История России. XX век. Деградация тоталитарного государства и движение к новой России (1953—2008). Том III - Коллектив авторов

20 августа 20:00, Белый дом. На подступах, у Баррикадной, на Калининском – люди в мегафоны и просто охрипшими, сорванными голосами зовут мужчин «защищать последний клочок свободной Москвы». Митингующие группы в 10–15 человек. Истерически кричит пожилая женщина: «Хватит митинговать!» Потоки идущих к Белому дому от всех близлежащих метро, по всем улицам. Над Домом Советов – привязанный аэростат с огромными флагами: триколор России, жовтоблакитный, под ним еще два. Сам аэростат – как флаг, ориентир, на который идут. <…> На ближних подступах в виде баррикад составляют уличные туалеты. Вонища. На памятнике повстанцам 1905 г. на винтовке рабочего – триколор. Он всюду. На баррикадах, на танках, у людей. Со стороны – зрелище крепости с линиями баррикад по краям, танковыми орудиями, гигантским Белым домом в центре, десятками тысяч людей вокруг него и массой флагов. Снаружи впечатляет. Изнутри – большой бардак. Баррикады – лишь одна более-менее серьезная. Остальные для танкового удара – ноль. Грозные стомиллиметровки Евдокимова – без снарядов. Интересно, что нападающие об этом знают, а защитники – нет. Лозунги. Масса про хунту и про фашизм. «Долой восьмибоярщину!» «Язов – говно!» «Дадим краснопузым последний бой!» «Путчисты, сдавайтесь!» <…> Там и сям проходят женщины с листами ватмана на груди: «На Москву идут войска! Помогите отстоять Москву!» Само здание защищает ОМОН. <…> Нервозно. Всеобщее беспорядочное движение. Оценивая взглядом позицию, можно сказать, что в случае бойни этим десяткам тысяч просто некуда будет деваться, кроме Москва-реки. Тысячи потенциальных жертв. И со всех сторон такой русский, такой раздолбайский, но такой душевный подъем: «А ништо! Одолеем!»

21 августа 15:00. Баррикадная. У листовок и экспресс-выпусков всё так же, как и вчера – толпы людей. Подбегает человек и орет во все горло: «Да что вы еще читаете! Всё! Путчистам – пи.ец!» И все читавшие, в том числе женщины, девушки, старушки на этот ликующий мат кричат «Ура!». – В. Шамбаров. Государство и революции. М.: Алгоритм, 2001. С. 517–523.

В ответ на выступление ГКЧП волна демонстраций протеста прошла по десяткам городов от Минска до Сахалина. Мэр Москвы Гавриил Попов и городские власти Москвы тесно сотрудничали с правительством Ельцина, а в Санкт-Петербурге мэр Анатолий Собчак выступил в его поддержку, возглавив массовые демонстрации жителей города 19 и 20 августа. В других городах митинги были менее многолюдными, но выступлений в пользу ГКЧП не было нигде. Местные власти в первый же день поддержали Ельцина на Воркуте, на Камчатке, во Львове, в Кемерово, Нижневартовске, Томске. На некоторых шахтах начались забастовки. Утром 20 августа Верховный Совет РСФСР обратился к гражданам. Вслед за Ельциным, он расценил действия ГКЧП как государственный переворот и объявил их незаконными.

Более двух суток на баррикадах у Белого дома охрану несли 100 тысяч москвичей и поспешивших в столицу жителей других городов. Оружия у них не было, их задачей было своими телами создать надежный щит. На баррикадах уже реяли трехцветные русские флаги, хотя над самим Белым домом развевался на августовском ветру еще красный с синей полосой у древка флаг советской России.

Три раза ГКЧП принимал решение о штурме Белого дома, и три раза оно ни к чему не вело, в том числе и последняя попытка – использовать отряд спецназа КГБ «Альфа». Военное командование, равно как и рядовой состав, кровопролития не желали. К ночи на 20 августа часть введенных в Москву войск перешла на сторону Ельцина, а другие – заняли выжидательную позицию. Дальнейшее использование ГКЧП силовых методов в подобной ситуации означало бы развязывание кровопролитной, с катастрофическими последствиями гражданской войны, на что путчисты не решились. По несчастной случайности, в тоннеле под Новым Арбатом в ночь с 20 на 21 августа бронетранспортёрами были задавлены три молодых человека. Им посмертно присвоили звания Героев Советского Союза.

