И опять Пожарский. Тетралогия (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Неужели это возможно. И неужели это так просто. Они поселились в огромном двухэтажном доме со стеклянными окнами и двумя печами. Их не кусали клопы по ночам, их не грызли вши. В доме не бегали, мыши и крысы. Такого места не может быть. А проклятые францисканцы, на проповедях уверили, что когда моешься, то смываешь божью благодать, что снисходит на тебя при крещении. Вонючие козлы, благодать снисходит при мытье в бане. На третий день его взял под руку солдат, заставил одеться всё семейство и отвёл к ведьмам. Их было три. Причём одна из ведьм была матерью Кеплера. Знахарки осмотрели его, а затем и жену с дочерями, и приказали всем вместе приходить три раза в день за зельем. Доктор возмутился. Тогда домочадцев отправили домой, а его отвели к доктору ван дер Бодлю. Латынью оба владели отлично и через пару часов, когда за Жаном пришёл тот же стрелец, чтобы отвести к колдуньям за первой партией питья, французский доктор твёрдо понял, он попал в другой мир. Под мышкой он нёс учебник по лекарственным травам на латыни. И русскую азбуку. Такой бумаги и такого качества книг он ещё не видел.

На четвёртый день его снова отвели в мастерскую по производству фарфора, и экскурсию ему проводил сам Рубенс. Оказалось, что при таких высоких температурах многие краски становятся просто черными, а другие меняют цвет. Хорошо бы, чтобы доктор занялся этим вопросом. Им сейчас занимается один алхимик ‑ брат известного доктора ван дер Бодля ‑ Йозеф Марк. Парень был себе на уме. Свято верил, что маркиз научит его делать золото из свинца. Спрашивается, зачем делать золото, если можешь делать фарфор. Он ведь дороже. Остаться и поработать Жану не дали. Повели на стекольную фабрику и тоже показали чудеса с красками.

Как всё это возможно? Здесь в варварской Тартарии делают стекло и фарфор, причём стекло лучше итальянского, а фарфор лучше китайского и этим не гордятся, а переживают из‑за непонятного поведения красок. Конечно же, он займётся этими красками. Просто работать рядом с печами, рядом со стеклодувами, которые превзошли в мастерстве муранских, за это не грех и самому приплатить, а ему ещё и двадцать талеров в месяц положили, да плюс двадцать талеров "подъёмных", чтобы одежду новую купил, шапку вместо изъятого парика, да мебель в новый дом.

Дочь Жозефина ‑ старшая, утром пошла в школу. Доктор сам проводил её и был потрясён. Математику детям преподавал Симон Стивен, Жан посмотрел на выданный девочке учебник и слёзы потекли по его щёкам. Такую великолепную книгу детям, а если они её порвут или испачкают. Ничего, объяснили французу, на следующий год новые малыши получат новый учебник.

На пятый день после питья отвара и пробежки с гимнастикой, Рэ повели на бумажную фабрики и все, не скрывая, показали, кроме секрета, как делать "водяные знаки", которые становились прозрачные на просвет. Сколько же в этом городке собрано чудес.

На шестой день вернулся маркиз Пожарский. А на девятый день Жан начал делать опыты по приготовлению стержней для чёрных и цветных карандашей. Одно из чудес в мире будет носить его имя.

Зря он приехал в Вершилово. Зря приехал на месяц позже, чем мог. Столько времени потеряно зря. Он думал, что он доктор, но прочитав книгу ван Бодля, Жан понял, что он не лечил, а калечил людей, а выздоравливали они сами, если он им не слишком мешал. Он думал, что он учёный. То, что он исследовал, в Вершилово преподавали девятилетним детям. Этим же детям преподавали многое из того, о чём в Европе просто не знали, там даже не было таких понятий, их нельзя было перевести с русского. Нужно срочно писать Марену Мерсенну, пусть бросает всё и мчится сюда.

