1993. Расстрел «Белого дома» - Александр Островский

Имеются сведения, что первыми «около 20.00» эту весть из «Останкино» привезли народные депутаты Андрей Леонидович Головин и Сергей Алексеевич Полозков. Сообщив журналистам о начавшейся бойне в Останкино, они направились к А. В. Руцкому. [Пеструхина Е. Ночь в Белом доме // Megapolis-Express 1993. № 39. 6 октября.]

Через несколько минут на балкон Белого дома вышел депутат Михаил Челноков и запел песню Яна Френкеля на стихи Расула Гамзатова «Журавли»:

Мне кажется порою, что солдаты,С кровавых не пришедшие полей,Не в нашу землю полегли когда-то,А превратились в белых журавлей.

[Запись беседы с журналистом К. А. Черемных. СПб. 7 мая 2006 г. // Архив автора. См. также. Тот октябрь // Дуэль. 2003. 30 сентября (Моряк-сибиряк)]

По другим сведениям, когда из Останкино «прибыл гонец» и принес весть о расстреле безоружных людей, он потребовал оружия, заявив: «Иначе всех перебьют». Люди стали собираться «в небольшие группы» и обсуждать «полученную весть». «То там, то здесь раздавались реплики: „Подлецы! Предатели! Там кровь, давай оружие!“. Но на это никто не реагировал. Единственной реакцией было то, что начали искать водителей и врачей. Предложили собраться у 20-го подъезда». [Ростовская М.И. Окаянные дни // [email protected]] Именно в это время из Останкино привезли первых раненых. [События 21 сентября — 5октября 1993 года: организаторы, исполнители и жертвы политического противостояния. Доклад Комиссии Государственной думы…// Портал «Русское воскресение».]

«Около 20 часов, — говорится в материалах Комиссии Т. А. Астраханкиной, — в медпункт 20 подъезда неожиданно стали поступать тяжелораненые из Останкино… По требованию представителя медицинской службы Штаба обороны был освобожден кабинет директора пищекомбината ВС Орла А. В., в освободившемся помещении разместился дополнительный медпункт, защищенный от обстрела. Ответственным по медпункту был назначен врач-доброволец Вольский А. А.». [Там же.]

Вспоминая тот вечер, А. Залесский пишет: «Я вернулся в свой темный двадцатый подъезд… Сюда начали привозить раненых из Останкино. Владимир Георгиевич, врач, которому я помогал несколькими часами раньше, распорядился готовить доски для фиксации переломов конечностей. Этот человек отличался удивительным спокойствием ичутким, ласковым отношением к пациентам. В минуты, когда всех волновал лишь один вопрос: что будет дальше? — его, казалось, интересовали только раненые и ничто другое. Они молча лежали на полу в полутьме (вновь зажглись свечи и фонарики), в холоде, бледные, осунувшиеся. Только один, совсем молодой, с перевязанной ногой, сидевший в кресле у окна, все время пытался встать и истерически кричал: „Дайте мне автомат, дайте автомат!“ …Раненых „скорая помощь“ отвозит в разные больницы. Но оставят ли их там в покое хотя бы до выздоровления? Вряд ли…». [Залесский А. Конец Дома Советов (воспоминания очевидца) // Наш современник. 2003. № 9. С. 216.]

По утверждению Р. И. Хасбулатова, между 20.00 и 20.30, после разговора с В. А. Ачаловым, началось совещание, в котором участвовали В. А. Агафонов, В. А. Ачалов, В. П. Баранников, Ю. М. Воронин, А. В. Руцкой и Р. И. Хасбулатов. Рассматривался вопрос, как «организовать собравшихся у стен Белого дома людей». [Хасбулатов Р. И. Великая российская трагедия. Т.2 С.306.]

Вопрос был не праздный. Когда у стен Белого дома закончился митинг, установить пока не удалось. Но есть свидетельства, что он был недолгим. Вечером 3 октября с балкона у 14-го подъезда делались лишь некоторые объявления. Поэтому находившиеся у здания парламента люди были предоставлены сами себе. И их численность час от часа сокращалась.

Показательно, что в тот вечер фактически перестала работать и парламентская радиостанция. Когда после 20.00 одна из сторонниц парламента включила «коротковолновик, радиостанцию „20-й этаж“», то услышала «одну заезженную магнитофонную запись»: «Внимание, внимание! Оцепление в гостинице „Мир“ и у мэрии прорвано демонстрантами. ОМОН и милиция разблокировали Дом Советов и покинули прилегающую территорию. Руководству „Останкино“ предложено передать сообщение в эфир, но „Останкино“ почему-то медлит, и сообщение в эфир до сих пор не поступило». [Ростовская Л. Н. Окаянные дни // [email protected]]

Если это действительно было так, то после 17.00 парламентская радиостанция, которая должна была держать в курсе происходящего своих слушателей, по существу, перестала действовать. А затем, когда снова отключили электричество, вообще прекратила вещание. [Запись беседы с Э.А. Кореневым. Москва. 4 октября 2006 г. // Архив автора.]

