Поймать хамелеона (СИ) - Юлия Цыпленкова

Летний Санкт-Петербург бывал неизменно хорош. Даже хмурые пасмурные дни не портили его великолепия и грациозности. В этом городе с его гранитными набережными, изящными дворцами, золотыми шпилями, восхитительными соборами и широкими улицами царил какой-то особый дух, какого не было в иных городах не только Российской империи, но и, пожалуй, всего мира.

Возможно, это была просто любовь к детищу великого государя, а может, и что-то иное, или вовсе ничего этого не было, а лишь воображалось поклонниками града Святого Петра. Однако он никого не оставлял равнодушным. Его можно было обожать или ненавидеть, но остаться равнодушным совершенно невозможно.

Впрочем, молодой паре в эту минуту не было дела до красоты Петербурга. Он и так уже полюбился что мужчине, что девушке, державшей мужчину под руку. Они неспешно прогуливались по Таврическому саду, негромко разговаривали, и когда девушка, похожая на ангела, смеялась, а мужчина смотрел на нее с улыбкой. Его любование спутницей было неприкрытым и откровенным, но он не стеснялся своих чувств. Только на щеках девушки играл смущенный румянец, однако глаза поблескивали, и это ясно говорило — юному ангелу было приятно.

Впрочем, хорош был и мужчина. Черты его лица дышали благородством, были гармоничны и приятны. Признаться, красивая была эта пара, и на них уже не в первый раз обращали внимание другие посетители сада. Но мужчине и девушке, похоже, ни до кого не было дела. И можно было сказать со всей уверенностью, что они влюблены.

— Не проголодались ли вы, Глафира Алексеевна? Мы можем зайти в ресторан, — спросил мужчина, указав взглядом на двухэтажный павильон.

— Благодарю, Олег Иванович, — улыбнулся девушка, — прогуляемся еще.

— Как пожелаете, мой ангел, — ответил Котов, и они вновь побрели по ухоженным аллейкам.

Шел второй день после освобождения Михаила. У Ковальчука поговорить так и не вышло, а после Воронецкие забрали вещи из квартиры розыскников и вновь переехали в «Старый феникс». Однако отказывать Олегу в прогулке с сестрой суровый новгородский помещик не стал. Впрочем, и сам с ними не пошел. Михаил Алексеевич отправился к знакомцу компаньона, чтобы объясниться о своем аресте, ну и навестить его прелестную дочь.

— Мишенька всерьез увлечен, — поделилась новостью Глафира Алексеевна. — Думается мне, вскоре у меня появится невестка. Впрочем, Миша всегда говорил, что прежде выдаст замуж меня, а уж после женится сам. Но ведь и сердце его прежде было свободно. Завтра он хочет отвести меня к господам Залихватовым, чтобы представить Ульяну Родионовну. Братец уверяет, что девица эта хороша не только ликом, но и душой. Надеюсь, что это так, и мы подружимся.

— Непременно подружитесь, Глафира Алексеевна, — улыбнулся в ответ Котов.

Он отвернулся и поджал губы. Вольно или невольно, но Глашенька подвела его к тому разговору, которого избежать было невозможно… да и не ненужно. Он должен был состояться, только что ответит девушка…

— Глафира Алексеевна, нам нужно объясниться…

— Не надо, Олег Иванович, — остановила его барышня. — Я знаю, что вы сейчас скажете. Я, может, и юна, но не глупа. Вы немало рассказывали о том, как обстоит дело. Вы любите меня, а я люблю вас, но вместе мы быть не можем, потому что здесь вы всего лишь на службе и однажды вернетесь домой, только мне там нет места. Я внимательно вас слушала и потому выводы сделала. Я ведь права?

Олег медленно кивнул и ответил:

— Правы.

— Стало быть, говорить не о чем, — она отвернулась и продолжила прогулку, тем скрыв собственные чувства.

Котов смотрел девушке вслед, и в груди его разрастался пожар, будто уже были произнесены слова прощания, и надежды больше нет. Он охватил сердце, душу, голову, и маг сорвался с места. Олег нагнал барышню и заступил ей дорогу.

— А что это там, Олег Иваныч? — преувеличенно бодро спросила Глашенька, кажется, указав наугад.

— Вы всё верно сказали, — не ответив, заговорил розыскник. — Да, мы из разных миров, и это вовсе не словесный оборот, а суровая данность. В моем мире нет места вам, в вашем — мне. Я всегда останусь в тени и буду исчезать из людской памяти, едва в глаза начнет бросаться мой возраст, который не меняется, несмотря на проходящие годы. Более того, по меркам этого мира я уже далеко не молод, как бы ни выглядел внешне. Всё это так, но…

Глашенька подняла на него взгляд, и Олег увидел, что в глазах ее застыла влага. И как бы девушка ни пыталась сдержаться, одна слезинка все-таки потекла по щеке. Розыскник бережно стер ее и вновь посмотрела на барышню.

— Вы сказали «но», Олег Иванович, — напомнила Глашенька.

— Но я не готов отказаться от вас, — закончил Котов. — Попросту не могу.

— И что же нам делать? — едва слышно спросила девушка.

— Я готов бороться за вас, Глафира Алексеевна, — ответил маг. — Я не желаю оскорблять вас предосудительным предложением, и не желаю нашего счастья всего лишь не несколько лет. Я желаю соединить наши с вами судьбы без всяких условий, и потому прошу вашей руки, мой ангел. Но прежде, чем вы дадите мне ответ, я должен пояснить, что мне предстоит сделать.

Девушка сжала его руку и потребовала:

— Говорите же, умоляю вас, говорите!

На них стали оборачиваться, и розыскник, предложив руку Глашеньке, повел ее подальше от сторонних глаз и ушей. Девушка поняла и вопросов больше не задавала, но глаза ее теперь лихорадочно блестели, грудь вздымалась чаще, и было ясно, что барышня взволнованна.

— Так вот, Глафира Алексеевна, — вновь заговорил Котов, когда они нашли укромный уголок, — я намереваюсь покинуть Петербург. Подам прошение о замене и вернусь в Ведомство. — Девушка вспыхнула, она открыла рот, чтобы ответить, но Олег отрицательно покачал головой: — Не спешите, ангел мой, я еще не закончил. Это необходимо, чтобы получить разрешение на брак с девушкой из мира, для которого нас не существует. В ином случае я могу обвенчаться с вами хоть завтра, а лет через пять исчезну, оставив вас вдовой при живом муже. Вы будете считать меня мертвым, а я издали наблюдать за вами и нашими детьми, которые к этому времени могу родиться. Если же я откажусь так поступить, меня попросту уберут из этого мира насильно, и не останется даже такой возможности быть поблизости, чтобы помочь и защитить в случае надобности. Я так не хочу, и потому буду добиваться разрешения.

Девушка опустила голову, пряча смущение, возникшее после последних слов Котова. Однако вскоре вновь посмотрела на него и спросила:

— Что будет, если вы сможете добиться разрешения на наш брак?

— Тогда вы будете рядом со мной,