Академия Шекли (сборник) - Игорь Алимов

– Лежи, лежи… – снова повторила она, предостерегающе положив фалангу на его грудь.

«Масла!» – хотел произнести Yo-630, но качнувшаяся зобная шестерня издала лишь слабый дребезг.

Впрочем, дама с маслёнкой оказалась на удивление понятливой. Она развернулась и шагнула вбок, куда окуляры никак не поворачивались. Заскрипел вентиль крана, раздалось вожделенное бульканье. Вскоре дама возникла снова, вложив в его дрожащий манипулятор жестяную кружку.

Yo-630 подтянул кружку к ротовой воронке, разжал губные шторки и одним рывком опрокинул внутрь. Тёплое силиконовое масло заструилось по масловоду, растеклось по занемевшим внутренностям. Внутри добротно и сыто заурчало – казалось, все рычажки, пружинки и шестерёнки пришли в движение, разнося по всему механизму капли живительной смазки.

Некоторое время Yo-630 лежал неподвижно. Какофонический хор внутренних скрипов постепенно распадался, сменяясь спокойными маслянистыми шорохами. Не всё пришло в порядок: крупная шестерня в голове стала тише, но по-прежнему спотыкалась на одном из зубцов, а поршенёк в груди всё так же сухо колотил изнутри в пластину – похоже, масло до него не дошло.

Yo-630 подтянул задние манипуляторы и рывком сел. В голове тут же зашумело, заскрипело, и пришлось на время запахнуть шторки окуляров. Когда гул чуть успокоился, он аккуратно распахнул шторки и осмотрелся.

Помещение, в котором он оказался, на первый взгляд напоминало восстановительные цеха районной мастерской – точно так же остро здесь пахло силикагелем, солидолом и антикоррозийкой. Но комнатка была одноместной и чистенькой – ни стружки не валялось на полу. Сам Yo-630 лежал на жестяной кушетке, заботливо обёрнутый свежей ветошью. На стенах серебрилась ровно поклеенная фольга, в углу торчал начищенный до блеска кран маслопровода. Оцинкованная дверь комнаты, испещрённая дорожками заклепок, была чуть приоткрыта, и оттуда доносилось еле слышное пение, хотя слов было совершенно не разобрать. Над дверью на серебряной цепочке висела символическая фаланга манипулятора, пронзённая сверлом. Но не крест-накрест, как обычно, а слегка под острым углом. Да и резьба у сверла здесь почему-то изображалась левой.

Yo-630 осторожно повернул голову к свету, прищурив окулярные шторки. По стеклу оконца ползли капельки ртутного дождика, вдалеке виднелись горы, а где-то наверху в серных облаках палило солнце, и довольно яркое. Yo-630 оторвался от окна и повернул голову вправо, чтобы наконец как следует рассмотреть незнакомку с маслёнкой. Но это ему не удалось – раздался отвратительный скрежет, прокатившийся вибрацией по всему корпусу, и головной шарнир заклинило намертво. Yo-630 со стоном опустился на лежанку.

– Тихо, тихо! – засуетилась незнакомка, и в шею несколько раз ткнулся наконечник маслёнки.

– Где я? – с трудом выговорил Yo-630.

– Миссия терапевтической общины Церкви Единоверцев Левой Резьбы, – с неожиданной гордостью произнесла незнакомка. – Мы с мастером Zozo подобрали тебя вчера в городе. Отвечай: ты готов лечиться? Мы поможем! Или ты хочешь продолжать дальше, чтобы погибнуть?

– Готов… – чуть слышно выскрипел Yo-630, подумав немного.

– Вот и молодец. А меня зовут Wala-108. Можно просто Wala.

Мастер Zozo, прихрамывая на левый манипулятор, прошёлся вдоль доски и постучал фалангой по схеме.

– Так разве для того она предназначена, дети мои? – повторил он с отеческой укоризной. – Для того ли дана нам ротовая воронка по образу и подобию?

