Грехи дома Борджа - Сара Бауэр

Он и мадонна не только вместе принимали послов, председательствовали в судах, осматривали городские оборонительные сооружения, но и часто обедали вдвоем, смеялись над письмами герцога, где рассказывалось в живописных подробностях о его приключениях в Адриатическом море с парой венецианцев-капитанов, подобранных им в Ланчиано, и планировали развлечения на праздник Тела Господня. Анджела тоже находилась поблизости от Ипполито: ее муж благополучно отбыл в дом своей матушки в Сассуоло, а дочь по-прежнему жила в деревне.

Мое участие в придворной жизни было не таким заметным, по необходимости, поскольку я по-прежнему способствовала переписке между мадонной и доном Франческо, встречаясь с Эрколе Строцци. Мне по-прежнему приходилось выслушивать ее планы по освобождению Чезаре, зачитывать вслух и одобрять жалкие призывы к королю Фердинанду, в которых мадонна ссылалась на родство, хотя все, кроме семейства Борджа, знали, что оно выдумано. Она даже писала понтифику Юлию, а тот, можно не сомневаться, ежедневно молился, чтобы тюремное заточение сказалось на Валентино и подтолкнуло его к преждевременной могиле. Прошло два года, как он угодил за решетку, а до сих пор не было названо даты судебного заседания, где бы он ответил на предъявленные обвинения. С тех пор как Санчо привез от него письма в последний раз, мы не получали никаких известий, а если мадонна что-то и знала, то со мной не делилась.

Однако она с неизменной педантичностью сообщала мне, как растет сын. Говорила, что он не по годам сметлив и уже научился узнавать буквы своего имени, написанные на грифельной доске. Дон Альберто подарил ему пони и даже позволил взять несколько невысоких препятствий, все обошлось благополучно. Жена дона Альберто и ее придворные дамы очарованы мальчиком, зато слуги не проявляют особых восторгов.

– По рассказам, он больше напоминает Хуана, чем Чезаре, – заметила мадонна, нахмурив брови. Или маленького Хаима, подумала я. Тот часто доводил Мариам до отчаяния своим непослушанием и проказами, в которых неизменно участвовали омерзительные скользкие твари или большие насекомые.

Ферранте появлялся при дворе нерегулярно, да и компания из него была плохая. Его Витторио, кажется, куда-то испарился вместе со всем, что было связано с Чезаре, и это вызывало у Ферранте постоянное раздражение. Наверное, он завел себе других мальчиков, но они не заменили ему Витторио. Его тихо возмущало то, как все игнорируют Джулио, и он наблюдал за Ипполито и донной Лукрецией, цинично скривив рот, отчего его широкое приятное лицо становилось почти таким же уродливым, как у Джулио, над которым потрудились наемники кардинала. В конце концов он попытался с ней поговорить. Не будь рядом Ипполито, имей она возможность говорить свободно, многое могло бы закончиться иначе.

Мадонна проводила ежедневные аудиенции в Большом зале замка. Они с Ипполито восседали на возвышении в конце зала. Мадонна казалась совсем маленькой в огромном троне герцога, куда она усаживалась и ставила ноги на алую с позолотой скамеечку, потому что они не доставали пола. Рядом с Ипполито стояли его помощники; Джованни и придворные дамы мадонны сидели на подушках перед троном, как она когда-то в девичестве на отцовских аудиенциях. У главных дверей расположились часовые, как и позади нас, у маленького входа в гардеробную. Времена были неспокойные, поэтому солдат расставили через равные интервалы и вдоль стен.

В то утро Ферранте держался в задних рядах просителей, ожидая, когда выслушают последнего. Как только зал опустел, он прошел вперед, и эхо его шагов отскакивало от фресок и сводчатого потолка. Сорвав с головы объемную шляпу, позволявшую сохранить некое подобие анонимности, Ферранте отвесил глубокий поклон. Ипполито заерзал на стуле, как человек, страдающий геморроем, но мадонна одарила Ферранте очаровательной улыбкой.

– Брат, – сказала она, – приветствуем тебя.

Ферранте приблизился к возвышению и опустился на колено, чтобы поцеловать ей руку, но мадонна спустилась со ступеньки, подняла брата и расцеловала в обе щеки, привстав на цыпочки.

– Чем я могу помочь тебе, Ферранте? – поинтересовалась она. – Меня расстраивает, что ты чувствуешь себя обязанным ждать очереди среди всех этих людей, что жалуются на кражи своих коз и состояние городских помоек. Ты же знаешь, я готова тебя выслушать в любое время. Разве не так, кардинал?

Ипполито неразборчиво буркнул что-то – видимо, согласился. Ферранте даже не взглянул в его сторону.

