1993. Расстрел «Белого дома» - Александр Островский

„Все, кто был за столом, — вспоминает А. В. Коржаков, — оживились, потому что это было, наконец, что-то конкретное, что-то реальное. Борис Николаевич спросил: где найти 10 танков? Тогда бывший в то время начальником Генерального штаба Колесников Михаил Петрович сказал, что сейчас очень трудно, потому что все находятся на картошке. Естественно, это разгневало Верховного главнокомандующего. Он сказал: даю вам 15 минут, чтобы нашли! Действительно, Михаил Петрович вышел, через 15 минут пришел и доложил, что 10 танков будут в семь часов утра там, где им скажут“. [„Приказ о расстреле отдал Ельцин“ // Завтра. 1998. 29 сентября (допрос А В. Коржакова).]

На самом деле формирование танковых экипажей для штурма Белого дома началось еще вечером 3 октября. [Пушкарь Д. Приказ плюс халява. Командир танка Таманской дивизии, стрелявшего по „Белому дому“: откровения через десять лет // Московские новости. 2004.]

По всей видимости, около 3.00 Б. Н. Ельцин покинул Министерство обороны, и председательствование перешло к В. С. Черномырдину. [И. Иванов утверждает, что Борис Николаевич безмятежно проспал все заседание в комнате отдыха министра обороны {ИвановИ.Анафема. С 236–237,239).]

Перед тем как Б. Н. Ельцин ушел с этого заседания, П. С. Грачев поставил вопрос о том, чтобы ему был отдан письменный приказ на штурм. Борис Николаевич сделал паузу и уже в дверях сказал, что письменный приказ будет. [Ельцин Б.Н. Записки президента С 386, Коржаков А.В. Борис Ельцин, от рассвета до заката С. 170] По утверждению А. В. Коржакова, по возвращении в Кремль Б. Н. Ельцин „приказал Илюшину подготовить документ. Подписал его и фельдсвязью отослал Грачеву“. Вернувшись в Кремль, Борис Николаевич снова лег спать, а А. В. Коржаков опять взял в свои руки руль управления страной. [Там же.]

Тем временем на Совет безопасности стали поодиночке приглашать армейских офицеров.

„Первым вызвали командира 119-го Наро-Фоминского парашютно-десантного полка ВДВ“. Перед ним была поставлена задача блокировать Белый дом. [Иванов И. Анафема С 237–238] Затем был приглашен начальник штаба Таманской дивизии, которой было доверено расстрелять здание парламента из танковых орудий. [Там же.]

„После этого, — вспоминает Г. Н. Зайцев, — на Совет безопасности были вызваны „силовики“, человек двадцать, представляющие военное ведомство, Министерство безопасности, Главное управление охраны, Министерство внутренних дел“. [Зайцев Г.Н. „Альфа“ — моя судьба. С. 15.]

После того как В. С. Черномырдин ушел, П. С. Грачев поручил „руководство операцией по захвату Белого дома“ своему заместителю по чрезвычайным ситуациям, начальнику Главного оперативного управления Министерства обороны генерал-полковнику Георгию Григорьевичу Кондратьеву. [Евдокимов П. Знание смерти // Спецназ России. 2003. № 9 (84). Сентябрь.]

„В военном ведомстве, — пишет Г Н. Зайцев, — Георгий Кондратьев курировал самые разные проблемы: от межнациональных конфликтов до спорта, вызывая в коридорах министерства колкие шуточки по этому поводу. Он был одним из заместителей Грачева, который предпочитал не ввязываться ни в какие громкие дела. Но судьба распорядилась иначе, и теперь ему предстояло, наверное, впервые после Афганистана руководить боевой операцией. Да еще какой! В центре огромного города, в самой столице“. [Зайцев Г.Н. „Альфа“ — моя судьба. С. 15]

Начало операции было назначено на 6.00. [Иванов И. Анафема. С. 239]

После того как закончилось заседание Совета безопасности, „все офицеры прошли в кабинет Кондратьева“. Здесь был подготовлен „проект приказа“, распределены позывные, выработан „план операции“. [Иванов И. Анафема. С. 239]

По словам Г Зайцева, „после того, что произошло на наших глазах, никому из присутствующих не хотелось, чтобы его фамилия или название его подразделения были бы вписаны в этот документ. Все были подавлены, растеряны и мечтали только об одном: чтобы все это как можно скорее кончилось“. [Зайцев Г.И. „Альфа“ — моя судьба. С. 15.]

„Генералы, — пишет Г. Н. Зайцев, — отводили глаза, стараясь, по возможности, не смотреть друг на друга. Разумеется, в такой обстановке разработать полноценный план операции, да еще за столь короткие, сжатые сроки, было нереально… Обсуждались три варианта штурма Белого дома. Первые два предполагали использование исключительно армейских подразделений, они были отвергнуты. Третий вариант был ориентирован на использование спецназа — он-то и был, в конце концов, принят“. [Там же. С. 16.] Произошло этого около 5.30[Иванов И. Анафема. С. 240.].

