Меч Шаннары - Терри Брукс

Внезапно Менион осознал, что стоит перед дверью дома Равенлоков. Горец поспешно развернулся. Ему хотелось побыть одному, и он направился в пустынный сад за домом. Стоя посреди тоскливого мокрого сада, Менион вдруг подумал: сколько же он успел потерять, — и на мгновение опустошающее отчаяние захлестнуло его. Он никогда еще не чувствовал себя таким одиноким, даже на темных пустых плоскогорьях Лии, когда охотился там совсем один, далеко от дома и друзей. С какой-то пугающей настойчивостью ему вдруг открылось: он уже никогда не вернется к тому, что было раньше, к своим друзьям, дому, к своей прежней жизни. Все это осталось где-то далеко позади. Менион мотнул головой, стряхивая непрошеные слезы. Влажный туман сомкнулся вокруг, леденящие капли дождя обожгли разгоряченное лицо принца.

Внезапно сзади раздались шаги. Кто-то подошел к Мениону и безмолвно остановился рядом. Медно-красные локоны Шейль оттеняли широко раскрытые глаза — мгновение она смотрела на принца, потом перевела задумчивый взгляд на мокрый сад. Весь мир куда-то пропал — остались только она и Менион. В небе вновь заклубились тучи, голубые полоски пропали. На землю спустились сумерки. Мелкая изморось вновь обернулась густой пеленой дождя. Менион с облегчением вздохнул: эта ночь над Керном будет безлунной.

Было уже далеко за полночь, дождь лился тягучим потоком, ночное небо спустилось к самой земле, черное и зловещее. Измученный до предела, Менион Лия с трудом удерживал равновесие на маленьком, наспех сколоченном плоту, что медленно приближался к мирной заводи на юго-западной оконечности острова Керн. Вот наконец и пристань. Менион едва не упал, но две тонкие руки подхватили его. В каком-то оцепенении горец уставился в темные глаза Шейль Равенлок. Девушка ждала, хотя Менион умолял ее уходить из города немедленно, как только первые плоты спустят на воду. Все в синяках и порезах, тело горца нестерпимо болело, костюм был порван и намок от крови и дождя. Девушка накинула ему на плечи сухой плащ. В ночном сумраке они ждали.

Менион вернулся не один. Уцелевшие в битве солдаты уже садились в лодки, готовые к отплытию. Воинам Керна было чем гордиться: сегодня ночью они показали истинное мужество и готовность пожертвовать жизнью ради спасения родного города. Принц Лии еще никогда не встречал такой отваги, действительно — никогда. Горстка солдат легендарного Пограничного Легиона в пух и прах разнесла вражеский лагерь, и даже теперь, по прошествии четырех часов с момента первой атаки, северяне, наверное, не пришли в себя. А сражались они достойно — тысячи и тысячи свирепых воинов Северной Земли рубили мечами направо и налево, убивая и раня своих же, случайно попавшихся под руку. Ими руководили не обычные страх и ненависть. Нечеловеческая мощь Ведуна-Владыки, его неизбывная ярость бросала их в бой, как безумцев, охваченных лишь одним стремлением — уничтожать. Всех и вся. И против такой сметающей силы пошли воины Легиона и навязали им бой, периодически отступая лишь для того, чтобы через минуту ударить снова. Многие погибли. Менион и сам не знал, как ему удалось уцелеть. Просто чудом.

Менион почувствовал, как плот колыхнулся и медленно оторвался от берега. Течение подхватило их и вынесло на середину Мермидона. Река понесла плот вниз по течению, на юг, к Тирзису. Сорок тысяч человек — на громадных плотах, в лодках, в двухместных яликах — выбрались незамеченными из осажденного города, пока северяне, патрулирующие западный берег реки, поспешно возвращались в свой лагерь, на который, казалось, напала вся мощная армия Каллахорна. Шум дождя, рев полноводной реки, бешеные крики из далекого лагеря полностью заглушили тихий плеск весел. Люди испуганно жались друг к другу, ища поддержки у сильных и ободряя слабых. Никто не знал, что будет дальше, но пока они ускользнули от Ведуна-Владыки. Пока что они свободны.

Временами Менион погружался в дрему, мир вокруг пропадал, оставалось лишь мерное покачивание плота, уносимого бурной рекой на юг. Странные видения мелькали, неуловимые, в беспокойных снах горца. И вдруг резкие голоса ворвались в его сны, разогнали смутные грезы. Вздрогнув, Менион проснулся. Алое зарево, разлившееся во влажном воздухе, слепило глаза. Прищурившись, принц поднял голову с коленей Шейль, потом неуверенно встал на ноги. Красное свечение заполнило собою весь северный горизонт, пурпурные сполохи могли бы поспорить по блеску с позолотой рассветного солнца. Шейль что-то шептала ему на ухо. Поначалу Менион не смог разобрать что именно — какие-то горькие, отчаянные слова.

— Они подожгли город, Менион. Подожгли мой дом!

Менион опустил глаза и крепко сжал руку девушки. Люди Керна спаслись, но сам город пал. С ужасающим величием близящегося конца он обращался в пепел.

Глава 25

В кромешной тьме тесной камеры время тянулось медленно. Пленники не знали, как долго они уже сидят здесь. Постепенно глаза привыкли к непроглядному мраку. В глухой пустоте раздавалось шуршание маленьких лапок — крысы метались по полу камеры, да где-то тяжелые капли воды гулко стучали о камень. Время тянулось, растворяясь во тьме.

Где-то там, наверху, где свет и воздух, человеческие голоса и шум города, Палинс Бакханнах решал судьбу пленников, а значит — и судьбу Южной Земли. Время Каллахорна подходило к концу: с каждым часом Ведун-Владыка подбирался все ближе и ближе. Но здесь, в черном безмолвии тюрьмы, время уже не имело значения. Завтра будет таким же, как и сегодня, то есть никаким. Конечно, когда-то за ними придут. Но увидят ли пленники солнечный свет? Не попадут ли они из одной тьмы в другую? Быть может, зловещий мрак Царства Черепа уже закроет собой Каллахорн? Всю Южную Землю?

Когда тюремщики ушли, Балинор и братья-эльфы освободились от пут. Им не составило большого труда развязать узлы на веревках — солдаты Палинса связали их наспех, кое-как. Да и чего стараться: еще никто не сумел убежать из подземных темниц королевского замка. Пленники придвинулись ближе друг к другу и принялись обсуждать, как быть дальше. В сыром, затхлом воздухе древних подвалов было почти невозможно дышать, даже теплые плащи не спасали от пронизывающего холода. Земляной пол, каменные стены, железная дверь — пустота.

Балинор неплохо знал подземелья дворца, однако никак не мог понять, что это за камера. В королевских подвалах было много подобных маленьких каморок. Их использовали как склады, где в дубовых бочках хранилось знаменитое вино Каллахорна. Но эта комната… нет, не то. И вдруг с пугающей ясностью принц осознал, что их заточили в древнюю подземную темницу, много веков назад прорытую под подвалами и позже наглухо запертую. Все это было так давно, что о ее существовании уже успели забыть, и вот теперь Палинс ее обнаружил и распорядился открыть. Еще бы! Она так ему пригодилась и, возможно, пригодится еще. Очень скоро друзья Балинора придут во дворец протестовать против роспуска Пограничного Легиона. Вполне возможно, что и они тоже окажутся в этом каменном лабиринте. Это — тайное подземелье, никто не знает о нем. Даже если их станут искать, здесь вряд ли найдут.