Император Владимир - Рустам Иванович Максимов

шестнадцать эсминцев. Контр-адмирал Дева получил приказ уходить, чтобы сохранить «Касаги» и «Иосино» для будущих побед во имя микадо.

Самоубийственая атака самураев обошлась весьма дорого: в жестокой схватке на ближних дистанциях были потеряны «Бдительный», «Меткий» и «Мощный» – все они были потоплены вражескими торпедами. Пошли ко дну «Бесстрашный», протараненный «Кисараги», а также «Достойный» и «Боевой», погибшие от артогня «Ясимы» и «Фудзи». Японские же потери на этом этапе боя оказались намного больше: «Фудзи», «Ясима», семь эсминцев. Девять уцелевших эсминцев ретировались к побережью Кореи.

Сорок минут спустя сильно избитый «Сикисима» потерял управление и покатился вправо, ещё через четверть часа «Хатсусе» резко сбросил ход – 305-миллиметровый снаряд повредил паропровод. Дистанция боя сократилась до тридцати кабельтовых, самураев расстреливали, как на учениях. Дальнейшее было делом техники: под прикрытием огня линкоров и броненосных крейсеров в атаку пошли все боеспособные эсминцы – все восемь вымпелов.

Спасшихся японских моряков вылавливали из воды почти до заката. К огромному удивлению русских, некоторые из узкоглазых всячески противились спасению; человек пять офицеров, уже находясь в шлюпках, сделали себе харакири, несколько застрелились, ещё находясь в воде. Среди спасённых не оказалось ни вице-адмирала Того, ни офицеров его штаба, не было ни одного офицера званием выше лейтенанта.

Тем временам перед Григорием Павловичем Чухниным встала задача возвратить матчасть своей эскадры в Дальний в целости и сохранности. Ещё на одно сражение линкорам и броненосным крейсерам попросту не хватило бы боекомплекта, угля на эсминцах оставалось в обрез. Приятной неожиданностью стало появление «Алмаза» и «Боярина», на которых возложили дальнюю разведку.

Во время боя с Того выявилась неприятная особенность японских фугасных снарядов, которые с лёгкостью разрушали надстройки и небронированные борта; мириады осколков поражали орудия, приборы, оборудование, наносили огромные потери личному составу. Практически каждое попадание в небронированные борта и надстройки приводило к возникновению пожаров, с которыми было сложно справляться. На каждом линкоре осколки японских фугасов вывели из строя по нескольку орудий, причём части пушек требовался заводской ремонт. Ничего подобного не наблюдалось во время недавнего боя с англичанами, которые использовали бронебойные снаряды, начинённые чёрным порохом.

Посовещавшись с контр-адмиралами, Чухнин решил первоначально идти в Циндао. На выбор повлияла относительная близость германской базы, до которой было около двух суток хода на экономичной скорости, а также необходимость отконвоировать к родным берегам «Амур» и «Енисей». Пара выигранных сражений ещё не означала, что «лайми» и самураи покорно смирятся с поражением – нет у них традиций задирать лапки кверху после первого же пинка под зад.

Переход до Циндао прошёл без помех и боестолкновений. Присоединив минзаги, вице-адмирал повёл вверенную ему эскадру домой, в Дальний. Проходя мимо Вейхайвея, ожидали любых неприятностей, вплоть до нового генерального сражения, но всё обошлось: противник просто не имел сил, которые можно было бы выставить против пяти русских линкоров.

В Дальнем эскадру встречали как победителей. Благосклонно отнесясь к положенным восторгу и овациям в свою честь, Григорий Павлович дал три дня на срочный ремонт и погрузку боекомплекта – война продолжалась.

Тем временем японцы нагнали в Вейхайвей с полдюжины плавмастерских и судов обеспечения. Ремонтные бригады круглосуточно сооружали кессоны, необходимые для заделки пробоин на своих броненосцах. Русские подлодки, развёрнутые на позициях севернее британской базы, потопили два транспорта и вспомогательный крейсер «Минке-Мару», но это не остановило самураев. Проблему «Микасы» и «Асахи» следовало решить кардинально, что Чухнин и сделал на пятый день после возвращения в Дальний.

