По собственному желанию - Борис Егорович Бондаренко

в ее работе, все чаще отступало на второй план и становилось чем-то вроде теоретического полигона для испытаний все усложнявшихся аппаратурно-математических конструкций Кента. Оба пока избегали прямо говорить об этом. Если Софья возражала достаточно решительно, Кент уступал, но вскоре оказывалось, что отвергнутая идея снова возникает в другом варианте. И однажды Кент не уступил. Он сказал:

— Соня, это нужно сделать.

— Кому нужно?

— Нам.

— Разве? — деланно удивилась она. — А не честнее ли сказать прямо, что это нужно тебе?

— Нам, — упрямо повторил Кент, почему-то избегая ее взгляда. — Ведь мы работаем вместе, над одной проблемой.

— Но это в первую очередь все-таки моя проблема, не так ли? — Она попыталась сказать это как можно мягче, но и сама заметила нотки раздражения в своем голосе. — Или ты уже не думаешь так?

Он промолчал, и ей пришлось повторить:

— Так как же?

— Тебя волнуют вопросы приоритета?

— А если и так? Эти вопросы важны во всякой работе, для каждого ученого.

— Разве мы две конкурирующие фирмы? — продолжал он уходить от ответа.

— Иногда мне кажется, что это ты так думаешь.

— Нет.

— Почему ты заставляешь меня доказывать, что черное — это не белое? — Она говорила спокойно, Кент в замешательстве смотрел на нее — он явно не был готов к такому разговору. — Ты же отлично знаешь, что твое предложение не имеет почти никакого отношения к моей теме. Зато оно, по-видимому, отлично вписывается в круг каких-то твоих проблем, о которых ты почему-то не находить нужным сказать мне. А ведь на осуществление этих проблем уйдут время и деньги, отпущенные в первую очередь на мою тему.

— На нашу тему, — угрюмо возразил Кент.

— Это все слова, Кент, — сказала Софья, уже понимая, что разговор становится слишком серьезным, и почти не желая этого. — Да, пока еще это наша тема, но ты, похоже, пытаешься сделать так, чтобы она стала твоей.

— Нет.

— Нет? — Она немного подумала. — Ну что ж, отлично… Тогда изволь доказать мне, для чего нужна эта штука, — она брезгливо ткнула оттопыренным мизинцем в листок, — в нашей теме.

Кент молчал. Он был в таком замешательстве, что Софье стало даже жаль его, но она тут же подавила это чувство. Раз уж она начала, нужно было кончить и не дать ему вывернуться.

— Ты молчишь потому, что тебе просто нечего сказать, — жестко бросила она. — В таком случае давай считать, что вопрос исчерпан. Работать над этим мы не будем.

— Это нужно сделать, Соня, — тихо сказал Кент. — Мне сейчас трудно объяснить…

— Почему? Ты что-то скрываешь от меня?

— Нет, — не сразу сказал Кент, — я собирался все рассказать позже.

— Что все?

Он молчал.

— Кент, — негромко сказала Софья, тронув его за руку, — я очень хотела бы, чтобы ты сейчас понял меня. Дело не в моем ущемленном самолюбии. Речь идет о том, будем ли мы вообще работать вместе.

— Вот как…

— Да, Кент. Как ни ценю я тебя, твой талант, твое отношение ко мне, но я считаю себя вправе ставить вопрос именно так. Если ты действительно хочешь, чтобы мы работали вместе, ты должен понять меня. Мне глубоко противны в людях хитрость, лживость, какие-то дешевые увертки… да-да, не смотри так, сейчас это относится и к тебе. Допустим, я вынуждена считаться с тем, что далеко не все, с кем мне приходится работать, удовлетворяют моим требованиям, но ведь… речь идет о тебе, Кент. В тебе этого не должно быть, понимаешь? Ты — это ведь не только наша работа. Это, в конце концов, стало моей жизнью, и мне казалось лишним говорить тебе об этом… — Она закурила и тихо закончила: — Тебе лучше обо всем рассказать мне… что бы это ни было.

— Да что такого страшного может быть? — он с недоумением взглянул на нее. — Ты так говоришь, будто я совершил преступление.

— Но ведь что-то есть, я же чувствую.

— Я ведь уже сказал, что собирался рассказать потом, когда все выяснится.

— Что такое это «все»?

— Хорошо, — покорно согласился Кент. — Может быть, я был не прав, не рассказав сразу. Даже наверное, — неохотно признался он, мельком взглянув на нее, — теперь-то и сам начинаю понимать. Но поверь, в этом не было никакого злого умысла. В общем… Ты же не хуже меня знаешь, как сложно выбивать деньги на новое оборудование. Каждую сотню тысяч приходится вырывать чуть ли не зубами, и ты сама тратишь на эту уйму времени и сил. А денег все равно мало, и наше министерство постоянно контролирует, на что они расходуются. А мне нужно больше, значительно больше…

— Тебе?

— Да, мне, — твердо сказал он. — Так будет точнее. Но это вовсе не значит, что нашу тему я пытаюсь сделать своей, как показалось тебе. Твоя работа в любом случае не пострадает. Согласись, что если бы мы сначала удовлетворились тем, что намечала сделать ты, мы сейчас имели бы гораздо меньше того, что уже сделано. Разве не так?

— Так, — согласилась Софья, — И поэтому ты считаешь, что мне пора возвращать тебе долги? — она показала на листок.

— Нет, — мотнул головой Кент. — Все не так. Мне пришла идея — создать самую мощную, самую совершенную, можно сказать, образцово-показательную АСУ, что-то вроде миниатюрного НИИ, чтобы на ней можно было вести настоящую исследовательскую работу, не связанную тесными ведомственными рамками. Чтобы на ней можно было проверить по возможности любую новейшую идею, состыковать ее с любой новой аппаратурой, проверить самый сложный математический аппарат. Но наше министерство денег на такую АСУ не даст. Надо заинтересовать другие ведомства, прежде всего Минприбор. Я там уже был, и они в принципе согласны, это в их же интересах.

— С кем ты там разговаривал?

— С Веденеевым.

— С заместителем министра? — недоверчиво спросила Софья.

— Да. Умный мужик и умеет широко мыслить.

— И что же он тебе обещал?

— Всяческую поддержку в самое же ближайшее время.

— Но пока это только слова?

— А ты не знаешь, сколько нужно времени, чтобы от слов перейти к делу?

— Знаю, — вздохнула Софья. — А ты не думаешь, что слова так и останутся словами?

— Нет. Что-то мы все равно будем иметь. У Веденеева немалая власть, и если он не спешит употребить ее, то только потому, что хочет сразу поставить дело на широкую ногу. В частности, он хочет привлечь и другие министерства, но там более скептически относятся к этой затее и хотели бы воочию убедиться, на что мы способны. Я предложил продемонстрировать… для начала геологам. Эта штука, — он кивнул на листок, — нужна в первую очередь им.

— Та-ак, — в замешательстве протянула Софья. — Ну а… какая роль отводится мне