– Я здесь от имени дона Джулио, – произнес он.

– А почему он сам не мог прийти? Снова болен?

Перед отъездом герцог ясно дал понять, что Джулио волен приходить и уходить, когда ему заблагорассудится. Герцог Альфонсо, как он сам недвусмысленно выразился, не придавал никакого значения слухам о готовящихся против него заговорах. Он верил своим братьям, как и полагалось. А усиление гарнизона – всего лишь естественная предосторожность на время его отсутствия.

– Он отказывается покидать дворец, мадонна. Предпочитает проводить время с лошадьми или среди цветов, а не при дворе, где люди, как он опасается, будут его разглядывать. К сожалению, гордость медленнее залечивается, чем тело.

– Бедный Джулио!

– Вы могли бы, сестра, облегчить его страдания своим визитом.

– Можно идти? Здесь скучно, – заныл Джованни.

Он всегда был бесчувственным ребенком, ему в отличие от большинства детей, улавливающих настроение взрослых, не хватало внутреннего чутья. Я шикнула на него и попыталась отвлечь маленьким деревянным рыцарем верхом на коне, которого он принес в зал.

Мадонна бросила на Ипполито неуверенный взгляд.

– Да… да, я обязательно навещу его в ближайшее время.

– Он чрезвычайно огорчен, что для него так мало было сделано. У него, как у меня и Сигизмондо, есть всего лишь дом и пенсия, завещанная отцом, а теперь он лишен возможности пополнить свой доход военными трофеями или выгодным браком.

– Как и Сигизмондо, – заметил Ипполито.

– Со всем моим уважением, ваша светлость, у Сигизмондо положение иное. Он не обязан поддерживать тот же уровень, что и Джулио. Его потребности просты, как и он сам. Что, если… выделить бенефицию? Наш брат чувствует, что мог бы принять духовный сан. Он благочестивый человек, как вам известно, а его любовь к музыке сослужит ему хорошую службу в церкви. При соответствующем доходе он мог бы стать покровителем для тех, кто исполняет религиозную музыку.

– Ты предполагаешь, что я поделюсь с ним собственными доходами?

– По мнению некоторых, это было бы справедливо. Другие же сказали бы, что слуги Христа на земле обязаны подражать Ему.

– Ты говоришь мудро, Ферранте, – кивнула мадонна. – Я напишу мужу, изложу ему дело.

– Со всем моим уважением, герцогиня, – вступил в разговор Ипполито, – вы убедитесь, что он придерживается по данному вопросу того же мнения, что и я. Мы с доном Джулио уладили наши разногласия. Я извинился за необдуманный, небратский поступок. О доне Джулио заботятся. И хотя он больше не может воевать, полагаю, ничто не мешает ему жениться. Зрение совсем не обязательно, чтобы завести наследников. В определенных случаях, уверен, без него даже лучше.

Мадонна отреагировала на шутку Ипполито слабой улыбкой.

– Если таково слово кардинала, то я, к сожалению, ничего не могу сделать, Ферранте. Прошу, передай Джулио, что я… скорблю вместе с ним.

– А как же его дочь, мадонна? Он может хотя бы увидеть ее?

– Решение остается за доном Алессандро Пио, брат, поскольку теперь он законный ее опекун. Донна Анджела… донна Анджела опасается влияния отцовских увечий на здоровье ребенка. Мне жаль.

Ферранте побледнел, веснушки на его переносице стали чуть ли не голубыми. Он посмотрел на всех нас, так красиво сидевших на возвышении, и в его глазах вспыхнуло столько презрения, что я невольно разрумянилась. Потом Ферранте поклонился и направился к выходу.

– Не смей поворачиваться ко мне спиной! – крикнул ему вслед Ипполито, но Ферранте как будто не слышал.

– Какая жалость, – прошептал Джованни. – А я надеялся, они подерутся.

– Еще, может, и подерутся, – тихо произнесла одна из новеньких, которая сама еще недавно была ребенком.

Двери закрылись, и донна Лукреция повернулась к Ипполито:

– Все, что ты говорил, лишь ухудшило дело. Ты этого добивался? Если да, то вряд ли Альфонсо тебя одобрит.

– Полагаешь, нет? Он знает не хуже меня, что эта парочка затевает какую-то каверзу. Чем скорее мы от них избавимся, тем лучше.

Щеки у меня горели. Я поспешно занялась Джованни, надеясь, что Ипполито ничего не заметит.

– А ты не думаешь, что, вероятно, будет лучше сделать что-то для Джулио и таким образом вернуть их расположение? – спросила мадонна. – Как насчет местного прихода? Это был бы красивый жест.

Ипполито злобно взглянул на макушку Джованни.