Цветы, пробившие асфальт: Путешествие в Советскую Хиппляндию - Юлиане Фюрст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для реконструкции образа Царевны-лягушки нам приходится полагаться на фотографии — единственное, что осталось после того, как эмиграция и время уничтожили все следы ее творчества. Очевидно, что Света полностью приняла зарождающуюся моду на брюки-клеш. Как вспоминал Давид Гуревич, проницательный обозреватель московской молодежной моды, клеши были практически неизвестны в Москве до 1969 года. Хотя он сам еще за несколько лет до этого приобрел пару у экспата из Африки. Поначалу форма штанов ему не понравилась: «Они не были похожи на обожаемые нами Levi’s. Они были мягкими и широкими внизу — каким ковбоем надо быть, чтобы вырядиться в такое?» И только с выходом альбома Abbey Road в 1969‐м и появлением его спустя несколько месяцев в Москве Гуревич понял, насколько он «опередил моду»[822]. Поскольку большинство клиентов Светы были худыми подростками, джинсы, которые она им шила (с клешами 60–80 сантиметров шириной), сидели на них идеально. Они превращали их фигуры в красивые удлиненные силуэты, которые одновременно казались угловатыми — из‐за ярко выраженной ширины клешей — и плавными — из‐за изогнутой линии между бедром и ступнями. В основе этого процессе лежало невероятное, если не сказать чрезмерное, внимание к деталям. Саша вспоминает, как они коллекционировали различные модели джинсов, начиная от Wrangler и заканчивая джинсами шведского производства, сравнивая их дизайн. Они часами обсуждали их достоинства и недостатки. Задача заключалась в том, чтобы добиться идеальной посадки, особенно внизу, где плохо скроенные брюки (читай: советские) морщились. Если клиент возвращал сшитую вещь, Саша и прежде всего Света считали это позором, в то время как идеально сидящие джинсы отмечались как успех их партнерского союза. Вопреки распространенному мнению, что хиппи одевались небрежно и неряшливо, внешний вид московской тусовки был результатом тяжелой работы и того, что Саша называл «трудолюбием и порядочностью портного»[823]. Хиппи действительно рассматривали свой труд как мастерство, которое имеет свою цену, а не просто как подарок своему сообществу. Вот как Офелия советовала Дзен Баптисту определять стоимость работы: «Нитки — 5 копеек, иглы — 3 копейки, ткань — 50 копеек, но идея — 3 рубля»[824].
Ил. 62. Коллекция Светы Марковой. Фото из архива А. Полева (Музей Венде, Лос-Анджелес)
Подобное внимание к правильному пошиву было также данью советской культурности, где одежда и внешний вид имели большое значение. Хиппи привыкли к добросовестности в изготовлении вещей, поэтому они презирали советскую материальную реальность и плохо сделанные товары. Пропасть между провозглашенной советским обществом культурностью и ее отвратительным материальным выражением, представленным в советских магазинах, подтверждала хипповское восприятие Советского Союза как «подделки», тогда как они (хиппи) и их вещи были «настоящими». В то время как журнал «Крокодил» изображал хиппи тунеядцами, они себя считали настоящими символами прекрасного. Советская культурность служила как вдохновением, так и противоядием в процессе производства. Для Светы и Саши было очень важно, чтобы на их джинсах не было никаких отглаженных стрелок и чтобы материал, из которого они были сшиты, не имел казенного вида, то есть не был тем, из чего шили, например, советские костюмы. Здесь можно вспомнить ироничные комментарии Шекспира по поводу продукции Эдуарда Лимонова, которая выглядела слишком похожей на стандарты «совка». Настоящая одежда хиппи должна была отличаться от ширпотреба целым рядом деталей. Она должна была идеально сидеть на их юных фигурах, быть облегающей, но ни в коем случае не выглядеть формальной. Карманы спереди и сзади считались главным отличием джинсов от брюк. Исходно в джинсах как в штанах для рабочих эти карманы имели практическое значение — в них можно было хранить много вещей. В советском контексте карманы стали символом американской аутентичности. Акцент на накладных карманах превратился в основной элемент московских хипповских джинсов, которые шила Света. Вместо практической ценности они были призваны подчеркнуть антисоветский характер штанов (в брюках советского производства карманы были малозаметны или скрыты). Интересно, что эти карманы, изначально бывшие совершенно символическими, оказались очень удобными для того, чтобы в них носить маленькие записные книжки, в которых люди записывали адреса-телефоны и рисовали, когда у них было свободное время. Эти записные книжки-блокноты стали хипповским идентификатором не только благодаря своему содержанию, но и в силу того факта, что многие люди в Системе носили их в своих карманах, создавая, документируя и укрепляя связи. Эти записные книжки изначально предназначались для поддержания общения. Но вскоре они включились в процесс производства — как хипповского продукта, так и хипповской идентичности. Хиппи рисовали в этих блокнотах самих себя и свои вещи, и одним из излюбленных рисунков было изображение характерного хипповского силуэта в клешах, что закрепляло ассоциацию между искусством, вещами и идентичностью.
Ил. 63. «Знаки различия». Обложка журнала «Крокодил» (1969 год, № 26)
Еще один эффект ношения расклешенных джинсов никогда сознательно не отмечался самими хиппи. Клеши усиливали андрогинность внешнего хипповского вида, поскольку их экстравагантная форма была чем-то средним между юбкой и брюками. Сочетание их с другим отличительным хипповским признаком — длинными волосами позволяло советской прессе безошибочно распознавать и безжалостно высмеивать унисекс клешей. Неумолимый «Крокодил» часто публиковал карикатуры на тему «не разберешь, где тут мальчик, а где девочка», изображая молодых людей в одинаковых расклешенных джинсах и с одинаковыми прическами[825]. Саша и Света, которые не только создавали, но и носили практически идентичные джинсовые клеши, были известны как «СС», поскольку для большинства людей они были единым целым, что способствовало размыванию гендерных ассоциаций в хипповской компании (хотя гомо- и транссексуальность оставались жестко
