Спасти шпиона - Данил Корецкий

Снова рация.

– Ну, взяли? – раздраженно спросил Кормухин. – Что вы там дрочитесь?!

– Ждем. Выходят. Уже вижу.

В темной толпе под сводами Кутафьей башни вспыхнул белый с черным шарф. Вспыхнул и опять исчез. Юра подобрался, напружинился. Тут же увидел его снова. И шарф, и очки, и фуражку, и меховой берет, и оранжевую сумочку, а потом и яркие красивые сапоги рассмотрел. Интересно, какие у нее ноги?

Чета Мигуновых неспешно выходила из башни, обгоняемая другими, более торопливыми зрителями. Они о чем-то беседовали – Юра видел склоненные друг к другу головы, видел, как он слегка жестикулирует левой рукой в перчатке, правая согнута в локте, чтобы супруге было удобнее за нее держаться.

Юра сдвинул шапку набок. Это условный знак напарникам.

– Контроль, «объект» вижу. Принимаю, – передал он по рации.

– Мы снимаемся, – буркнул Макагонов.

Юра пропустил Мигуновых вперед и поплыл в толпе следом за ними. Кастинский и Ремнев поплыли впереди и по сторонам. Еще наслаждающиеся свободой Мигуновы, ничего не подозревая, оказались в треугольнике несвободы. Невидимая линия уже отделила их от остальных людей. Сейчас она материализуется и будет все утолщаться и утолщаться, превратившись, в конце концов, в толстые стены, решетки и колючую проволоку.

В очередной раз ожила рация.

– Взяли?! – зло спросил Кормухин.

– Да, – опережая события, сказал Евсеев. – Через минуту доложу подробно.

Толпа редела. Кастинский обернулся, ловя Юрин взгляд. Что это он такой бледный? И Ремнев обернулся – он, наоборот, багрово-красный. Юра кивнул: берем.

Когда Мигуновы стали спускаться по лестнице, треугольник начал сужаться. Юра ускорил шаг. Рука в кармане отпустила мокрую ручку пистолета и нащупала удостоверение. Раз, два, три… Все! И вот он уже рядом, совсем близко, он слышит легкий коричный запах туалетной воды и тонких нежных духов, он деликатно и твердо останавливает жестикулирующую руку Мигунова, крепко берет под локоть, плавно замедляет его неторопливый шаг и твердо выговаривает слова, мысленно отрепетированные давным-давно, долгожданные волшебные слова, мигом меняющие все вокруг:

– Федеральная служба безопасности. Вам придется пройти с нами, граждане.

Одновременно Кастинский берет под локоть супругу Мигунова, а Ремнев – молодец! – блокирует свободные руки обоих.

– Но позвольте… Это ошибка! – негромко, как-то даже доверительно сообщает Мигунов.

– Сейчас мы во всем разберемся. Вот сюда, пожалуйста…

Мигуновы оглядываются друг на друга, Юра не видит выражения их лиц, но они послушно идут с ним к ограде, где, урча двигателем, стоит эфэсбэшная «Волга», и двое оперативников уже выходят из салона навстречу, у одного непрерывно шевелятся губы – он докладывает обстановку в скрытый микрофон.

– Вы явно ошиблись, товарищи, – повторяет Мигунов с непонятной для Юры доверительностью и даже веселостью в голосе. – Не хотите взглянуть на документы?

Он держится на удивление спокойно и вежливо протягивает Юре два паспорта в прозрачной обложке, через которую видны распластанные орлиные крылья – правда, у орла почему-то всего одна голова, и цвет паспорта почему-то черный… Юра берет документы и ведет Мигуновых дальше – там, рядом с оградой, в луже света торчит чугунный фонарь в старинном стиле. Он останавливается, не доходя до машины, прямо под фонарем, кивает оперативникам: все в порядке. Те застывают на месте. Застывают и Ремнев с Кастинским. Они еще ничего не знают и не понимают.

Но Юра уже понял.

Задержанные стоят перед ним, держатся свободно и непринужденно. Мужчина улыбается и смотрит Юре в глаза, очень довольный. Здесь светло, и совсем необязательно открывать паспорт, чтобы наконец убедиться, что это никакой не Мигунов, не полковник и не ракетчик, а женщина, которую он по-прежнему галантно поддерживает под локоток, – никакая не полковничья жена. Оболочка, то бишь одежда – их, мигуновская, наблюдатели не могли ошибиться, да и сам Юра тоже не слепой, все внешние приметы совпадают. Ну и что дальше?

Лихорадочно соображая, он все-таки открывает черные книжицы, которые для спецслужб всего мира, кроме ЦРУ, разумеется, – что-то вроде фурункула на заднице.