Исход противостояния между ГКЧП и российскими властями решился 20 августа, когда Ельцин и его сторонники пресекли попытки захвата Белого дома путчистами, переломили ход событий в свою пользу и взяли под контроль ситуацию в России. А утром 21 августа Борис Ельцин на экстренном заседании Верховного Совета РСФСР сообщил, что «группа туристов» из числа лидеров ГКЧП едет в аэропорт Внуково, чтобы лететь оттуда в Крым для замаливания грехов перед законным Президентом СССР. Горбачев их принять отказался. По приказу Ельцина они были арестованы. Вечером того же дня члены ГКЧП были возвращены в Москву в качестве арестантов. Подавленный Горбачев вернулся в Москву, по собственному признанию, как «в другую страну». На пресс-конференции он обмолвился, что «всего всё равно не расскажет». Ельцин до правды и не докапывался.

Безусловно, что как политический стратег Ельцин, уже утром 19 августа заклеймивший действия ГКЧП как «самое тягчайшее государственное преступление», а его участников как «государственных преступников», и предпринявший решительные и четкие меры по организации сопротивления, оказался на голову выше путчистов. Именно в августовские дни 1991 г. он приобрел известность гроссмейстера экстремальных ситуаций. Но главные просчеты путчистов были все же связаны отнюдь не с недоучетом «фактора Ельцина».

Среди таковых на первом месте оказалась неспособность ГКЧП реалистически оценить возможную реакцию российского населения на свои действия. Эта реакция со стороны политически активных масс характеризовалась решительным неприятием заговора и твердой поддержкой российского правительства. Особенно ярко это проявилось в Москве.

Другой главный просчет путчистов заключался в явной переоценке власти центра над союзными республиками. Большинство среди них достигли уже той степени суверенности, которая исключала в их глазах легитимность действий ГКЧП. Они заняли в отношении акций путчистов позицию или осуждения, или непризнания. С точки зрения возможностей подчинения республик указам ГКЧП путч безнадежно запоздал, он в условиях августа 1991 г. мог только ускорить процесс их «разбегания» из СССР. Это и стало важнейшим следствием августовских событий, начавшихся как заговор с целью сохранения СССР, КПСС, власти старой партийно-государственной элиты, но обернувшихся антикоммунистической «бархатной революцией», которая разрушила союзные государственные структуры, власть КПСС, ее саму и «Союз нерушимый республик свободных».

Свидетельство очевидца

В самый напряженный момент, 20–21 августа, как вспоминал будущий начальник КГБ по Москве Е. В. Савостьянов, КГБ уклонился от силовых действий в отношении противников путчистов. «В КГБ и связанных с ним структурах произошел раскол. Меньшинство активно поддержало действия ГКЧП и было готово идти на штурм Белого дома, но подавляющая часть сотрудников управления КГБ по Москве, практически все руководители основных оперативных служб категорически заявили, что на кровопролитие не пойдут даже под угрозой военного трибунала за невыполнение приказа в условиях военного положения. Так, начальник 6-й службы Б. Добрушкин, собрав сотрудников, спросил: «Кто готов идти против народа?» Эта позиция сотрудников была изложена на решающем оперативном совещании, которое проводил один из заместителей Крючкова – В. Агеев». – Е. Савостьянов. В августе 91-го // Август 1991. Конец КПСС. Воспоминания участников событий: Документы. М., 2006. С. 14–15.

С 22 августа Ельцин и российские демократы стали пожинать плоды своей политической победы. Над Белым домом 22 августа был спущен красный флаг РСФСР и взвился бело-сине-красный национальный флаг России, объявленный указом президента Ельцина государственным символом страны. 23 августа во время встречи с депутатами Верховного Совета РСФСР Горбачеву было предъявлено требование немедленно подписать указ о роспуске КПСС. Президент СССР скрепя сердце принял этот и другие ультиматумы Ельцина. Начался обвальный распад союзных структур: Горбачев был вынужден принять ультимативные требования Ельцина и Верховного Совета РСФСР: отказаться от поста Генерального секретаря ЦК КПСС и распустить компартию «как преступную организацию», ликвидировать союзный кабинет министров и КГБ. ЦК КПСС заявил о самороспуске. Имущество КПСС было объявлено национализированным. Здание ЦК КПСС на Старой площади в Москве было опечатано сторонниками Ельцина (Евгением Савостьяновым и Александром Музыкантским). Вооруженные силы, КГБ и МВД перешли под фактическую власть Президента РСФСР Ельцина.

Огромная энергия общества, мобилизованная противостоянием 19–21 августа, искала себе выхода, и возникло стремление занять и очистить здания КГБ на Лубянке. Правительство Ельцина этому воспротивилось и «перенаправило» энергию толпы на снос памятника Дзержинскому. Тем не менее, КГБ был переподчинен правительству РСФСР под руководством В. В. Бакатина. Вскоре из него были выделены внешняя разведка, служба связи, пограничная охрана и другие подразделения. За два года около половины сотрудников покинуло «органы».