Грехи дома Борджа - Сара Бауэр

Два дня спустя течение под нашим спокойным морем унесло первую жертву. Слугу Джулио, которого я не знала, но, как говорят, его наняли в кухню отгонять мух от готовых блюд, арестовали на виа Сан-Романо, когда он нес корзину с бродячими кошками. Нас это поразило, мы никак не могли понять, почему отлов кошек считается преступлением. Затем пришло известие, что под угрозой пыток он признался: кошки понадобились дону Джулио для опытов. «Опытов?» – уточнил дознаватель. «С ядами», – пояснил слуга. Его посадили в подземную темницу. Я подумала, если у него хватит силенок подтянуться на оконной решетке, то он сможет понаблюдать за лодочными гонками во рву во время праздника Тела Господня.

Лодочных гонок, однако, не устроили, только привычные лошадиные скачки в Барко, и то без особого размаха, в герцогской ложе не было гостей, кроме мадонны, Ипполито и Джованни. Вот кто действительно получил удовольствие, делая ставки против своего наставника по верховой езде старыми монетами из шкатулки и бусинами, подаренными мадонной. Я надеялась, что дон Альберто прикажет привезти на праздники Джироламо, но донна Лукреция отсоветовала, сославшись на неспокойные времена. Я уверяла себя, что подобная забота с ее стороны – хороший знак. Полагала, что встреча с ним лишь вновь откроет рану в сердце. Подумала о донне Доротее – интересно, как часто она вспоминает Камиллу, которая также не приехала на скачки? Девочку еще раньше отдали в монастырь.

На празднике Сигизмондо вызвал переполох. В один из редких моментов просветления он вспомнил, как ему говорили, что, переспав с девственницей, он излечится от сифилиса. Сигизмундо попытался вломиться в монастырь, где его и поймали. Аббатиса увидела мужчину на середине приставной лестницы, абсолютно голого, и подняла тревогу. Примчались лекари, вернули его во дворец, завернутого в грубое одеяло, с мешком на голове. Совсем как одна из его крыс, усмехнулась я, пока Анджела отпускала шутки насчет вероятности отыскать девственницу среди монахинь.

Через неделю после праздника люди Ипполито арестовали двоих слуг Ферранте в Романье. Их отпустили, не предъявив обвинений, однако поступок Ипполито имел последствия, как подземный толчок. Дома не рухнули, дороги не растрескались, но все слегка сместилось, потемнело. Мы по-прежнему жили в дворце, иногда прогуливались в саду, хотя по приказу герцога там все переделывали, но мне казалось, что это всего лишь земляные работы, а короткие палки отмечают те места, где в будущем высадят заросли тимьяна, матовых гвоздик или самшитовые лабиринты. Фонси отлично проводил время, роя повсюду дыры и обсыпая свою белую шерсть комьями земли.

Ферранте теперь часто бывал в нашей компании, как человек, носящий свою одежду нараспашку, чтобы показать миру, что он не прячет под ней оружия. Джулио наконец отправился в Мантую, а Фидельма случайно обронила, что ее брат уехал с ним. Я вздохнула с облегчением.

Люди попадали под арест, исчезали, оставляя после себя множество слухов. Якобы кто-то задумал отравить герцога в Венеции, а другой вроде бы собирался заколоть его, когда герцог наведается в любимый бордель и потеряет бдительность. Дон Джулио, говорили, планировал сделать дона Ферранте герцогом, который пообещал удвоить его содержание, а еще привезти с Востока известных лекарей, способных вернуть дону Джулио зрение и былую красоту. Ипполито и донна Лукреция прилюдно смеялись над этими вымыслами, словно зрители на очередной комедии сира Никколо да Корреджо, но малейший скрип половиц или стук ставни в ночи заставлял мадонну проснуться, а Ипполито, по словам Анджелы, вел себя не лучше прикованного цепью голодного медведя.

Однажды ночью, услышав плач мадонны, я вошла к ней в спальню и увидела, что она сидит на постели, сжимая в руке перстень Чезаре, а рядом на столике горит свеча. Я бросилась к ней, а мадонна, осуждающе глядя на меня, прижала перстень к груди.

– Мадонна, вы не должны…

– Чего не должна?

– Перстень… не может быть все настолько плохо. Подумайте о герцоге. Подумайте… о сыне. – Я часто задавалась вопросом, не потому ли она так привязана к Джованни, что разлучена с Родриго и до сих пор не может произвести на свет наследника герцогу Альфонсо.

Мадонна озадаченно посмотрела на меня, а затем расхохоталась. Глядя на ненакрашенное лицо, на волосы, выбившиеся из-под чепца, я вдруг осознала, насколько она еще молода.

– Неужели ты думала, там яд? – спросила донна Лукреция. – Я удивлена, что ты до сих пор не заглянула внутрь.

– Я не сумела открыть его, – призналась я с несчастным видом.

– Да, действительно, это весьма хитроумное изобретение брата, но даю тебе слово, там нет ничего опасного. Просто… – При свете двух наших свечей я так и не поняла, как именно она открыла перстень и протянула мне.

