Первый. Бывший. Единственный - Татия Суботина

Не дождешься, – ответила подруга. – По утрам из меня выпивает все соки токсикоз, а в остальное время суток тянет к подушке. Так что я с удовольствием проведу время в ее объятьях, чем в ресторане. Главное, чтобы и тебе нравилась эта затея с парком.

– Ну раз Руся хочет…

– Очень хочу! – тут же вклинилась моя дочь.

– Ладно, так и быть, съездим, но ненадолго, – уступила я.

– Ура! – Счастью Руси не было предела.

Матвей, как всегда, не продемонстрировал особых эмоций. Впрочем, я уже научилась читать его настроение по глазам. Они у мальчика были донельзя говорящими. И сейчас улыбались.

Я отдала ключи от машины Мусе: раз уж они остались без транспорта ввиду изменившихся планов на вечер, то хотя бы смогут без проблем добраться за город.

– Манипулятор, – шепнула я Дубравину, как только он приблизился ко мне, чтобы открыть дверцу своего автомобиля.

На что мужчина ухмыльнулся.

– Все ради семьи, – выдал он.

Я лишь головой покачала, не став дальше развивать эту мысль. Но почему-то она меня все же согрела. Похоже, Дубравин прекрасно отточил умение попадать прямо мне в сердце, говорить то, что я ожидаю услышать, и давить на нужные кнопки, дабы добиться своего.

В центральном парке действительно было хорошо.

Разноцветная иллюминация создавала предпраздничное настроение. Новогодние мелодии, что слышались из проигрывателей, вызывали улыбку. Ледяные скульптуры поражали воображение. Даже я, давно выйдя из детского возраста, с удовольствием любовалась таким искусством.

Здесь было многолюдно, весело и как-то по-особенному тепло. Не по градусам Цельсия, а по внутренним ощущениям.

Каток оказался под открытым небом.

Едва дети получили коньки, сразу же поспешили осваивать лед: Руслана впереди планеты всей, а Матвей на аркане за ней.

– Осторожнее! – предупредила я, правда, никто прислушиваться не собирался.

– Рискнешь? – спросил Дубравин, предложив мне переобуться. Сам-то он уже экипировался и готовился присоединиться к детям.

– Мечтаешь посмотреть на корову на льду? – хмыкнула я. – Или чтобы я не собрала рук и ног от такого испытания?

– Я подстрахую, – серьезно пообещал он. – Решайся, будет весело.

И действительно, стоило мне согласиться, как не пожалела ни на минуту об этом. Так много я не смеялась… Даже и вспомнить не могла, сколько именно времени.

А теперь словно в беззаботное детство вернулась. Ловкости и умения держаться на коньках я чудесным образом не приобрела, но ни разу не упала. Дубравин сдержал свое слово и не давал мне распластаться в нелепой позе на катке.

Сам он отлично держался на коньках.

– Ты где так хорошо кататься научился? – поинтересовалась я у бывшего мужа, когда мы покончили с этим видом веселья и вернулись на твердую землю.

– Еще в детстве на озере возле дома. Дядя учил. Хоть я и без практики тело, как оказалось, все помнит. Это как с велосипедом, Вась, – улыбнулся Кеша, а потом повернулся к подоспевшим детям. – Ну что? Понравилось?

– Ага, – выдала Руся.

– Ага, и все? – удивился мужчина, он явно ожидал более живую реакцию.

Но я, видя светящуюся от радости дочку, не искала лишних подтверждений.

– Ага, – хмыкнула хитрюга. – Когда обещанный шоколад будет?

– Кафе через дорогу видите? – спросил Дубравин. – Вон там сейчас и закажем.

– Здорово, – запрыгала Руся. – Мы очередь займем, догоняйте!

– Руслана! Смотри по сторонам, – закричала я, но куда там…

Дочке словно пропеллер в одно место всунули, настолько неуправляемой она вдруг стала. Поэтому я поспешила вслед за детьми, Дубравин не отставал, но мы все равно оказались недостаточно быстрыми, чтобы предотвратить необратимую катастрофу.

Откуда на, казалось бы, спокойной от машин трассе взялась та иномарка, я даже и предположить не могла. Как и того, что за долю секунды она разовьет бешеную скорость, а водитель крутанет руль в сторону моей девочки.

Страшный звук от мотора железного монстра нарастал, Руслана застыла посреди дороги. Мы с Дубравиным кинулись к ней, но… не успели.

Все случилось слишком быстро даже просто для понимания.

Машина не сбавляла скорости, наоборот, казалось, только прибавила. Столкновение было неминуемым.

У меня сердце остановилось от собственного бессилия. Я словно бы попала в самый страшный сон, когда хочешь закричать – и горло сводит спазмом, бежишь – и словно бы на одном месте.

Матвей вытолкнул мою девочку в самый последний миг, а сам…

Глухой звук резанул по моим нервам. Мальчик ударился о капот, перелетел машину и свалился кулем на дорогу.

Я онемела. На мгновение ослепла и перестала ощущать собственное тело. Но потом все чувства вернулись, накатили разом, грозясь утопить меня в кошмаре случившегося.

Иномарка скрылась за поворотом. Матвей лежал без движений.

Стук собственного сердца заглушал для меня все остальные звуки. Зрение стало туннельным.

На ватных ногах я подлетела к Руслане. Дочка была дезориентирована, испугана, но отделалась всего лишь сбитыми ладонями и, похоже, коленками.

– Как ты? Как? – беспорядочно ощупывала я свою девочку.

Руся заплакала.

– Как ты? – захлебывалась я испугом. – Что у тебя болит?

– Ничего, – призналась доча. – Что с Матвеем?

Я обернулась через плечо. Возле мальчика собралась толпа. Дубравин сидел возле сына, держа руки над ним, словно не решаясь прикоснуться.

– С ним все хорошо, – соврала я.

– Почему тогда Матвей не встает?

Я прижала дочь к себе, заслонив ее от страшной картины.

– Мам?

У меня не было ответа на этот вопрос. У меня вообще ничего не было: ни сил, ни смелости, ни спокойствия, чтобы поделиться им с ребенком.

– Ты плачешь? – спросила меня Руслана.

Она дрожала в моих руках, словно осиновый листочек на ветру. И эта дрожь