Маска Зеркал - M. A. Каррик

Донайя крепче сжала руки Ренаты, не давая ей вырваться. "Конечно, поедет".

Исла Трементис, Жемчужины: 19 Киприлун

Как раз в тот момент, когда Донайя думала, что опустошила себя и не сможет пролить больше ни одной слезинки, ее захлестнула новая волна горя. Вначале она сжимала горло, а затем оседала в желудке. Голова наполнилась гулом собственной крови, похожим на весенний разлив Дежеры, и все, что она могла сделать, — это свернуться калачиком, крепко зажмуриться и ждать, когда пройдет агония.

Она вспомнила, как у нее начались роды с Леато. Ей казалось, что она умрет от боли. Это было ужасное, изнурительное испытание, которое удалось пережить только благодаря тому, что в конце концов у нее появился ее драгоценный мальчик.

Эта боль была ничто по сравнению с агонией его смерти. И не будет этому конца, не будет Леато, который бы обнял ее и сделал все это стоящим. Не будет, пока она не умрет.

Но она должна была стараться быть сильной. Рената была здесь, утопая в незаслуженном чувстве вины. А Джуна заслужила возможность погоревать. Она любила брата так, как только может любить сестра. И даже больше, потому что они видели друг друга в потере стольких других людей.

Веселая персиковая обивка мебели в салоне теперь казалась ей насмешкой над всеми этими потерями: над родителями, над мужем, над семьей, над богатством и властью, а теперь, что еще хуже, чем все остальное вместе взятое, над сыном.

"Эта семья поистине проклята", — прошептала она, когда Рената присела на диван, а Джуна принялась наливать всем вино. Руки Донайи сжались на спинке ее любимого кресла. В порыве ярости она скрутила его и бросила на пол. Кресло не упало далеко — на это у нее не хватило сил. Так же, как не хватило сил защитить своих детей. Она снова и снова пинала упавший стул, не обращая внимания на испуганное хныканье Тефтельки и попытки Джуны удержать ее, наслаждаясь болью, пронизывающей от пальцев ног до бедра.

"Мы прокляты! И оно не закончится, пока каждый из нас не умрет". Она повернулась лицом к Ренате, спотыкаясь на больной ноге, как пьяная женщина. Ей было все равно, какое зрелище она представляет собой: лицо красное, в полосах, волосы выбились из-под заколок в колдовские кудри. "Ты должна уйти. Возвращайся в Сетерис". Там проклятие не преследовало Летилию. Может быть, и тебе удастся избежать его".

Бледное лицо Ренаты было похоже на маску, ее лесные глаза глубоко запали. "Проклятие? Леато сказал мне…" Слова оборвались. Она прочистила горло и заставила себя продолжить. "Что вы многих потеряли. Но вы же не имеете в виду… проклятие?"

"Как еще можно это объяснить?" Жест Донайи охватывал не только ее траурные одежды, неотапливаемую гостиную, поблекшую славу Трементиса. " Ты — единственная удача, пришедшая в этот дом за последние двадцать лет. Джанко всегда говорил, что Летилия забрала наше счастье с собой, когда ушла". В горле у нее запершило, и стало больно смеяться. "Я уже начала думать, что ты могла забрать его с собой. Еще больше меня обманула".

Гнев утих так же быстро, как и поднялся, и она снова погрузилась в себя. Кресло было опрокинуто, и у нее не хватило духу его поправить. Она опустилась на пол, скрючившись, как уличная нищенка, а Тефтель подполз к ней и прижался к ее боку. Она обхватила его руками и зарылась лицом в его шерсть. "Леато ушел. Как еще это назвать, кроме как проклятием?"

"Злоба". Это слово прозвучало так резко, что Донайя вскинула голову. Рената присела перед ней и срочно заговорила. "Кто-то сделал это с нами. Специально. Меттор Индестор, или… или я не знаю кто. Или зачем. Чего они хотят. Но это не рука богов, это… что-то другое".

Донайя взяла бокал, который Джуна всунула ей в руки, и уставилась в красные глубины вина. "Боги, люди или чудовища — результат один и тот же. Несчастье преследует нас, и я ничего не могу сделать, чтобы остановить его".

Она подняла глаза и встретилась взглядом с глазами Ренаты. В этой девушке было так много от Летилии, по крайней мере, внешне. Но ее доброта, ум и огонь, должно быть, достались ей от безымянного отца. Возможно, и счастье. "Ты должна защищать себя".

Рената стала очень тихой. Казалось, она смотрит прямо сквозь Донайю на что-то другое — или вообще ни на что.

Ее голос стал глубоким и жестким, изысканная элегантность ее акцента нарушилась. "Если вы хотите, чтобы я ушла, я уйду. Я… я не хочу быть обузой в такой момент, когда вы не можете позволить себе лишнего груза на плечах. Но если вы говорите это только ради меня…" Она покачала головой. "Я не оставлю вас".

Негромкий голос Джуны прорвался сквозь жалость Донайи к себе. Конечно, потеря Ренаты была бы еще одним ударом для Джуны. Как и для Донайи, если она была честна.

Она схватила Ренату за руку, как будто та хотела в этот момент убежать. "Ради тебя я должна настоять на том, чтобы ты ушла. У тебя есть лучшие, более безопасные варианты — больше, чем ты можешь себе представить…" Она покачала головой. Она не могла говорить о родителях сейчас, не тогда, когда только что отправила собственного сына в Люмен. "Но сейчас не время. Ты была для меня наоборот обузой. Прости меня. Я всего лишь несчастная старуха, которая…"

Снова навернулись слезы. Донайя отвернулась, устремив взгляд на пятна грязи, которые въелись в обивку кресла. Нога пульсировала, горячая в сапоге. Она сглотнула, с трудом переводя дыхание в нечто среднее между икотой и хихиканьем. "Возможно, она только что сломала палец на ноге. Похоже, плохое суждение все еще побеждает плохое везение".

Это вывело Ренату из задумчивости. Она помогла Донайе сесть на стул и после минутного болезненного, но эффективного осмотра констатировала, что палец на ноге не сломан, а вывихнут.

При этом она откинулась на пятки, выглядя гораздо моложе и уязвимее, чем привыкла Донайя. "Тогда, если вы не хотите, чтобы я уходила… Я останусь. И я найду способ повернуть вашу удачу вспять".

Исла Пришта, Вестбридж: Киприлун 19

Седж, должно быть, ждал, когда Тесс и Рен вернутся домой, потому что его стук раздался как раз в тот момент, когда они вошли в кухню. Он лучше знал, что не стоит ждать нас внутри, подумала Рен.