Короли рая - Ричард Нелл

был таким же глупым пацаном, как и ты, а я сделал его менее глупым. Это самое большее, на что я могу надеяться с любым учащимся, а с то- бой я не уверен даже в этом. Желаешь начать прямо сегодня?

Сна теперь как не бывало, и Кейл постарался не вытаращить глаза, услышав, как его отца назвали глупым. Этого было практически достаточно, чтобы ему понравился этот человек.

– Да, – просто сказал он, смирившись, и монах кивнул морщинистой лысой головой.

– Ладно. Почему ты здесь?

Что ж, это испытание, и я не хочу его проходить. Кейл попытался придумать что-нибудь умное.

– Потому что двое мужчин привезли меня сюда на лодке и заперли в этой комнате.

Ло покачал головой, закрывая мутные глаза.

– Ты, должно быть, самый глупый мальчик из всех, кого я когда-либо встречал. Я непременно умру от старости прежде, чем ты уйдешь отсюда. Твой отец жесток, а жизнь несправедлива. Почему эти люди привели тебя сюда?

Умудрившись не покраснеть, Кейл подумал, что все те месяцы, когда офицеры флота орали на него за то, что он ужасно плох во всем, принесли-таки пользу.

– Потому что им приказал мой отец.

Ло подался вперед, уперся ладонями в пол и опустил голову.

– Почему твой отец приказал им привести тебя сюда?

Кейл пожал плечами:

– Это вопрос, на который есть много ответов.

– Нет, это не так. Скажи мне почему.

– Потому что он присылает сюда всех своих сыновей.

– Почему?

– Потому что… король делает это согласно традиции.

– Почему, глупый, глупый мальчишка?

Кейл понятия не имел. Он хотел сказать: «Потому что так решил мой пра-пра-прадедушка?», но был почти уверен, что знает, каким будет следующий вопрос.

– Я не знаю.

Монах вскинул руки вверх и прокричал с тем, что казалось истинной, снисходительной радостью:

– Хвала всему священному, святым мужам и распутным девкам! – Затем, резко опустив голову обратно, он посмотрел в глаза Кейлу. – Вот первый урок. Ты даже не знаешь, почему ты здесь. Завтра мы проведем еще один урок. В следующий раз, когда я задам тебе вопрос, а ты не знаешь ответа, незамедлительно оповести меня. Тебе понятно?

– Да, – сразу же ответил Кейл, и монах кивнул:

– Поскольку ты показал, что пригоден к обучению, сегодня тебе дадут воды. Завтра, возможно, ты заработаешь еды. – С этими словами монах неуклюже встал, опираясь на руки, пока выпрастывал из-под себя ноги и зад, громко кряхтя от усилия, затем пошел открывать дверь.

– Мастер, что мне делать до тех пор?

Старик обернулся и взглянул на него с прежним недовольством.

– Мне наплевать.

Кейл услышал, как захлопнулся замок парой секунд спустя, а затем тишину нарушало только урчание его уже пустого желудка.

Какое-то время он не двигался, по ощущениям, погрузившись на долгие часы в безнадежность. Когда ему надоело сидеть, он принялся расхаживать по крошечной келье. Сделал небольшую зарядку: отжался руками от пола, затем лег на спину и подкачал ноги. А когда слишком устал, проголодался и захотел пить, он лег на койку, впервые в жизни пожалев, что с ним нет гувернеров или стопки книг.

Когда свет в зарешеченном окне померк, единственной отдушиной в этой скуке стал визит мальчика, который принес воду. Кейл поклонился и поздоровался, но мальчик в мантии без единого слова оставил на полу медный котелок, ушел и снова запер дверь. Кейлу захотелось, воспользовавшись моментом, проскочить мимо него и убежать, но, скорее всего, это не только навлечет позор на мальца, но и завершится повторной поимкой, рано или поздно.

Поэтому он выпил воду. Подождал. Воспользовался ночным горшком. Подождал. И его мысли, вопреки слабому сопротивлению, в конце концов поплыли к Лани. С той самой встречи в дворцовом саду он то и дело представлял себе, как раздевает принцессу, и опять вообразил ее в двадцатый раз, хотя это было всего лишь прошлой ночью. Ее нежная кожа, ее влага. Эти глаза, когда она взяла его ртом… Он вздохнул и затвердел, смеясь, когда подумал о «битве с королевским угрем», и о Тхетме, и о своих юнгах.

Желание стать офицером было не просто предлогом для свиданий с Лани. Он скучал по своим друзьям. Он и впрямь хотел выбраться с ними в реальный мир – стать солдатом вместе с ними. Но теперь и этому не бывать… В конечном итоге Кейл заснул, хотя несколько раз беспокойно пробуждался, не думая ни о чем новом или путном, пока медленно тянулись часы и возвращался утренний свет.

К утру его желудок скрутило – никогда в жизни Кейл не обходился без еды дольше чем полдня, а сейчас времени прошло уже вдвое больше. Ему хотелось то ли блевать, то ли съесть простыни. Он ощутил слабость и покалывание в мышцах, когда встал, чтобы опять воспользоваться горшком, хоть ему до чертиков надоело амбре собственной мочи. Он сосчитал неровности на стенах, затем пятна на кровати и, наконец, наконец, он услышал шум за дверью, и в комнату прошаркал старый сморщенный мастер Ло со вздернутым носом.

– Ну, по крайности не дрыхнешь. Готов ко второму уроку?

– Да. – Кейл встал, его желание заработать еду внезапно перевесило другие заботы.

– Тут воняет. Давай прогуляемся. – Монах вышел так же внезапно, как и вошел.

Кейл последовал за ним по коридору, спустился по лестнице и вышел через открытые ворота на небольшое поле с аккуратно подстриженной травой. Здесь монах остановился и повернулся к юноше лицом.

– Что ты можешь делать? – спросил он.

Кейл поборол желание сказать всякие умные штуки вроде тех, от которых предостерегал отец. «Я могу избить кулаками старика», – значилось в начале списка. Или, может, «я способен съесть очень обильный завтрак». Но, похоже, монах желал знать, каким «полезным навыком» он может обладать. Или это просто еще одна глупая, кажущаяся бессмысленной проверка, пройти которую вряд ли возможно.

– Я могу плавать.

– Это и собака может.

Между ними повисло молчание, и Кейл не был толком уверен, что еще он должен сказать. В конце концов мастер Ло вздохнул.

– Отлично, лезь в воду. – Он указал в направлении озера, после чего грузно зашагал туда. Кейл последовал за ним, и через пару секунд мастер Ло сказал: – Ты еще и медленный, как старикан?

Кейл поспешил вниз по тропинке из плоских камней, ведущей сквозь деревья к причалам и небольшому пляжу внизу, мимоходом кланяясь. И снова он был поражен красотой воды и отраженных в ней вулканов. От озера поднимался пар, смешиваясь с пеленой утреннего тумана, рыбаки-монахи в соломенных шляпах были уже на воде, и удочки лениво болтались над неглубокими бортами