К. А. Черемных вспоминает, что, когда из Останкино пришла весть о расстреле, а затем привезли раненых, ряды находившихся возле Белого дома стали редеть еще быстрее. [Запись беседы с журналистом К. А. Черемных. С.-Петербург. 7 мая 2006 г.// Архив автора.]

Стремясь удержать оставшихся возле Белого дома, его руководство обратилось к ним с просьбой помочь в укреплении обороны. «Депутаты позвали всех строить баррикады. Из чего? Вокруг пусто. Все давным-давно использовано. Люди не баррикады строят, а вырыли глубочайший и основательный блиндаж. Наверное, за дни капитальной осады. И народ стал выворачивать булыжники и бортовые плиты из покрытия дороги и Горбатого мостика. Изготовляют бутылки с зажигательной смесью. Запасаются палками, прутьями». В это самое время в Белом доме опять погас свет. [Ростовская М.Н. Окаянные дни // [email protected]] По свидетельству очевидцев, свет погас через несколько минут после того, как из Останкино принесли первую весть о расстреле. [Пеструхина Е. Ночь в Белом доме // Megapolis-Express 1993. № 39.6 октября. ] Как установила Комиссия Т. А. Астраханкиной, «отключение электроэнергии» в Доме Советов произошло в 20 часов 19 минут[Сборник документов и материалов Комиссии Государственной думы… С. 201. См. также: Бабаев Б. Расстрел «Белого дома» Свидетельства очевидца: взгляд изнутри. Иваново, 1994. С. 107.].

«Темно, — записала в своем дневнике В. И. Куцылло. — Недавно отключилось электричество… На площади осталось тысячи две-три человек». [Куцылло В.И. Записки из Белого дома. С 118. Тот факт, что около 21 00, когда в Белом доме снова погас свет, у его стен находилось около 2 тыс. человек, подтверждают и другие очевидцы (Е.Т.Пришествие // Оппозиция 1993. № 4).]

Именно в этот момент поступили сведения, что в Кремле и на Старой площади все в растерянности: надежд на армию нет, милиция «выходит из-под контроля», в аэропорту «Кубинка» уже загружаются самолеты. [Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 306]

«И снова по площади поползли слухи, — пишет Р. С. Мухамадиев, — один другого невероятнее: слушаешь и диву даешься. Оказывается, Ельцин с Гайдаром покинули страну на своих личных самолетах. А Попова с Яковлевым с собой не взяли, хотя те очень их просили. Оказывается, группа „Альфа“ собирается защищать депутатов. В Москву для защиты Верховного Совета двинулись танковая дивизия из Тулы и десантники из Рязани». [Мухамадиев Р.С. На раскаленной сковородке. С. 192–193.]

Одним из тех, кто распространял эту дезинформацию, был В. П. Баранников. «По мнению Баранникова, — вспоминает Н. В. Андрианов, — ситуация в Московском военном округе, в аппарате Минобороны, в руководстве спецназов МВД СБП и ГРУ была таковой, что в случае атаки на Дом Советов следовало ждать, как он говорил, „стрельбы в спину нападавшим“. Он был уверен: как минимум два-три спецформирования вмешаются в конфликт на стороне Дома Советов, если Кремль применит военную силу». [Андрианов И. Неизбежность штурма // Завтра. 1995. 15 сентября.]

Получив после упоминавшегося совещания сведения о «панике» в Кремле, то есть около 20.30, Р. И. Хасбулатов опять предложил В. А. Ачалову и В. П. Баранникову «перейти в свои рабочие кабинеты в министерствах, взять под контроль министерства и штабы». «Еще есть часа два-три для победы, не больше. Упустим — конец!» — читаем мы в «рабочем дневнике» спикера. [Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С. 306–307.]

«…Я, — вспоминает он тот вечер, — пригласил к себе весь наш кабинет и очень жестко потребовал от них немедленно покинуть стены Дома Советов, сказав: „Если вы — президент, то идите с людьми, занимайте Кремль. Если вы — министр внутренних дел, то ваше место — на Петровке, а министра обороны — в министерстве… Что еще нужно вам сделать здесь? Вы же просто мешаете выполнять нам свои функции“. И это не истерика была, я обладал системой прекрасно отлаженной информации, и именно в тот день, третьего октября, можно было каждому нашему министру с сотней-другой человек идти и занимать свои министерские кабинеты». [Хасбулатов Р.И. Моя свеча (председатель Верховного Совета Российской Федерации о днях и ночах сопротивления) // Завтра. 1997. 30 сентября. См также: Хасбулатов Р.И. Великая российская трагедия. Т. 2. С 307.]

Именно этого и ожидал Б. Н. Ельцин.

Однако и на этот раз силовые министры не выполнили распоряжения спикера. А. Ф. Дунаев уже не был министром и ждал своего преемника. Чем мотивировал свой отказ В. П. Баранников, мы не знаем.