Учебка. Армейский роман. - Андрей Геращенко

— Так точно.

— Иди сюда и показывай хэбэ, — приказал Гришневич.

Все же у Сашина тоже были дырки, но значительно меньшие по размеру, чем у Игоря. Сравнения с «эталоном» не получилось, и Гришневич вновь вернулся к началу разговора:

— Сашин еще кое-как свои дыры зашьет, а ты что будешь делать, Тищенко?

— Я тоже зашью, — не совсем уверенно ответил Игорь.

— Чем?

— Зелеными нитками.

— А ты уверен, что столько дыр можно нормально зашить?

— Если постараться, то можно неплохо зашить.

Гришневич поморщился при последних словах Игоря, но сдержался и подытожил:

— Значит так — после обеда идешь в сушилку и выбираешь там себе более-менее сносную подменку. Доводишь ее до человеческого вида, то есть зашиваешь дырки, пришиваешь пуговицы, петлицы, погоны и будешь ходить в ней. Ясно?

— Так точно. Только разрешите, я свое хэбэ пока все же оставлю? — попросил Игорь.

Ему не хотелось менять свое хэбэ на какую-то подменку, но больше ничего не оставалось делать.

— Ну, оставь пока, раз тебе так приспичило, — согласился Гришневич.

В казарме в ожидании обеда сидел Валик, только что выписавшийся из санчасти. Взвод радостно встретил своего выздоровевшего товарища.

— Ну, как, Валик, вылечили тебе ноги? — спросил сержант.

— Так точно. Наверное, и бегать уже могу, — улыбнулся Валик.

— Так может тебя и в наряд можно ставить? — насмешливо поинтересовался Гришневич и подмигнул Шороху.

— У меня еще немного ноги болят. Мне написали освобождение на трое суток от нарядов и физо, — забеспокоился Валик, всерьез восприняв вопрос сержанта.

— Ну-у — неужели освобождение?! А мы думали, что соскучился наш Валик по службе и теперь хочет в наряд идти, — продолжал потешаться Гришневич.

После обеда Гришневич построил взвод в проходе кубрика и объявил новость, которая, словно удар молнии, наповал сразила Игоря:

— Сейчас по плану будем заниматься на телеграфных аппаратах. А курсанты Тищенко и Шкуркин за плохое несение службы пойдут в наряд по столовой вместе с четвертым взводом под командой младшего сержанта Сапожнева. Я думаю, что в компании «воинов ислама» до них скорее дойдет мысль о необходимости старательного отношения к службе.

Пораженный взвод молча смотрел на своего сержанта. Если бы не стойка «смирно», то многие бы, пожалуй, пооткрывали от неожиданности рты. Никогда раньше еще никто из курсантов не ходил в наряд по столовой с чужим взводом. Тяжесть самого наряда усиливалась тем, что Тищенко и Шкуркину предстояло на целые сутки влиться в чужой для них коллектив.

— Разойдись. Тищенко, бегом в сушилку и найди себе подходящую подменку. К наряду все должно быть готово. Естественно, в столовую ты оденешь рабочую подменку, но завтра после смены с наряда ты должен будешь стоять в строю уже в новом хэбэ. А в столовой времени у тебя не будет, так что поторопись сейчас. Да неси не одну подменку, а штуки три — я потом скажу, какую тебе делать, — назидательно сказал сержант.

Отыскать что-нибудь приличное среди рвани, развешенной в сушилке оказалось, не таким уж простым делом. К тому же Игорь был слишком ошарашен новостью о наряде. «Вот скотина, в чужой наряд с «чурбанами» сунул. Наверное, надеется, что я там с ними поругаюсь, и мне морду набьют. Жаль, что не слушал, когда Щарапа после обеда наряд зачитывал. Если вместе с Мухсиновым попаду, будет не так уж и плохо», — думал Игорь, сидя посреди сушилки. Отыскав три более-менее целых хэбэ, Игорь возвратился во взвод.

— Принес? — спросил Гришневич.

— Так точно.

— Ну-ка разложи на кровати. Сейчас посмотрим, что ты там откопал.

Одно хэбэ сержант забраковал сразу — на левом рукаве зияла огромная дыра, которую Тищенко сразу не заметил. К большому огорчению Игоря это хэбэ было единственным, подходящим ему по размеру. Второе было почти целым, но доставало нижним краем едва ли не до колен.

— Ты хоть бы померил прежде, чем сюда нести. Или ты свой рост не можешь правильно оценить? — раздраженно спросил сержант.

— Товарищ сержант, Тищенко, наверное, думает, что у него рост под два метра! — весело сказал Резняк.

— Во-первых, Резняк, тебе никто слова не давал, во-вторых, ты и сам не под три, а в-третьих… в-третьих, улетел отсюда — я занят!

