Сыны Тьмы - Гурав Моханти

этих комнатах молодые девушки ткали гобелены и вплетали друг другу в волосы бусы и ленты, цветы и перья. Кришна мельком увидел Шикханди, который сидел с тремя девушками и заплетал волосы в косу. Кришна улыбнулся им и поднялся по извилистым ступеням на верхний этаж. К тому времени, когда он добрался до покоев Драупади, Штиль уже находилась там и сейчас сидела, развалившись на стуле и закинув ногу на ногу.

– Почему ты снаружи?

– Царица попросила меня рассказать царевне о ее обязанностях, но отослала меня после того, как она услышала, что я просто должна была сказать!

Кришна замер:

– И… что ты сказала?

– Господин Кришна, я же не дура. Я сказала ей выйти замуж за того, кого выбрал ее отец.

Кришна подозрительно глянул на нее:

– Неплохо…

– А еще сказала ей, чтобы в первую ночь она держала под рукой комок ваты, чтобы не прикусить язык. Из царевен без языка не получится хорошая царица. Сказала ей не кричать, если он этого не захочет. Стать его рабыней. Делать, как ей было сказано, пока он не начнет ей доверять, а затем подсадить его на лунное зерно. Она должна сама зажигать ему кальян. Сначала нужно добавить лунного зерна совсем немного. Потом постепенно увеличивать его количество, особенно после того, как он изольет в нее свое семя. Таким образом он будет ассоциировать наркотик с удовольствием и властью. И тогда он перестанет желать ее тело и будет довольствоваться порошком. Я сказала, что она должна пичкать его лунным зерном все сильнее и сильнее, пока его разум не будет окончательно разрушен зависимостью от наркотика. Тогда она действительно могла бы жить как царица. Да, это будет царица, вышедшая замуж за ходячий труп, но, по крайней мере, у нее будет его золото, чтобы…

– Хватит болтать! – У Кришны звенело в ушах. – Где Буря? Почему она так долго?

– Доставить этого пьяного Ниарката домой было непростой задачей. Он так сильно уязвил гордость этого греческого бедняжки!

– Я бы не стал беспокоиться об этом. Мальчишки спокойно переживают оскорбления. Меня беспокоит эго старших. Буря уже должна быть здесь. Скоро нам понадобятся гнилушки.

– Она будет здесь. Как продвигается промывание мозгов? – Штиль оглянулась от дверей Драупади.

– Честно, не особо хорошо, учитывая то, что произошло сегодня.

– Этого бы не случилось, если бы вам удалось смутить Карну, как планировалось. Может быть, вам следовало дать задание Ниаркату. Кажется, у него есть талант.

– Спасибо за это краткое резюме, Штиль. Но еще не все потеряно.

– Думаю, это будет не так уж сложно. С тех пор как мы прибыли, вы с легкостью вошли и в ее спальню, и в зал царского совета. Они безгранично доверяют вам. Да и царевна не слишком сообразительна. Каждую ночь я слышу, как она молится о том, чтобы явился настоящий герой, который защитил бы ее… У нее такая слабенькая головенка, что с ней не нужно сложных манипуляций. Вы можете одурачить ее просто проблеском правды, без использования запаха навоза, а то нам для того, чтобы избавиться от вони, приходится по два раза ходить в баню.

Кришна уже обдумал это:

– Наивные умы наиболее опасно обманывать, Штиль. Ибо вы никогда не знаете, кто может отменить вашу работу и повернуть ее вспять. Так что убедись, что смесь готова. Когда я щелкну пальцами, медленно помести ее в комнату. Почему я должен снова это объяснять? Ты уже делала это несколько раз.

– Да, размахивай ею всякий раз, когда вы произносите такие слова, как «низкое происхождение», «бедность» или «Карна». Учту.

Кришна кивнул и уже собирался постучать в дверь, когда Штиль вдруг, прищурившись, сказала:

– Господин Кришна, у меня отличный слух. Я надеюсь, вы вспомните о приказе госпожи Сатьябхамы, если я услышу что-нибудь неподобающее?

Кришна улыбнулся в ответ на эту неприкрытую угрозу и постучал в дверь, а зайдя в комнату Драупади, увидел, что она, с трудом сдерживая слезы, скорчилась у ног своей матери.

ШАКУНИ думал, что захлебнется, если не перестанет смеяться. Задыхаясь, он вцепился в перила террасы. В конце концов ступню без пальцев скрутила дикая судорога, вызвавшая в свою очередь дикую дрожь в искривленном позвоночнике. Боги любят шутов! Шансы Драупади выбрать для танца Карну были миллион к одному, но, как выяснилось, именно в этом году шанс миллион к одному выпадал в восьми случаях из десяти.

Я люблю свадьбы, размышлял Шакуни. Они такие скандальные. Если и было что-то более забавное, чем неуклюжие танцевальные па Карны, так это лицо царя Друпада, когда он увидел, как его дочь крутит бедрами, обнявшись с рештом. Друпад умчался вместе с Кришной еще до того, как завершилась ночь. Но даже Друпаду стоило признать, что Драупади и Карна сейчас выглядели как божественная пара из какой-нибудь фальшивой легенды, хотя, будем честными, в свои лучшие дни Шакуни мог бы перетанцевать их обоих. Пульсирующая боль в ноге напомнила ему, что старые добрые времена остались далеко в прошлом.

Несколько часов спустя, когда луна повисла высоко в небе, а женихи были хорошо накормлены, большинство знатных дам, обсуждая завтрашний сваямвар, неторопливо возвращались в свои покои, женихи двинулись к берегу реки, чтобы всерьез начать вечернюю попойку. Однако было много и тех, кто отсутствовал. Карна удалился в свою палатку вместе с Судамой. Джарасандха, Калявана и Бхагадатта тоже нигде не было видно. Друпад не явился, но его сын и наследник, царевич Сатьяджит, и брат Драупади, царевич Дхриштадьюмна, занимались гостями. Шакуни, слабо шипя сквозь зубы, покачивался с носка на пятку, пытаясь избавиться от скрутивших его ноги судорог. Пусть ходить и было больно, но он был рад снова выдавшейся возможности пройтись. Слишком много сидеть без дела было столь смертельно опасно, как и слишком много ходить.

В воздухе пахло какими-то экзотическими специями. Слуги вкатили шесть чудовищных бочек с элем, заодно подняв столы и скамейки и уставив их мисками с клубникой, свежеиспеченным хлебом и сладкой травой. Старуха музыкантша наигрывала веселую мелодию на дудочках. Танцовщицы соблазнительно раскачивались вокруг костра, отмахиваясь от пытавшихся полапать их рук. Тут были и крепкие женщины с широкими скулами и миндалевидными глазами из Прагьотиши, и стройные зеленоглазые девушки из Балхана с кожей цвета сапфира, и чувственные женщины с юга с глазами, подведенными сурьмой. Все они были одеты в струящиеся шелка, стянутые на талии поясами, расшитыми бисером.

Шакуни почувствовал давно забытое шевеление в паху, с которым он ничего не мог поделать. Стоящий слева от него Дурьодхана