По этому, „явно недоработанному плану операции, полетевшему вскоре в корзину, — читаем мы в „Анафеме“, — было решено, что в ней примет участие ГУВД Москвы Панкратова, ГУООП МВД Огородникова и его ОМОН, дивизия ОМС-ДОН ВВ МВД имени Дзержинского и внутренних войск от Куликова, части Главного управления охраны РФ Барсукова, 119-й полк ВДВ, по мере развертывания — Таманская и Кантемировская дивизии“. [Там же.]

Перед задействованными в операции воинскими частями были поставлены следующие задачи:

„1. Блокировать район Краснопресненской набережной, чтобы не допустить прорыва к объекту техники и живой силы противника… 2. Сконцентрировать тяжелую артиллерию на подступах к объекту, чтобы осуществить артиллерийское прикрытие штурмующих и подавить огневые точки на крыше, в башенных и цокольных этажах здания… 3. Подтянуть к фасаду здания воинские подразделения для непосредственного штурма“.

После танкового обстрела Дома Советов на его штурм должны были пойти десантники и спецназ. [Там же. С. 239.]

Вскоре после окончания заседания Совета безопасности командиры этих двух групп покинули кабинет генерала Г. Г. Кондратьева и срочно направились в Кремль. [Там же С. 241. Зайцев Г. Н „Альфа — моя судьба“. С. 16]

„Обратившись к собравшимся, — пишет И. Иванов, — Михаил Барсуков сказал, что поставлена задача захватить Дом Советов. Генерал сообщил, что штурм будет проходить в три этапа: в 6.00 начинается артподготовка силами танков Таманской дивизии, далее авиация и вертолеты наносят ракетно-бомбовый удар, в заключение на штурм пойдут военнослужащие „парашютно-десантных войск“. Генерал-майор Герасимов потребовал от Барсукова письменный приказ. Начальник ГУО РФ сразу ушел согласовывать данный вопрос с Ельциным“. [Иванов И. Анафема. С. 241.]

„Чуть свет, — вспоминает А. В. Коржаков, — позвонил встревоженный Барсуков: — Слушай, Саня, ко мне пришли командиры из „Альфы“. Они говорят, что группа не хочет идти на штурм. Офицеры растеряны, некоторые считают, что все происходящее антиконституционно. Им для выполнения приказа нужно заключение Конституционного суда… Мы с Барсуковым решили собрать командиров подразделений „Альфа“ в зале Совета безопасности — пусть президент с ними лично переговорит. Пришлось… будить Бориса Николаевича. Я попросил, чтобы он побрился и выглядел посвежее — все-таки ночь была тяжелой“. [Коржаков А.В. Борис Ельцин: от рассвета до заката. С. 171.]

„Около ПЯТИ УТРА, — пишет Б. Н. Ельцин, — ко мне пришли начальники Главного управления охраны Михаил Барсуков и его первый заместитель, начальник охраны президента Александр Коржаков и попросили, чтобы я встретился с офицерами спецгрупп „Альфа“ и „Вымпел“. По их тону я понял: что-то не в порядке. Но не стал ничего уточнять, сразу же сказал: у меня нет времени с ними встречаться, перед ними поставлена конкретная задача, пусть выполняют. Барсуков кивнул. Они вышли.

Прошло ПРИМЕРНО ПОЛЧАСА, и Михаил Иванович вновь попросил разрешения зайти ко мне. Войдя в кабинет, он сказал: „Борис Николаевич, очень вас прошу, надо с ними встретиться, давайте не со всей группой, а хотя бы с командирами подразделений, старшими офицерами. Волнуются ребята, все-таки такое задание. Их ведь второй раз посылают на Белый дом…“ Я подумал немного. Ответил: „Хорошо, встречусь““. [Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 11.]

„Люди были на взводе… — вспоминает Г. Н. Зайцев. — Никто не разговаривал друг с другом, ограничиваясь односложными репликами… Прошло несколько минут. Через зал в приемную президента проследовали Барсуков и Коржаков“. [Зайцев Г.Н. „Альфа“ — моя судьба. С. 16–17.]

„На ходу Барсуков бросил командиру „Вымпела“: „Дмитрий Михайлович, президенту доложите Вы“. Прошло еще минут десять. Тягостное молчание сгустилось. Наконец на пороге приемной появился президент.

— Офицеры „Вымпела“ и „Альфы“ по Вашему приказу собраны, — четко отрапортовал Герасимов.

Ельцин сел за стол. Говорил он очень недолго“. [Там же. С. 17; Иванов И. Анафема С. 241.] Изложив план операции, „который обсуждался у министра обороны“ [„Приказ о расстреле отдал Ельцин“ // Завтра. 1998. 29 сентября (допрос Г. И. Захарова). ], он поставил вопрос ребром: „Вы готовы выполнить приказ президента?“ „В ответ, — вспоминает бывший президент, — молчание, жуткое, необъяснимое молчание элитного президентского воинского формирования. Подождал минуту, никто не проронил ни слова. Я громко произнес: „Тогда я спрошу вас по-другому: Вы отказываетесь выполнять приказ президента?“ В ответ опять тишина. Я обвел взглядом всех их — огромных, сильных, красивых. Не попрощавшись, пошел к двери, сказав Барсукову и Зайцеву, командиру „Альфы“, что приказ должен быть выполнен“. [Ельцин Б.Н. Записки президента. С. 11–12.]