центром и регионами, а также вопрос о равенстве (или неравенстве) субъектов Федерации. Последние, чувствуя себя хозяевами положения, – без них никакую конституцию не примут, – требовали больше самостоятельности. Представители краев и областей настаивали на том, что все субъекты Федерации должны обладать равными правами. Республики, наоборот, противились этому…

Особую проблему представляло то, что в действующей Конституции процедура принятия нового Основного закона вообще не была предусмотрена и прописана, так что каждая из противоборствующих сторон видела ее по-своему. Оппозиция считала, что порядок принятия новой конституции должен быть примерно таков, как порядок принятия конституционных поправок, то есть ее должен принимать Съезд квалифицированным большинством. Что касается президента, он полагал, что решение по процедуре принятия должны выработать сами участники Конституционного совещания в конце его.

Быстро не получается…

Мало-помалу становилось ясно, что конституционный блиц-криг действительно не удается. Сроки подготовки и принятия нового Основного закона все отдалялись и отдалялись.

В беседе с журналистами после пленарного заседания 16 июня Ельцин заявил: “Если Конституционное совещание будет работать такими темпами, как сейчас, то уже в июле будет готов единый текст проекта новой конституции”. “Это – самое главное, а орган, который примет конституцию, найдется”, – добавил он. Между тем, ранее предполагалось, что уже 15 июня проект новой конституции будет представлен президенту, а 16 июня его одобрят на том самом, вроде бы заключительном, пленарном заседании Конституционного совещания с учетом поправок и схемы принятия нового Основного закона.

Но 16 июня не стало заключительным днем. Многие деятели, представлявшие субъекты Федерации, проголосовали против подготовленного проекта либо же вообще не участвовали в голосовании. Правда, за него отдало голоса большинство присутствовавших, – представители общественных организаций, органов местного самоуправления, федеральных органов власти, товаропроизводители, – однако позицию руководства республик, краев и областей, конечно, нельзя было не учитывать…

В этот же день, 16 июня, Ельцин издал еще один указ – “Об организации дальнейшей работы Конституционного совещания”. В соответствии с ним обсуждение проекта конституции надлежало продлить уже до 25 июня, а 26-го провести пленарное заседание КС.

Окончательное утверждение проекта конституции “отъезжало” еще дальше. Первый вице-премьер Владимир Шумейко назвал предполагаемыми сроками такого утверждения осень, а то и конец года. Примерно те же сроки для принятия конституции (своей собственной), как мы знаем, намечал и Верховный Совет. Так что преимущество в конституционной гонке, которым еще недавно вроде бы располагала президентская сторона, вновь улетучилось.

Доклад прокурора Макарова

То первое скандальное появление Хасбулатова на Конституционном совещании оказалось и последним. Больше он там не показывался несмотря на приглашения, – ссылался на нездоровье.

Незадолго перед пленарным заседанием 26 июня появилась и более веская причина, чтобы игнорировать совещание. В общем-то эту причину скорее всего “организовала” сама оппозиция, чтобы окончательно пресечь ельцинские попытки принять новую конституцию. 24 июня в Верховном Совете выступил первый заместитель генпрокурора, он же руководитель спецкомиссии по расследованию коррупции должностных лиц (эта комиссия была создана Верховным Советом после известного апрельского “чемоданного” доклада Руцкого) Николай Макаров. Он обвинил в коррупции двух политиков из ближайшего окружения президента – директора Федерального информационного центра Михаила Полторанина и первого вице-премьера Владимира Шумейко.

Это обвинение, естественно, упало на благодатную почву, вызвав у депутатов очередной приступ антикремлевской ярости. Правда, во время обсуждения доклада кое-кто из “умеренных” нардепов пытался предостеречь коллег от чересчур категоричных оценок, от слишком резких слов в адрес “подозреваемых” (как-никак, проверка-то еще идет), призывал принять достаточно осторожное постановление, однако спикер, чья “любовь” к двум “подследственным”, особенно к Полторанину, была хорошо известна, решительно пресек эти поползновения.

– Это факты, которые сегодня уже изложил не вице-президент, а независимый прокурор, специально назначенный Верховным Советом… – сказал Хасбулатов. – Если говорить откровенно, их вполне достаточно, чтобы немедленно отправить в отставку федеральное правительство.

Правительство в отставку не отправили, но, тем не менее, постановление приняли весьма решительное, хотя и довольно странное, – “выразить недоверие” двум упомянутым деятелям и предложить президенту “немедленно отстранить их от должности в связи с возбуждением уголовных дел о коррупции”. Следующим пунктом постановления было: поручить спецкомиссии “проверить законность распоряжений” первого вице-премьера правительства В. Ф. Шумейко “по вопросам предоставления льгот в сфере внешнеэкономической деятельности и распределения материальных и финансовых ресурсов” (одним из обвинений в адрес Шумейко была незаконность этих его распоряжений).

Вот так: сначала выразить недоверие, предложить президенту отстранить от должности и только потом – поручить проверить…

Назавтра последовало и продолжение этой прокурорско-депутатской акции – ВС принял обращение к Конституционному совещанию, в котором говорилось, что представительные органы власти не могут участвовать в его работе до тех пор, пока в его состав входят скомпрометировавшие себя деятели. Этим самым подавался сигнал коллегам – участникам совещания: немедленно покиньте его! Собственно говоря, как предупреждали многие, это, по-видимому, и было главной целью всей затеи с прокурорской проверкой – нанести удар по Конституционному совещанию.

Ясно осознали это и сами его участники. Около двухсот из них подписали заявление, где говорилось: “Предпринята попытка оказать давление на участников совещания с целью срыва его работы. Несмотря на это давление, мы намерены продолжить свою работу, считая ее крайне важной для общественного согласия и стабилизации обстановки в России”.

Было очевидно, что, приняв постановление по докладу Макарова, депутаты нарушили основополагающий юридический принцип – презумпции невиновности: дела еще только возбуждены, приговоры не вынесены, а людей уже требуют наказать. Так его восприняли и сами обвиненные в грехах, и все разумные люди. Шумейко: “Суд еще ничего не сказал, а они уже на всю страну, на весь мир заявляют, что я коррупционер”. Полторанин: “Все это было затеяно с единственной целью – чтобы ударить по тем, кто входит в команду президента, по тем, кто работает, кто что-то делает, для того чтобы скомпрометировать не просто этих людей, а всю эту работу, которая сегодня идет во благо России”.

Уже на следующий день, видимо испугавшись столь резкой реакции на свое выступление, руководитель спецкомиссии Николай Макаров, как говорится, дал задний ход. На пресс-конференции в Белом доме, отвечая на вопросы журналистов, он заявил, что никого не обвиняет “в конкретных составах преступления” – “налицо только противоправные действия”. “Я никого не назвал преступником и не обвинил в составе преступления, – сказал он. – Следствие работает на суд. Именно он будет решать вопрос о виновности или невиновности того или иного лица. Мы этого предрешить не можем”.