Десяток эсминцев пришлось оставить у стенки судоремонтного завода, однако все крейсера, линкоры и минзаги смогли выйти в море. Обстрел Вейхайвея проводился по всем законам современного тактического искусства – огонь корректировался с аэростата, базировавшегося на борту вспомогательного крейсера «Русь». Основной целью выступали повреждённые японские броненосцы, а также береговая инфраструктура английской базы. Боеприпасов не жалели.

Несмотря на то, что самураи буквально приткнули «Асахи» и «Микасу» к юго-восточному берегу Люгун-дао, грамотно используя особенности ландшафта, это не помогло от снарядов, падавших под большими углами. Пока линкоры множили на ноль парочку покалеченных броненосцев, «Амур» и «Енисей» выставили на подходах к Вейхайвею ещё более шестисот мин, сильно осложнив навигацию союзников в данном районе.

А что же 1-я эскадра? Куда исчезла она, а также японские и британские крейсера? Где, чёрт возьми, был Камимура, когда погиб Того?

Приставшие, как банный лист до филейной части тела, «Цусима» с «Нийтакой» сопроводили «Россию» и «Громобой» до широты Гензана, после чего незаметно растворились в ночной тьме.

Когда до Владивостока оставалось пятьдесят миль, Рейценштейн получил по радио приказ выдвинуться к проливу Цугару для наблюдения, так как, по донесениям агентуры, в Хакодате пришли четыре английских боевых корабля. Исполняя указание штаба 1-й эскадры, отряд Рейценштейна несколько часов крейсировал у западного входа в пролив, пока не получил известие о начале войны и приказ возвращаться во Владивосток.

В Хакодате действительно заходил отряд из четырёх британских броненосных крейсеров, но «лайми» ушли задолго до того, как с «России» и «Громобоя» увидели берега Японии. Эта четвёрка – «Карнарвон», «Девоншир», «Хэмпшир» и «Роксбург» – взяла курс на залив Ольги, в тридцати милях от которого соединилась с «Трайэмфом», «Свифтшуром», «Ариадной» и «Спарти-эйтом». Соединением командовал вице-адмирал Чарльз Друри, державший флаг на «Трайэмфе».

Соединение Друри появилось в заливе Петра Великого на восходе солнца, когда Россия и Англия уже несколько часов как находились в состоянии войны. Визит англичан не остался незамеченным, так как командир военно-морской базы Владивостока капитан 1-го ранга Трусов оперативно выдвинул в море корабельные дозоры, состоявшие из миноносцев типа «Сокол».

Ходя галсами в устье Уссурийского залива, британцы завязали перестрелку с береговыми батареями. Когда через три часа заметили выход из пролива Босфор Восточный русских броненосцев, ушли в море. Эскадра вице-адмирала Кузьмича в количестве восемнадцати вымпелов двинулась следом.

Сразу же сказалось отсутствие «России» и «Громобоя»: «лайми» разогнались и уверенно держали девятнадцать узлов, в то время как «Ретвизан» и «пересветы» с трудом выдавали восемнадцать, как и двадцатиузловые на бумаге «Полкан» и «Соломбала». «Гарибальдийцы» с их мощным артиллерийским вооружением были включены в состав 1-й эскадры именно по причине ухудшения за пару лет эксплуатации их скоростных характеристик: восемнадцати узлов было маловато, чтобы держаться в одном строю с броненосными крейсерами германской и французской постройки. Имевшиеся же в распоряжении Кузьмича «Жемчуг» и «Изумруд» легко могли стать жертвой четвёрки «девонширов»; вице-адмирал не горел желанием терять зазря единственные реально быстроходные крейсера.

Осознав через пару часов полную бесперспективность погони, Константин Павлович приказал лечь на обратный курс. Соединение Друри пришло в Гензан, где его уже ожидала 2-й эскадра Соединённого флота под командованием вице-адмирала Камимуры Хиконодзё, состоявшая из