Поднеся поближе свечу, я заглянула в маленький тайник, отделанный перламутром. В его глубине лежала свернутой в кольцо неопрятная косичка из волос, сильно выгоревших, но сохранивших первоначальный цвет, что позволило мне разглядеть серебристо-светлые прядки вперемешку с темно-рыжими.

– Я сплела ее много лет назад, одним летним днем в потайном месте, которое мы устроили среди ягодных кустов моей матери. Чезаре предстоял урок греческого, но они с Хуаном подлили в вино учителю инжирного сиропа и удрали, пока бедняга мучился от последствий. Можешь поверить, что когда-то эта косичка обхватывала его запястье? – Она смотрела на перстень, словно видела перед собой не его, а мальчишескую кисть, тонкую и загорелую, со всеми косточками и прожилками. – Какие прочные у людей волосы, и в то же время очень гибкие.

– Вы думаете, он поэтому прислал вам косичку?

Донна Лукреция покачала головой.

– Не знаю. Может, ты и права. – Она улыбнулась. – Спрошу его, как только увижу в следующий раз. Скажу, Виоланта хочет знать.

– Вряд ли это поможет, мадонна. – Но тем не менее я раскраснелась от удовольствия.

– Я тебе раньше не говорила потому, что… в общем, неважно. Он благодарен тебе за заботу и дружбу в трудные для него времена.

– Значит, поэтому он отобрал у меня ребенка, а меня вернул сюда, как какую-то лошадь, которую испытал и нашел негодной?

– Виоланта, если ты до сих пор не поняла его действий, ничем не могу тебе помочь. – Она отложила перстень на столик. – Оставь меня. Я засну, и ты тоже должна отдохнуть.

Мадонна задула свечу, а я вернулась к себе. Я почти не спала в ту ночь. Меня терзал стыд и сознание того, что не знаю чего-то важного и мне не хватает всего лишь одной свечи, которая осветила бы то, что я ищу. Утром все прояснится, говорила я себе, оставалось только подождать.

Утром в спешке приехал гонец от герцога Альфонсо, сообщивший, что хозяин возвращается в Феррару. Оказалось, венецианцы арестовали его друзей-капитанов как шпионов и отказались выслушать доводы герцога, вступившегося за них. И он возвращался домой, чтобы обдумать, как лучше отреагировать на высокомерие Венецианской республики. Так, по крайней мере, объяснила братьям мадонна возвращение мужа. Позже выяснилось, что у него были и другие причины. К тому времени, как Ипполито и Ферранте вернулись из Монастероло, куда они отправились, чтобы встретить герцога, он уже вернулся домой и вел частные беседы с мадонной и человеком по имени Капилупо, возившим письма между Мантуей и Феррарой.

Разумеется, в эти дела меня не посвящали, но позже я связала события воедино, и, думаю, произошло следующее: узнав о побеге Джулио в Мантую, герцог еще больше убедился, что брат готовит заговор против него, поэтому прервал свое путешествие, воспользовавшись арестом морских капитанов. Он также написал Джулио, вызвав его домой, но тот отказался вернуться. Если верить Никколо да Корреджо, у Джулио было не меньше причин опасаться возвращения в Феррару, чем тогда, когда он ее покидал. Опять последовали аресты людей, близких к Ферранте и Джулио. Ферранте отправился к герцогу, чтобы вступиться за них, но вместо этого все выложил брату – и об опытах Джулио с ядами, и об их планах захватить трон. Я с ужасом ждала, что он расскажет и о том предложении, какое сделал мне. Никто бы не поверил, что я его отклонила, ведь речь шла о том, чтобы вернуть мне сына, тем более после того, как я увидела, какие дела творятся в храме Граций, и ничего никому не сказала.

Многие называли Ферранте трусом, но я так не считала. Он был по-своему храбрейшим человеком. Ему надоело лгать, добиваться справедливости для Джулио несправедливыми методами. Наверное, как и я, видел во снах белые кости Катеринеллы. Но в отличие от меня мог припомнить и выражение ее лица, когда открыл клетку и швырнул туда веревку.

Ферранте заточили в комнате под покоями мадонны в Торре-Маркесана, на том же этаже, что и ее кухня. Когда кто-то из поваров сообщил, что видел, как Ферранте смотрел из окна на площадь, где в тот день публично вешали человека, обвиненного в интимных отношениях с ослом, герцог приказал заложить окно кирпичами. Мы слышали, что в Риме арестовали певца, Джана-Канторе, и тот устроил грандиозное представление для дознавателей понтифика в Сант-Анджело. Его Святейшество, как поговаривали, с нетерпением ожидал новых событий в саге Эсте, как ждет ребенок следующего эпизода сказки на ночь. Я же при каждом новом откровении ловила на себе пытливые взгляды, слышала в голосах многозначительность, старалась сохранять серьезное лицо, в нужных местах сочувственно или потрясенно хмыкала, и мне казалось, что топор палача уже щекочет волоски на моей шее.