Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

– Товарищ майор, мы к вам по делу. Тут такое дело, – начал рассказывать один из спецназовцев, – каждую ночь, у нас несколько развед. групп уходят в ближайший тыл боевиков, с таким расчётом, чтобы к утру вернуться. Ходили мы всегда от пехоты, и как бы не договаривались с мотострелками, как бы мы их не предупреждали, но каждый раз, возвращаясь под утро, нас обязательно обстреляют. Правда, пока никого не задели, но могут. Вот мы и решили от вас ходить к боевикам, вроде бы по нашим наблюдениям у вас дисциплина выше, чем в пехоте, да и солдаты потолковее. Надоело всё время напарываться на огонь своих. Сегодня мы и пойдём первый раз от вас. Как вы на это смотрите?

– Да я, ребята, смотрю нормально. Ради бога, ходите от меня, но сегодня не советую: расшевелили мы их. Отдохните сегодня или с другого направления сходите.

Спецназовцы, в принципе, согласились с моими предложениями, ещё немного посидели, чуть-чуть выпили и уехали. Я налил по кружкам своим офицерам вина: – Алексей Иванович, если завтра пулемётчик «не поздоровается», то значит, вы его завалили. Тогда не только твою группу представим к медалям, но и из взводов пару человек тоже. А на сегодняшнюю ночь, усилить бдительность: духи могут отомстить.

Ночь была тихая, каждый звук был слышен отчётливо и издалека. Я как обычно прохаживался по бетонному жёлобу и внимательно, насколько это было возможно, вглядывался в очертания деревьев, кустов и в окружающую местность. Также внимательно прислушивался и к ночным звукам, отсеивая обычные звуки передовой от посторонних. Я всегда помнил о вполне возможных вражеских лазутчиков. Внизу, около землянки и БРДМа, прохаживался сержант Торбан. Шёл уже третий час ночи, когда издалека донёсся странный вскрик, так как будто человеку вогнали нож в живот, прикрыв ему рукой рот. Резко присев, стал вглядываться в сторону командного пункта танкового батальона, откуда он донёсся. Разглядел и Торбана, который тоже присел и напряжённо вглядывался в том же направлении.

– Торбан, слышал? – Тихо окликнул санинструктора.

– Да, как будто в живот кулаком саданули, – также тихо отозвался сержант.

В течение тридцати минут, мы оба напряжённо вслушивались и вглядывались в темноту, но кругом было тихо. Даже передний край, кажется, затих и как будто вместе с нами прислушивался к ночной темноте. Слух до того обострился, что я, наверно, слышал как падали сухие ветки в соседней лесопосадке. Из землянки по малой нужде вышел Чудинов, справил её и собрался обратно, но я остановил его.

– Чудинов, берёшь автомат и ко мне, – солдат исчез, а через минуту залезал ко мне в жёлоб.

– Чудо, – продолжил, когда солдат устроился рядом со мной, – ситуация следующая, кажется, у танкистов вырезали часовых и я сейчас схожу туда на разведку. Ты с Торбаном остаётесь здесь и прикроете меня если что. Ты, понял?

– Товарищ майор, давайте вместе сходим, – горячо зашептал мне в ухо водитель.

– Чудинов, выполняй то, что тебе приказал. Да смотрите, не подстрелите меня, когда буду возвращаться. Если не вернусь через тридцать минут, подымай батарею по тревоге, но втихую и ищите меня.

Через десять метров фигуры Чудинова, Торбан, силуэт БРДМа слились с окружающими предметами и ничего не говорило о том, что кругом, в темноте, по ямам и траншеям затаились десятки людей. Передвигаясь вдоль бетонного жёлоба, иной раз замирал, напряжённо вслушиваясь и вглядываясь в темноту, но кругом было тихо и спокойно. Когда до окопа часового танкистов осталось пять метров, я тихо окликнул его, готовый немедленно открыть огонь, если там окажутся боевики. В ответ тишина. Странно, даже днём здесь всегда торчал часовой танкистов. Чёрт побери…, а ведь как страшно и совсем не хочется лезть туда. Может быть, махнуть на всё сейчас рукой, отступить к своим, поднять по тревогке людей и благополучно отсидеться до утра. А так ведь…. А вдруг там, в окопе, у зарезанного часового, духи сидят и только и ждут тебя, чтобы тихо принять в ножички. Я мгновенно устыдился даже таким мимолётным мыслям. Спасую сейчас, уйду обратно… А духи, может быть, в этот момент к спящим танкистам подкрадываются. Я то живой останусь, а их почикают… И как я потом…!? Неееее… Не потянет. Дал себе ещё несколько секунд и, собравшись с духом, тихой тенью скользнул к окопу и спрыгнул вниз, мгновенно отшатнувшись в угол довольно большого окопа. Секунда выжидания и зашарил рукой по земле, ожидая каждое мгновение вляпаться в кровь, но окоп был пуст. Поразмышляв немного, тихо двинулся к командному пункту танкистов. Не встретив никого, беспрепятственно вышел к палаткам, где тишину нарушал лишь звук электрического движка, да из палатки командира батальона слышались приглушённые голоса. Заглянув в щель створок входа, оглядел палатку, командира батальона с офицерами, которые спокойно сидели за столом, выпивали и не спеша разговаривали. Откинув полог, я бесцеремонно ввалился в помещение.

– Толя, ёлки-палки, прошёл всё твоё расположение и не встретил ни одного часового, тебя же вырежут, как Чапаева. Непорядок….

Мосейчук зло выругался и с осуждением посмотрел на начальника штаба батальона. Тот под его взглядом поёжился и занервничал: – Товарищ майор, мы ведь с вами сорок минут тому назад проверяли. Боря, – начальник штаба повернулся ко мне, – у меня до сих пор рука болит: одного отлупил за то, что спал, а второму за это же кулаком саданул в живот. Ну, я их сейчас поубиваю.

– Толя, вы тут веселитесь со своими часовыми, а после ваших проверок я полчаса в темноту глазами «лупал». Потому и разбираться пошёл, и ни одного часового. – Всё это произнёс с осуждением, продвигаясь к столу.

Все встали из-за стола и стали одеваться, а я наоборот, положив автомат на постель, сел за стол, налил всем коньяка в кружки: – Да погодите вы, садитесь за стол. Сейчас у меня батарея по тревоге подымается, а через десять минут прилетят сюда разбираться – Почему комбат не вернулся?

Мосейчук с недоверием посмотрел на меня, потом сел за стол, за ним сели и другие офицеры: – Ну что ж, Боря, посмотрим, как сработают твои бойцы.

Я уже пожалел, что сделал такое самоуверенное заявление. Но отступать было поздно. Прошло минут десять, мы ещё выпили по одной, в молчании закусили и наконец, почти одновременно с двух сторон заполошно завопили в темноте часовые танкистов: – Стой…! Стой! Кто идёт?

Сразу же с шипением ушла в небо ракета, послышалось несколько громких и возбуждённых голосов и в палатку вошли замполит и техник, за ними было сунулся Алушаев, но увидев меня исчез. За стенкой