Юнайтед Стейтс оф Америка. Дипломатический паспорт США. Выдан на имя Филиппа Дэвида Монроуза, такого-то года рождения. Внутри карточка аккредитации сотрудника технического отдела посольства США в Москве. Второй диппаспорт – на имя Марии-Анны Бинтли и карточка сотрудницы отдела культуры и печати в том же самом посольстве.

У Евсеева вытянулось лицо. Ремнев с Кастинским отвалили челюсти. Наступила тяжелая пауза.

Филипп Монроуз шмыгнул носом и весело пояснил на отличном русском:

– Черт, никак не привыкну к вашей московской погоде!

Выбросить документы в решетку канализации, закрутить ему руку, отвезти в Управление и выбить, где негодяй, которого он прикрывает… Юра отгоняет сумасшедшую мысль.

Он медленно протягивает обратно дипломатические паспорта и жалким тоном бормочет:

– Приношу свои извинения. Произошла ошибка. Вы можете идти.

Не глядя больше на лже-Мигуновых, Евсеев подходит к черной «Волге».

– У них диппаспорта, это ошибка, – говорит он изготовившимся к броску оперативникам. – Пусть уходят.

– Как это может быть? – спросил Кастинский. – А куда делись те, настоящие?

– Будем искать! – как можно тверже сказал Юра, хотя у него так кружилась голова, что он боялся упасть. И тяжелые молотки колотили по вискам.

В очередной раз на связь вышел Кормухин.

– Почему не докладываешь?! – разъяренно кричал он. – Немедленно доложить обстановку!!

Громче он кричать уже не мог, поэтому Юра доложил все, как есть:

– Задержанные оказались сотрудниками американского посольства с дипломатическим иммунитетом, товарищ полковник. На них одежда Мигуновых, но это не Мигуновы. Где находятся Мигуновы – неизвестно. Приступаю к поиску.

Он ожидал любой реакции: рева, мата, грома и молнии. Но ничего подобного не последовало.

– Что? – умирающим голосом спросил Кормухин. – Что вы сказали? Я уже доложил об успешном задержании…

Начальник отдела отключился.

Несмотря на молодость, Юра понял, что Утес обрушился и похоронил его под своими обломками. Он понял, кто окажется крайним в этой истории и на кого повесят все просчеты и ошибки проваленной операции. Он понял, что никакие объяснения в расчет приниматься не будут – только конечный результат. А значит, спастись можно только одним способом: найти, из-под земли достать, из любой щели выцарапать спрятавшихся шпионов!

Он вышел на общую волну группы оцепления.

– Всем немедленно рассредоточиться по своим местам и отслеживать Мигуновых по приметам. Всех подозрительных задерживать и сообщать мне!

Затем связался со службой НН:

– Немедленно возвращайте всех, кто работал в Кремлевском дворце! Работа провалена! Указанные объекты – не Мигуновы, произошла подмена! Встреча в фойе дворца через две минуты.

– Как это не Мигуновы?! – оторопел старший смены. – А кто?

– Американские дипломаты, вот кто! – рявкнул Юра. – Немедленно всех назад!

Юра безуспешно пытался связаться с Кормухиным, но его волна не отвечала. Тогда он вышел на дежурного по Управлению.

– Кормухин потерял сознание, его увезли в больницу, – прояснил ситуацию тот. – По приказу генерала мы связались с милицией, они объявили план «Перехват». Сейчас мы разошлем по райотделам фотографии подозреваемых. Весь личный состав поднят по тревоге. Вам приказано завтра в девять ноль-ноль явиться к начальнику Управления.

Ясно…

Юра отключил рацию и стремительным шагом направился к Кутафьей башне. Не пройдя и десятка шагов, он перешел на бег. Ремнев и Кастинский бежали следом.

В это время в одном из интуристовских автобусов, припаркованном на Манежной площади, метался по салону вспотевший испуганный гид, снова и снова пересчитывая по головам свою группу, только что вернувшуюся со спектакля. Тринадцать. Тринадцать. Снова и снова – тринадцать. А где еще двое?!…

Группа – а надо сказать, что это были типичные американцы, то есть неубиваемые оптимисты, – отнюдь не разделяла беспокойства своего гида.

– Эй, Джек! – Эти американцы всех почему-то называли Джеками. – Все нормально, Джек, остынь! Какой-то парочке, наверное, не понравился русский балет, и они уехали в гостиницу на такси. Вот увидите, мы приедем, а они уже будут там!

На 21.30 у группы был намечен праздничный банкет в гостиничном ресторане, они и так опаздывали, больше задерживаться было нельзя. Поэтому гид дал команду трогаться и всю дорогу созванивался с кем-то по телефону, что-то объяснял, иногда принимаясь стучать себя ладонью по груди, словно клялся кому-то в вечной любви.