Событие шестьдесят шестое

Аптекарь из Антверпена Патрик Янсен уже больше месяца жил в новом двухэтажном тереме в Вершилово. Его с женой, двумя сыновьями и тремя дочерями, как и всех вновь прибывших вымыли в бане, прожарили их вещи и дали русскую служанку, чтобы топила печи и готовила еду. А ещё к Янсену приставили стрельца, который заставлял аптекаря пить чужие отвары и бегать по утрам. Русские травницы вместе с матерью знаменитого астронома Кеплера осмотрели и его детей и жену. И всех заставили по три раза в день ходить пить отвары. Патрик попытался поговорить с травницами и узнать чем его поят, но названия растений ему ничего не сказали. Потом ему выдали книгу, написанную ван Бодлем, и аптекарь впервые осознал, что уровень лекарского искусства, в Антверпене и Вершилово существенно отличается и далеко не в пользу Антверпена. Тогда зачем его пригласили, если как специалист он полный ноль.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ван дер Бодль дал ему время на изучение книги, а потом приставил к травницам помогать составлять смеси для приготовления лекарств. Хоть что‑то. Патрик получил двадцать талеров подъёмных и купил детям новую одежду, да и жене напокупал в Нижнем Новгороде ткани, пусть занимается рукоделием, Анна любила и умела шить одежду. Троих детей первого сентября отвели в школу. Хотя дети и были разного возраста, всех записали в первый класс. Понятно, языка не знают, писать по местному не умеют. А сам аптекарь выкроил несколько часов и посидел на уроках Симона Стивена, Симона Майра, Иоганна Кеплера, доктора ван дер Бодля и Рубенса в третьем и во втором классах и понял, что его дети в отличие от отца станут очень грамотными людьми. Если они в третьем классе изучают такие науки, которые и в университетах‑то в Европе не преподают, то, что же они будут изучать в седьмом классе, а потом в университете.

Маркиз Пожарский появился только в конце сентября. Патрик уже освоился в Вершилово и с упорством изучал русский язык и все знания, что передавали травницы. Ему нравилось в этом городке. Чистота, нет калек и бездомных, вообще нет преступности. Один раз рейтар из Ансбаха напился и стал приставать к крестьянке, так его свои же остановили и отправили проспаться, а на следующий день собрали на площади народ и отрезали пьянчужке ухо, предупредив, что следующий раз проведут прилюдно кастрацию. Вот бы так в Антверпене. Хотя какое ему дело до Антверпена, туда он, пожив в Вершилово, точно не вернётся.

Маркиз на плохом немецком переговорил с Янсеном и предложил ему начать производство спирта. С помощью кузнецов и Симона Стивена был изготовлен замечательный перегонный куб. Эх, ему бы такой в Антверпене. Тьфу, ты. Привязался этот вонючий, грязный город на болоте. Двойная перегонка дала спирт невиданной раньше Патриком чистоты, а оказалось, что ещё нужно очистить углём и яичным белком, а потом ещё и льняным маслом. Да, это не тот продукт, что делают в тавернах для спаивания посетителей. Княжич подробно описал Янсену про сивушные масла и как ими можно отравиться.

Когда спирта было нагнано прилично, княжич предложил аптекарю сделать настои на разных травах и поместить эти настои в небольшие дубовые бочонки. Ещё Пётр Дмитриевич научил аптекаря делать хороший солод и сбраживать разные овощи и фрукты, в том числе и свёклу.

Зачем всё это, недоумевал Патрик.

‑ Будем делать разные напитки, разливать их в стеклянные бутылки и продавать в Европе, ‑ пояснил Пожарский.

В стеклянные бутылки, кто же это будет покупать?

Событие шестьдесят седьмое

Пора собирать урожай. На следующий день после приезда с Урала Пётр сходил на опытный участок с теплицей. В начале сентября ударил морозец и ботву на картошке угробил. Пётр приказал её срезать и обязательно сжечь, подальше от полей. Ещё фитофтору получить не хватало. Но вот бабье лето закончилось и нужно картошку выкапывать. Ещё уезжая, Пётр заказал кузнецам изготовить вилы для копки из самого лучшего шведского железа. Сейчас он с удовольствием сам выкопал десять кустов картошки. Потом ещё перекопал весь участочек, не пропустил ли случайно клубеньки. Набралось почти полторы сотни картофелин. Ну, по количеству вроде не плохо. Посадил десять, снял сто пятьдесят, урожайность неплохая. Теперь по размерам. Картошка была мелкая. Пётр на огромные, с два кулака, клубни и не рассчитывал, но эти были совсем мелкие. Княжич отобрал десять штук с куриное яйцо, причём шесть было с одного куста. Эти десять положим отдельно, и сажать на следующий год будем отдельно, очень далеко от другой картошки, попробуем получить семена. Остальные Пожарский разделил ещё на две части. Совсем маленькие клубеньки тоже отложил отдельно. Их, конечно, посадим, но только для того, чтобы убедиться в том, что генетика это наука, а не выдумка загнивающего капитализма. Осталось сто штук размером от куриного до голубиного яйца. Это будет основной посевной материал на следующий год.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})