Странствие Кукши. За тридевять морей - Юрий Вронский

В ответ на его моление низошел огонь с Небес, и мгновенно пожрал приготовленную жертву, и все идолопоклонники повалились ниц, восклицая:

– Воистину Господь Бог твой и есть Бог!

Или другой случай, когда царь трижды посылал стражу взять Илию, и дважды огонь небесный сжигал ее, и только начальник третьей стражи умолил Илию пощадить его и воинов.

А однажды Илия и ученик его Елисей шли по дороге и беседовали. Илия заранее попрощался с Елисеем, сказав ему:

– Скоро я буду взят от тебя.

И вот является огненная колесница, запряженная огненными конями, и разлучает их. Елисей и опомнится не успел, как Илия был унесен вихрем огненным на небо.

У киян стоит на холме идол Перуна, которого бедные заблудшие души почитают богом грозы, посылающим на землю молнии, меж тем как Перун не только не бог, но даже не пророк. И поставленная над Ручаем церковь во имя пророка Илии, так же, как имя первого крещеного князя, будет напоминать им об их заблуждении.

Жаль, конечно, что пока еще нельзя поставить и на Перуновом холме церковь Божию вместо идола, но со временем это непременно свершится!

Глава двадцать седьмая

РОЖДЕНИЕ ЦЕРКВИ

Священник Константин считает, что строительство церкви нельзя откладывать ни на один день – люди уверовали во Христа, ступили на путь спасения, и было бы предательством оставить их сейчас в бездействии, без опоры, лицом к лицу с враждебным морем иноверцев. Они еще не так крепки в вере, чтобы уже до конца идти избранным путем, несмотря ни на что, не страшась лютых мук и самой смерти.

Как говорится, дело за малым – построить первую в Киеве соборную церковь. В Киеве нет каменных строений, значит, нет ни кирпича, ни умельцев каменного дела. Думай не думай, а придется строить из дерева, «рубить», как здесь говорят. Слыхал ли когда-нибудь священник Константин о церквах из дерева? Нет, ничего подобного он припомнить не может. В Византии и в Риме всякое здание – и дом, и храм, и крепостные стены – спокон веку кладут из кирпича или из тесаного дикого камня. Но из чего же там и строить, если нет строительного леса?

Словом, хорошо ли, худо ли, а придется и в Киеве, как в Византии и в Риме, строить церковь из того, из чего строят здесь дома и крепостные стены.

Хорошо бы только церковь – ведь она дом Божий! – воздвигнуть выше, чем мирские дома, и чтобы стояла она крепко. Но это возможно: рубят же здесь крепостные башни! Надо лишь озаботиться, чтобы церковь рубили те же плотники, что рубят крепости. А если отбирать бревна подлиннее, и церковь будет попросторнее… Очень уж хочется священнику Константину, чтобы церковь вмещала побольше новообращенных, ведь число их будет расти!..

Догадливые чернецы из Андреевой обители приносят ему в Печерьско восковые доски. Священник Константин то так, то этак рисует на них будущую церковь, нарисует и заровняет, нарисует и заровняет, пока не останавливается на одном изображении. Его-то он и перерисовывает на бересту. Оно постоянно будет перед глазами у старшого плотничьей артели…

В княжеском заповедном бору повыше Киева валят отборные сосны, связывают в плоты, сплавляют вниз и пригоняют в Почайну, в устье Ручая. Там их выволакивают на берег и оттаскивают от воды. Это прекрасный строительный лес, безупречно ровный, не меньше, чем в половину локтя[189] толщиной. Одновременно в другом бору рубят и сплавляют лес похуже – он и тоньше, и от него не требуется безукоризненной прямизны. Предназначается он для сооружения строительных лесов.

На доски для пола свежий лес не годится, их поведет при высыхании, тут нужен лес выдержанный. У князей есть запас сухого леса. Опытные древоделы выбирают самые ровнослойные лесины и начинают их раскалывать клиньями – сперва забивают один клин, потом, когда обозначится трещина, другой, третий… Из каждого бревна получается несколько досок нужной толщины. Остается их подровнять стругами – и можно стелить пол.

Священник Константин не зря говорит, что народ киевский созрел для обращения ко Христу – многие кияне из тех, что еще не крестились, помогают в работе – и в рубке леса, и на сплаве, и в выволакивании на берег. Работа идет споро, люди играючи ворочают огромные бревна.

Из любопытства священник Константин пробует сдвинуть с места бревно. Но сколько он ни тужился, бревно даже не шевельнулось, словно успело пустить корни. Оставив безнадежную затею, священник Константин распрямляется и видит, как мимо него быстрым шагом проходит, почти пробегает, молодой киянин, таща под мышкой точно такое же бревно. Впрочем, не каждый и среди здешнего народа может похвастать подобной удалью.

Со смешанным чувством радости и печали смотрит священник Константин на веселую, такую легкую, если поглядеть со стороны, работу. При такой работе рождение церкви не за горами. Он освятит ее и уплывет, и, верно, никогда больше не увидит этих добрых сильных людей, в которых волею Божией пробудилась незнакомая им доселе Любовь…

Наконец весь лес, по счету, на месте. Люди, не останавливаясь, начинают выравнивать избранную священником Константином площадку. Площадка не так уж велика, на ней столько народу, сколько явилось, и не нужно, но избыток в людях идет на пользу делу – люди не толкаются и не мешают друг другу, а сами себе находят работу. Часть их принимается очищать от коры сосновые стволы, остальные немедленно уходят, вернее сказать, убегают и к вечеру возвращаются, толкая перед собой необъятные дубовые кряжи. За это время площадка уже выровнена, и кряжи вкатывают на нее – они будут «стульями», основой, на которой воздвигнется строение, ведь без основы, как известно, ничего путного не построишь!

– Дети мои, на сегодня довольно! – объявляет священник Константин. – Вы славно потрудились, Господь вас благослови!

Миром уже завладевают прозрачные синие сумерки. Неподалеку от площадки над догорающими кострами булькает в котлах борщ, на холстинах разложены поляницы и крашеные ложки.

После вечери те, кто живет поблизости, расходятся по домам. Остальные либо идут ночевать к ним, либо не идут никуда – стелют на траву попону или плащ, а у кого ничего нет, ложатся так.

С восходом солнца братья Константин и Мефодий вбивают в землю кол, привязывают к нему веревку и идут с нею в сторону солнца. Отмерив расстояние от западных врат будущей церкви до ее алтарной стены, вбивают новый кол и натягивают веревку. Теперь ясно, где будет находиться алтарь, а это очень важно, ведь алтарь непременно должен быть с восточной стороны.

Также с помощью веревок на земле изображают четырехугольник, разделенный первой веревкой ровно пополам, и по углам вкалывают стулья, а потом еще четыре стула вкапывают между углами, чтобы будущие бревна не провисали.