Резняк отошел на безопасное расстояние, а Игорь тем временем примерил последнее хэбэ. Оно было слегка великоватым, но не так, чтобы уж очень — со стороны почти не было заметно. На груди в двух местах были небольшие дырки, но их было несложно зашить, и Гришневич приказал Игорю последнее хэбэ взять себе, а два остальных отнести назад в сушилку. Выполнив приказ, Тищенко уселся на табуретку и принялся более внимательно рассматривать свое «новое» хэбэ. Игорю повезло, что это хэбэ лишь недавно привезли из стирки. Обычно подменку стирали четыре — пять раз в год, не больше, поэтому найти в сушилке чистое хэбэ было непросто. Присмотревшись поближе, Тищенко увидел, что в некоторых местах в ткань намертво въелись грязевые точечки. Но это уже было не так страшно. «Буду стирать, и, может быть, и эту мелкую грязь ототру», — обнадежил себя Игорь. Погон на хэбэ был только один, но настолько выцветший и измочаленный, что казалось, будто бы его отпороли с какой-нибудь красноармейской гимнастерки времен второй мировой войны. Эмблемок, естественно, не было. Пуговицы тоже были только две — в самом верху и внизу. Причем настолько обшарпанные, что на металле почти нельзя было различить звездочек. Крючка у горла Тищенко тоже не обнаружил. «Да уж — придется сегодня поработать, прежде чем приведу это хэбэ в человеческий вид», — недовольно подумал Игорь.

Тем временем второй взвод ушел в учебный центр, а Тищенко и Шкуркин остались готовиться к наряду, решив до поры, до времени не показываться на глаза Сапожневу. Вначале Игорь занялся дырками. Тищенко не стал их штопать, а поступил хитрее — сложил две симметричные складки по обе стороны от пуговиц, причем так, что дырки оказались погребенными на их дне, и сшил все зелеными нитками. Этим курсант убил сразу двух зайцев — скрыл от глаз дефект и к тому же ушил немного великоватое хэбэ. Ушивать хэбэ «духам» было нельзя, но Игорь теперь всегда мог сказать, что просто зашил дырки. Пришлось еще немного обметать края рукавов. Погоны, петлицы и пуговицы Гришневич сказал взять у Черногурова, и Игорь отправился в каптерку. Черногуров дал только погоны, а за петлицами и пуговицами Тищенко пришлось идти в магазин.

В магазине были только офицерские пуговицы, а маленьких для рукавов не было вовсе. Офицерские пуговицы похожи на солдатские и отличаются лишь тем, что немного больше по размерам и всегда отливаются целиком. Солдатские же собираются из трех частей — верха, низа и петельки. «Купить или нет? Если я пришью офицерские пуговицы, это будет нарушением формы одежды. Гришневич может запросто их оборвать — только зря деньги и время потрачу. А, может, не заметит?» — поколебавшись, Игорь все же решил купить.

Недостающие пуговицы для рукавов он срезал на подменках в сушилке. Там же отыскал и крючок. К половине пятого Тищенко пришил все кроме погон и подворотничка. Взяв в руки погоны, Игорь вдруг увидел, что они не повседневные, а парадные (с более прочным и толстым основанием). «Ничего — красивее будет», — решил Игорь и пришил погоны, на этот раз уже ни мало не заботясь о том, что вновь нарушает форму одежды. Еще через пятнадцать минут Тищенко пришил подворотничок и наконец-то мог спокойно подумать о наряде.

— Наряд по столовой, стройся в кубрике четвертого взвода! — скомандовал проходивший по проходу Сапожнев.

— Интересно, а почему это Сапожнев с чужим взводом в наряд идет? Какая-то самая настоящая сборная второй роты получается: кто из четвертого, кто из второго, а дежурный по столовой из пятого взвода, — сказал Игорь Шкуркину.

— Может еще и не хуже, что он не со своим взводом идет — а то гонял бы нас, а своих не трогал. А так мы все в одинаковом положении. А может, Сапожнева тоже в наказание в наряд по столовой поставили?!

Предложение Шкуркина показалось Игорю смешным, и он весело поддержал товарища:

— А что, может, и в самом деле в наказание в наряд пошел?!

— Одно плохо — что мы в наряд с «чурбаньем» идем, — проворчал Шкуркин.

— А Мухсинов идет?

— Идет вроде, а что?

— Он неплохой парень — я его хорошо знаю.

— Все они неплохие, но только слишком тупорылые, — возразил Шкуркин.

Тищенко спорить не стал, но в душе остался при своем мнении.

Придя в кубрик четвертого взвода, курсанты застали уже построившийся наряд.

— Быстрее становитесь в строй! — прикрикнул Сапожнев.

Пересчитав курсантов, Сапожнев неизвестно для чего устроил персональную перекличку:

— Абдухаев!

— Я!

— Хакимов!

— Я!

— Исломов!