Дружество Кольца - Джон Толкин

— Это верно, — согласился Арагорн, пробуя, легко ли вынимается меч из ножен. — Хотя, с другой стороны, беда одна не ходит: варг завоет — орк подхватит.

— Зря я, остолоп, Элронда не послушался, — шепнул Пиппин Сэму. — Проку от меня все едино нет. От воя этого жуткого кровь в жилах стынет, даром что Бандобрас Быкобор — мой предок. В жизни еще так страшно не было.

— Мне тоже боязно, господин Пиппин, — шепотом отозвался Сэм. — Сердце в пятки ухнуло, коли не ниже. Ну да ладно, нас ведь еще не слопали. Народ с нами крепкий, бывалый… Уж старина Гэндальф-то точно не для волчьего брюха, подавятся они им, помяните мое слово!

Чтобы удобнее было отбиваться, поднялись из лощины, где собирались заночевать, на вершину ближнего холма, макушку которого, помимо корявых деревьев, венчал разорванный круг больших серых валунов. За этой, какой-никакой, но оградой спешно развели костер: таиться уже не имело смысла, а огонь мог и отпугнуть зверей.

Все, кроме караульных, собрались у костра. Хоббиты беспокойно дремали, бедняга Билл дрожал и потел от страха. Волчий вой доносился то с одной стороны, то с другой, иногда отдалялся, но чаще слышался совсем близко. Затем у подножия холма загорелись огоньки звериных глаз: волки приближались. В проеме между камнями появился волчище чудовищных размеров: застыв у границы отбрасываемого костром света, он свирепо взвыл, созывая свою стаю.

Высоко подняв посох, Гэндальф шагнул вперед.

— Слушай, ты, шелудивый пес Саурона! — возгласил он. — Перед тобою Гэндальф Серый! Подожми хвост и убирайся, если тебе дорога твоя поганая шкура.

Волк зарычал, обнажив страшные клыки, и прыгнул вперед. Рык его слился с мелодичным звоном тетивы эльфийского лука. Тяжелая туша глухо ударилась оземь — стрела Леголаса пронзила хищнику горло. В тот же миг кольцо огоньков распалось: стая рассеялась. Гэндальф и Арагорн вышли за линию валунов и вгляделись во тьму, но волки исчезли. Теперь в ночи завывал только ветер.

Близился рассвет. В разрывах затянувших западный небосклон клочковатых туч изредка показывалась луна, что висела уже над самым горизонтом. И тут тишина взорвалась диким воем, мигом вырвавшим Фродо из дремы. Волки не отступились: они окружили холм, беззвучно подползли к вершине и теперь бросились в атаку одновременно со всех сторон.

— Хворосту в огонь! — крикнул Гэндальф хоббитам. — Мечи наголо! Станьте спиной к спине!

Свежая вязанка полетела в костер, пламя взметнулось выше, и в его пляшущем свете Фродо увидел, как через валуны перемахивают серые тени. Первого зверя Арагорн пронзил острием меча, второму могучим взмахом отсек голову Боромир. Огненные блики сверкали на окровавленном топоре гнома, вновь и вновь пела тетива Леголаса. Но волков было слишком много; серая волна грозила захлестнуть холм.

Гэндальф выхватил из костра головню, поднял ее над головой и словно вырос. Озаренный отсветами пламени, он высился над холмом подобно исполинскому изваянию. В следующий миг головня полыхнула ослепительно белым светом, и над холмом громом прокатились слова заклятия:

— Наур ан адрайт амен! Наур дан и нгауртон!

Крона ближайшего дерева вспыхнула, словно распустился сияющий огненный цветок. Пламя перекинулось на другие деревья: миг — и вершина холма оказалась залитой слепящим светом. Мечи и кинжалы обороняющихся горели, словно были выкованы из живого огня. Выпущенная Леголасом стрела, вспыхнув на лету, пробила сердце самого огромного и злобного волка. Охваченная ужасом стая бежала.

Когда небо озарилось первыми рассветными лучами, костер уже догорел, от него остались лишь уголья и пепел. Ветер уносил с холма дым, поднимавшийся над обугленными, еще тлевшими стволами деревьев. Волки не вернулись.

— Ну, что я вам говорил, господин Пиппин, — возбужденно тараторил Сэм, вытирая клинок и засовывая его в ножны. — Куда им, проклятущим, супротив мага, он им не по зубам. Да и нас так запросто не сожрешь, не на тех напали!

Когда совсем рассвело, осмотрели холм и, к величайшему своему удивлению, не обнаружили ни одного волчьего трупа. Схватки будто бы и не было — о ней напоминали лишь обгоревшие деревья да валявшиеся на земле стрелы Леголаса. От одной остался лишь наконечник, но остальные были целехоньки.

— Чего я и боялся, — угрюмо заметил Гэндальф. — Это не обычные волки, какие охотятся в глуши, и мы для них не простая добыча. Волколаки, волки-оборотни, вот кто на нас напал. Их направляет чужая злобная воля. Давайте-ка быстренько перекусим, и в путь.

Похоже, какая-то недружественная сила повелевала не только оборотнями, но и погодой. Снег теперь был не нужен, и ветер унес его на юг, после чего стих. Небо прояснилось, словно нарочно для того, чтобы всех движущихся по этой пустынной местности можно было увидеть издалека.

— Или мы будем у Врат Мории до заката, — объявил Гэндальф, — или не доберемся туда вовсе. Они не так далеко, но беда в том, что пути ни я, ни Арагорн толком не знаем. Ему эта местность плохо знакома, а я хоть и был у Ворот, но всего один раз и очень давно.

— Копи где-то вон там, — маг указал посохом на юго-восток, где в рассветной дымке смутно угадывалась серая горная гряда. — Не знаю, заметили ли вы, но прямо от перевала я повернул на юг и повел вас вдоль хребта. Мы оказались на несколько миль ближе к Мории, и, возможно, это сослужит нам добрую службу. Но все равно надо поторопиться.

— Идем, а куда — сами не знаем, — проворчал Боромир. — Дороги никто, оказывается, не помнит. Может, этих Ворот и нету давно, что тогда? Вот прижмут нас волколаки к скале, тогда узнаем, почем оно лихо… — он махнул рукой и добавил: — Ладно, веди. Не стоять же на месте.

Теперь впереди всех, рядом с Гэндальфом, вышагивал подгоняемый нетерпением Гимли. Шли по направлению к маячившим вдалеке горам. К западным Воротам Мории вела единственная древняя дорога, пролегшая вдоль бравшей начало в скалах возле Ворот реки Сиранонн. По расчетам Гэндальфа от места ночлега до дороги было всего-то несколько миль, но то ли он сбился с пути, то ли местность за последние годы сильно изменилась, но ни дороги, ни речки никак не встречалось. Не то что рекой, даже ручейком не пахло — вокруг расстилалась безжизненная равнина, усеянная россыпями бурых камней. Все окрест словно вымерло, звери и птицы, если они здесь и водились, куда-то попрятались, но это не успокаивало: о том, что может случиться, когда на пустыню падет ночь, не хотелось даже задумываться. Между тем надежда найти Врата до заката таяла с каждым шагом.

Дело шло к полудню, когда взобравшийся на очередной валун гном громко подозвал остальных. Он указал направо, где змеился глубокий овраг — ложе обмелевшей реки. Вода на дне оврага едва сочилась, но вдоль ближнего берега угадывались остатки некогда широкой, мощенной плитняком дороги.