Волшебный свет любви - Наталья Батракова

Воодушевившись идеей, Катя вновь подключилась к интернету. Спустя полчаса все было сделано: ссылки автоматически стали расходиться по зарегистрированным адресам. Теперь, даже если она выключит свой компьютер, начатое завершит основной сервер. Можно со спокойной совестью ехать к отцу в кардиоцентр.

Хотя нет… Надо поставить финальную точку – отправить одну из ссылок на адрес Ладышева. А с ней – и письмо о своей боли, попросить прощения и проститься навсегда. Ведь он и есть ее Любовь…

Найдя адрес, Катя прикрепила к посланию последний написанный файл, на несколько секунд задумалась, зажмурила глаза и решительно нажала ввод. Спустя секунду на мониторе появился отчет об отправке.

«Вот теперь все… Теперь финал…»

Почувствовав полное опустошение, она выключила компьютер, набросила на плечи куртку, прихватила сумку с вещами и, не оглядываясь, поспешила к выходу…

– Добрый день, я прилетел, – пройдя паспортный контроль, Вадим набрал номер Галины Петровны. – Как там мама? Почему у нее телефон отключен?

За два последних дня у них установились особо доверительные отношения. То ли повинуясь приказу, то ли по собственной воле женщина сообщала ему о каждом шаге матери: как спала, какое давление, какое настроение, чем занималась, о чем говорили, какую тему удалось благополучно обойти. За это истерзанный переживаниями Ладышев был ей безмерно благодарен. Во всяком случае, хотя бы за одно он был спокоен: с самым дорогим человеком все в порядке.

Правда, он предполагал, что после обещанного разговора все могло измениться к худшему. Уж слишком быстро мать успела привязаться к Кате. И в том была его вина.

– Нина спит, – едва слышно ответила Галина Петровна. – А телефон я отключила по ее просьбе. И домашний тоже.

– Что-то случилось? – насторожился Вадим. – Мама никогда не спит днем.

– Я ей всяких капель успокаивающих накапала, вот и спит. Ой, Вадим Сергеевич, прямо не знаю, как вам все рассказать, – зашептала она в трубку. – После того как она прочитала статью, заплакала и плачет не переставая. А тут еще люди стали звонить: знакомые и незнакомые. И на мобильный, и на домашний. Кто со словами сочувствия, кто со словами поддержки, что наконец-то правда восторжествовала. Из газеты попросили дать комментарии к статье.

– Что за статья? – напрягся Вадим. – Подробнее можно?

– Статья о Сергее Николаевиче. Сегодня вышла. А разве вы не знаете?

– Нет, в первый раз слышу. И что там?

– Там… Ну как вам сказать? Лучше самому прочитать…

– Хоть кратко можете пересказать?

– Ну… О Сергее Николаевиче много хорошего сказано, о его жизненном пути, достижениях, преданности профессии. О любви, о том, как после смерти мужа Нина Георгиевна продолжает его любить, хранит память, ходит по кабинетам чиновников, пытается пробить установку мемориальной доски, – Галина Петровна замялась.

– А еще? – не утерпел Вадим.

– О том, что его погубило… Вся правда. В общем… В общем, статью Екатерина Проскурина написала. В девичестве… Секундочку… – в трубке послышался шелест страниц. – В девичестве Евсеева.

– Какая газета?

– «ВСЗ». Нина на нее подписку с февраля оформила, а пока каждый номер по утрам покупала, когда Кельвина выгуливала. Или меня просила. Вот я и купила сегодня на беду, – сокрушенно вздохнула женщина. – Кто мог подумать, что статью, от которой умер Сергей Николаевич, написала Катя? Такая милая молодая женщина, добрая, умная, справедливая. И допустила такую ошибку. Очень переживает теперь.

– Раньше надо было переживать, – заметив свой чемодан на ленте транспортера, буркнул Вадим.

Неожиданная новость ввела его в полное смятение, а четко выстроенная линия поведения в отношении Проскуриной в одну минуту сломалась.

«Забыть. Вырвать с корнем все, что с ней связывало. Никаких воспоминаний!» – безостановочно повторял он себе два дня подряд. Что-то даже стало получаться. Во всяком случае, за вчерашний день, наполненный траурными мероприятиями, он не так часто вспоминал о Кате.

Зато сегодня проснулся с мыслями о ней, о матери. В самолете только и думал о том, как преподнести ей правду о Кате. Но так ничего и не придумал. И вот сюрприз. Разве он мог предвидеть, что Проскурина напишет новую статью? Зачем она опять вмешивается в их жизнь? Кто ее просил?!

– Галина Петровна, не отходите от мамы ни на минуту. Если что – немедленно вызывайте «скорую». Я заеду домой и сразу к вам, – проходя мимо таможенника, посмотрел на часы. – Буду максимум через час.

Глянув на до предела напряженное лицо мужчины, услышав обрывок фразы и жесткий тон разговора по телефону, таможенник, сделавший было шаг навстречу, непроизвольно отступил назад. Зачем задавать глупые вопросы: откуда прилетел, что везет? И без того заметно, что добропорядочный гражданин, у которого возникли проблемы. Таможенники тоже люди.

– Добрый день, Вадим Сергеевич, – поздоровался дожидавшийся шефа в толпе встречающих Поляченко. – Как долетели?

– Добрый. Нормально, – коротко ответил тот и, отпустив ручку чемодана на колесиках, окинул взглядом зал прилета. – Где здесь газетный киоск, не знаешь? – спросил он.

– Не нужен вам киоск, – опустил глаза Андрей Леонидович. – Я «ВСЗ» из офиса забрал, знал, что захотите прочитать. В машине лежит.

– Тогда пошли. Чего стоим? – подхватил чемодан Ладышев.

«МИГ БЕСКОНЕЧНОСТИ ЛЮБВИ…» – выхватил взгляд знакомую фразу-заголовок.

Однажды он уже слышал ее от отца, когда тот пытался отговорить его от встреч с Гаркалиной.

«Что он тогда еще сказал? «…Когда-нибудь ты поймешь разницу между мигом влюбленности и мигом любви…» – вспомнил он.

«Ладно, с этим разберемся… Что там дальше?» – вернулся он к двум газетным страницам.

Биографическая справка, в которой подробно указаны звания, регалии отца. Три фотографии. На первой – смеющийся молодой человек, очень похожий на Вадима, в белом халате поверх гимнастерки, на фоне палатки с красным крестом. На второй – зрелый, сурового вида мужчина, все в том же белом халате, но уже за институтской кафедрой. И, наконец, любимая мамина фотография: счастливое семейство втроем.

«Где она ее взяла? Кто позволил? – ревниво отреагировал он, чувствуя нарастающее раздражение. – Это семейная реликвия!»

«…Дом в глубине улицы Пулихова, уютная квартира, порядок и тишина. Кабинет, стол, настольная лампа, научная библиотека – немые свидетели радостей, горестей, сомнений, трудов человека, к имени которого по сей день с почитанием относятся в медицинском мире.