Черное Копье - Ник Перумов

Гномы попробовали было объяснить, рассказать — их никто не слушал. Подталкиваемые в спины древками могучих копий, в сопровождении до зубов вооруженного конвоя их повели куда-то вверх по плавно поднимающимся переходам. Торин и Малыш испробовали все гномьи наречья, даже Тайное; все было тщетно.

Вот так, в полном молчании, они шли несколько часов, пока перед ними не раздвинулись бесшумно каменные глыбы и в глаза не брызнул яркий солнечный свет.

На востоке всходило солнце. Было раннее утро следующего дня.

Глава пятая

ТАЙНА ТАЙН

де-то на востоке Средиземья, у подножия оплывших, заросших лесом гор, горел небольшой костер, старательно укрытый от посторонних глаз в глубокой яме между корней старой сосны. Сушняк горел почти бездымно; в закопченном, видавшем виды дорожном котелке булькало варево. Три расседланных низкорослых хазгских лошадки щипали траву неподалеку.

Лежа на спине, Фолко бездумно глядел в небо, высокое, чистое, едва подернутое зависшими на огромной высоте легкими, перистыми облаками. Где-то рядом негромко переговаривались гномы: Торин, как обычно, полировал топор, Малыш помешивал в котелке.

Положение друзей можно было бы назвать отчаянным — именно так и характеризовал его Фолко, но при этом им владело странное, мертвенное спокойствие, как будто собственная участь стала для него чем-то совершенно не существенным. Отринув все, они рвались к поставленной цели — враг оказался сильнее, и вот они очутились в неведомых глубинах Средиземья, в областях, куда и ворон костей не заносил, где они не знали ни дорог, ни рек, ни народов, ни языков; уже показывали дно мешки с провизией; их единственные не-враги, Черные Гномы, выставили их за дверь без всяких разговоров… Друзья потеряли слишком много времени, след Вождя уже, как говорится, простыл.

В былые времена Фолко впал бы в черное отчаяние от всех этих рассуждений, но теперь они лишь побуждали его к действию. Они затеряны в неведомых далях — но и тут есть кое-кто, на чью помощь можно надеяться. Фолко вспомнил о Восточных Эльфах. Чудесный подарок Форве, принца Невозжелавших, настроенный на существо хоббита перстень, и клинок работы наставника мастеров этого великого народа — они приближались к своей прародине, и у хоббита крепла странная уверенность, что они помогут ему отыскать дорогу к тайным эльфийским твердыням. Он тщательно перебирал в памяти то немногое, что знал о здешних местах, — судя по всему, они уже недалеко от границ Серединного Княжества и от Вод Пробуждения.

Фолко перекатился на живот и глянул на восток. Лесистая равнина плавно уходила вниз, бесчисленные кроны деревьев сливались вдали в сплошной сиреневатый покров. Наметанный глаз хоббита, сколько ни старался, не мог узреть ни малейшего намека на хоть какую-нибудь тропу.

Каждый понимал теперь, что их погоня за Вождем провалилась окончательно. Что делать дальше? То ли пробиваться обратно, на Запад, и попытаться искупить свой невольный грех, вступив в армию Гондора, в ее полках ожидая неминуемого начала кровавой битвы где-нибудь на берегах Андуина? Или, махнув на все рукой, вернуться в Хоббитанию? (Эту возможность, однако, Фолко отмел с порога.) Или, последовав совету Наугрима, предложить свою службу Серединному Княжеству?

Хоббит скрипнул зубами. Невыполненный Долг пригибал к земле почище любого Кольца, и, возможно, именно от сознания невыносимости этого бремени Фолко пришла в голову и вовсе несуразная в их положении мысль.

Великий Орлангур! Дух Познания, Золотой Дракон Страждущих Откровения. Последнее из последних средств. Если и он не даст ответа — его не даст никто в Мире, разве что они добрались бы до самого Валинора.

Но как его найти? Где искать зачарованную, окруженную сонмищем ужасных тварей пещеру? Кто, кроме Авари, смог бы помочь в этом?

Фолко достал перстень Форве. Камень в нем вновь был голубым, и огнистый мотылек мерно взмахивал крылышками в такт дыханию хоббита. Он бережно положил драгоценность прямо перед собой, на расстеленную поверх травы белую тряпицу. Дальше начиналось самое сложное. Смутные догадки, что через этот перстень можно как-то дать знать о себе его прежним владельцам, были не более чем догадками, и не было ничего, что могло бы подсказать, как именно можно сделать это. Оставалось полагаться на свое чутье.

Зажмурившись, хоббит постарался как можно четче представить себе голубой камень. Пламенная бабочка была сущностью хоббита, его таинственным двойником — настало время ей разорвать тенета и отправиться в путь. Воля хоббита гасила одну за другой посторонние мысли, сосредоточившись на камне и только на нем одном. Это оказалось непросто, точно острые иглы, непрошеные чувства, рвались со всех сторон в сознание — и отступали, ломаясь о крепкий барьер его собственной воли. И вот мало-помалу ему стало казаться, что камень словно бы растет, увеличивается, заслоняя собой золотую оправу, становятся видны необычайно сложные радужные переплетения огневеющих нитей в теле и крыльях мотылька. Превозмогая головокружение, Фолко заглянул за край уступа, на котором, оказывается, сидит это существо, — у него перехватило дыхание, но дурнота тотчас прошла, ибо камня больше не было! Под лазурным небесным куполом парило сказочно-прекрасное существо, похожее на пламенного орла. Фолко перестал ощущать собственное тело; в лицо дул свежий ветер, словно хоббит вновь оказался в том приснопамятном сне, увиденном на пути в арнорскую столицу — с легким шелестом расправились незримые крылья, и он взмыл вверх.

Его великолепный поводырь мчал перед ним, рассекая воздушные толщи; и чей-то голос, трезвый и спокойный, начал нашептывать хоббиту:

«Два дня пути на север. День пути вверх по реке. Сверни от трех желтых скал на восток. Жди у Восьми Дубов в одном дне пути от реки».

И он помчался над землей, увидев все эти приметы, и возле могучей шеренги выстроившихся на вершине холма лесных исполинов заметил крошечные серебристые фигурки. Эльфы услышали его и, судя по всему, узнали.

Он еще успел заметить их вскинутые в приветствии руки, и тут видение оборвалось.

И друзья двинулись на север, в точности выполняя предписанное. Минуло два дня — и они увидели реку, широкую и медленную, так и оставшуюся для них безымянной. От желтых скал они повернули на восход, углубившись в привольные дубравы, перемежающиеся обширными лугами. Фолко недоумевал — подобный пейзаж сгодился бы где-нибудь на юге Энедвэйта или Минхириата, но не здесь, на суровом и холодном северо-востоке.