– Не для того, мастер Zozo! – тут же поддакнул с первого ряда толстый Qu.

– Не для того… – задумчиво повторил Zozo. – Совсем не для того… Итак, рассмотрим, что происходит дальше. Попав в ротовую воронку, вода мгновенно растекается по всему масловодному тракту. Вот отсюда… Сюда… И ниже… Омывая цепной маятник, по трубчатому сплетению… И далее разбрызгивается по всему организму желудочным маховиком. Всем видна схема или кому-то отсвечивает?

– Всем видна, мастер Zozo! – тут же отозвался Qu.

Yo-630 поморщился – отсюда, с третьего ряда, схема как раз отсвечивала, и половины было не разобрать. Впрочем, за месяц ежедневных лекций Yo-630 выучил её наизусть, поэтому смотрел большей частью на второй ряд – туда, где поблёскивала своим складным корпусом Wala.

– Что происходит дальше с нами – вы знаете… – печально сообщил Zozo. С большим трудом Yo-630 подавил спазм в туловище и мечтательную улыбку, а краем окуляра заметил, как на лице соседа Pi она всё-таки на миг возникла, но Pi тут же смущённо прикрыл лицо манипулятором.

– В первый момент, дети мои, – продолжал Zozo, – вода действует на наш механизм как обычное масло: она растекается по поверхностям поршней и шестерёнок, снижая трение и усиливая скольжение. Но! – Zozo назидательно поднял фалангу, развернулся на месте и вновь сутуло зашагал вдоль доски. – Вскоре из-за своей уникальной текучести вода проникает в механизм гораздо глубже и дальше, чем масло! В том числе – в головной механизм! Что происходит при этом с водопивцем?

– Грех! – возмущённо пискнул Qu из первого ряда. Yo-630 снова подавил улыбку, а Pi вздохнул.

– Водопивец ощущает прилив сил, гибкость, легкость в манипуляторах. Но главное – ощущение подъёма. Этот момент называется по-научному фазой возбуждения… Кто-нибудь, помогите мне!

Qu тут же вскочил и помог Zozo отцепить с доски схему и прицепить другую. Мастер Zozo долго любовался новой схемой и, казалось, был поглощён своими мыслями.

– Всякий раз, – наконец произнёс он, поднимая голову вверх, – я не устаю восхищаться божественностью нашего механизма…

Он приложил ко лбу две фаланги правого манипулятора и склонил голову. Все сделали то же самое.

Мастер Zozo продолжил:

– Наш головной механизм – самый сложный прибор во всей Вселенной. Он состоит из трехсот миллиардов – повторяю: трехсот миллиардов! – микроскопических шестерёнок, рычажков, маховиков, цепочек, маятников, поршеньков, пружинок – большинство из них неразличимо невооружённым окуляром. Что делает вода? Вода, проникая в головной механизм, действует двояко. С одной стороны, она снижает трение шестерней, вызывая ложное ощущение радости и бодрости. Казалось бы, это хорошо?

– Плохо! – яростно скрипнул Qu.

– Казалось бы, это хорошо, – уныло повторил Zozo, и его левая окулярная шторка дважды непроизвольно дёрнулась. – Но одновременно с этим вода затормаживает движение маятников и маховичков, нарушая слаженность работы головного аппарата. Страдает реакция, координация, способность к логическим умозаключениям… Страдает зрение… О зрении надо сказать особо. – Мастер Zozo поднял стальную указку и ткнул в схему. – Попав на линзы глазных окуляров, капли воды создают искажения – это вызывает так печально знакомую всем нам расфокусировку. Но это ещё не всё! Попав на саму радужку, вода образует супесь. Микротычинки радужки перестают исправно расширяться и сужаться под действием тепловых проекций изображения, их зрительные рычажки перестают правильно срабатывать, передавая изображение в головной механизм. В результате зрение оказывается сильно размазано – вы знаете, как это бывает.