Перехваченные письма - Анатолий Вишневский

Я знаю по рассказу, что в конце сентября мы переехали в Плесси-Робенсон, и я там в первый раз увидел елку на Рождество. И через месяц родился мой брат Борис. Когда Борис родился, так его наш Утнапиштим облизал. В тот день мама была больна и тятя пошел в аптеку за лекарством. А меня отослали к соседям, и у них я очень кричал…

На следующую весну приехали мои дедушка и бабушка. В это лето мы поехали к морю, и там я очень любил подходить к морю, и у моря я кричал: каабики, каабики, Баис! А Борис больше любил лошадей и называл их: И-и-и-пам! Всего я этого не помню, но знаю по рассказу.

А на следующую весну мы поехали в Ажонтер[212] и там лазили на горы, и раз мы пошли на горы, и сделали костер, и положили в него томаты…

Моя мама была очень добрая, и вы увидите, что будет потом.

Дина Шрайбман — Бетти Шрайбман

Лето 1937

Дорогая Бетинька! Спасибо за письмо. Очень они меня радуют, твои письма. Ты пишешь, что дети хорошо едят и спят. Как они выглядят, не похудели? Не капризничают ли? Очень без них тут скучно. Ешьте все трое побольше. Как Степушкина рука? А Бобик? Не кашляет ли? Лучше купай их пореже. Смотри, не слишком уставай. Не тащи коляску на пляж, это слишком утомительно, ее никто не украдет, если оставить у входа.

Сегодня с утра ясно и солнце (но еще не жарко), и я рада за вас, значит вы на пляже и веселитесь. Считаем дни, когда к вам поедем, точно не знаем, думаю, что через две недели. Посылаю письмо тяти Степану и Бобику. Хорошо, что написали Баба-оки[213], она будет очень обрадована.

Мой доктор находит, что печень совсем оправилась, а легкие тоже поправляются, еще только с сердцем сложнее. В тех случаях, когда сердце проваливается, рекомендует выпить крепкого кофе и положить грелку на печень, так что в следующий раз приеду с грелкой.

Снимала ли ты уже детей? Послать ли тебе что-нибудь? Пиши всякий раз, что нужно. Хватит ли тебе денег до 1-го? Постарайся немного отдохнуть, если можно, спи днем.

Целую крепко и жажду увидеть, а пока жду писем.

Ида Карская — Бетти Шрайбман

Лето 1937

Дорогая Бетинька. Мы едем к Дине в Plessis, на сколько, — точно не могу сказать, все зависит от того, насколько мы будем их стеснять. Это для нас самое лучшее, что можно было придумать. Все-таки деревня, все-таки все отдохнем, и близко от Парижа, проезд Сережи не будет утомлять и не отнимет всего дня. Остальное тебе Дина расскажет, они к тебе на днях нагрянут.

Дорогая моя, отдохни и ты, тебе это необходимо, может быть, еще больше, чем нам. Я люблю, когда у тебя полные, красивые руки.

Судя по твоему письму, жизнь там как будто дешевле, чем тут. Здесь морковь стоит 2.50, poireaux[214] — то же самое.

Детишки, наверное, страшно смешные, наверное, все к воде тянутся, а? Очень хотела бы их видеть. Степушка, Степушка, я тебя ам, ам! А как поживает Бобик? Наверное черные-черные приедут?

Целую крепко тебя и детишек.

Дина Шрайбман — Бетти Шрайбман

Лето 1938

…Боюсь, ты по-прежнему много работаешь и очень устаешь. Не делай ничего лишнего по дому и не забывай есть. Не поливай ты огорода, это ужасно утомительно.

Тут жара перемежается с грозами, во время грозы обильно льет дождь, так что в саду и по огороду текут ручьи, но это пока нам нисколько не мешает — грозы то вечером, то днем, пока дети спят. А потом сразу блестит солнце, блестят камни, и мы идем гулять. Гуляем очень много и с удовольствием, так как очень красиво вокруг и любопытство толкает нас посмотреть, а что за вид откроется за той горой, за этим перевалом… Вчера поднялись по крутой тропинке довольно высоко, за следующей горой — швейцарская граница в шести километрах. Нашли наверху очаровательно красивые горные лилии и принесли домой букет.

Степан — прекрасный альпинист, ходит, опираясь на палку, и требует все выше, а Бобик все прыгает, как котенок, не желая понять опасности, но, к счастью, как будто окреп немного, во всяком случае, больше не падает, и колени у него совсем целы. Он вызывает восторг англичанок.

Если жасмин цветет, сразу подрезай цветы, для того, чтобы шире был куст в будущем году. А лаванду ты собрала? Неужели розы еще не расцвели? А гвоздики на круглой клумбе какого цвета?

Письма из дому перешли. Я домой написала и послала две фотографии.

Дети спят, Николай тоже, я тоже.

Из воспоминаний Иды Карской

Сутин пообещал, что в воскресенье придет смотреть мои работы. Наступило воскресенье. Пять часов, шесть, половина седьмого, а его все нет. Наконец, он пришел вместе с Гингером. А мой Мишенька как назло раскричался. Обычно я как-то умудрялась так его уложить, чтобы он тихо спал, — а тут ничего не помогает, кричит!.. Сутин спокойно наблюдал за этой сценой, а потом сказал:

— Карская, да оставьте… Сам успокоится. У меня тоже что-то такое есть: не то сын, не то дочь.

— Мэтр, отвечаю, — я женщина и мать, в этом разница.

— Да, но вы прежде всего художник. А это вырастет само собой. Потом мы долго смотрели работы, и перед уходом Сутин сказал, что хотел бы следить за моим творчеством:

— Учить вас буду я. Не учитесь ни у кого.

…Сутин стал приходить ко мне. Моими работами часто бывал недоволен: «Это можете выбросить — плохо». Он был очень суров и, бывало, ругал меня последними словами. Я преклонялась перед ним, но продолжала делать, что мне хотелось.

Из воспоминаний Зоэ Ольденбург[215]

Я встретила ее впервые накануне войны. У нашей общей подруги. Чудесное видение.

Как сейчас, вижу ее, сидящую на кушетке, нога на ногу, высокую, худую, угловатую, в черной юбке и светлом свитере. Стройную, как свеча. Вижу ее продолговатое, меловой белизны лицо чуть-чуть монгольского типа. Ее короткие черные волосы и большой рот с яркокрасными губами — единственное цветное пятно.

Она что-то говорила грудным, хрипловатым, странно привлекательным голосом, побыла еще минут пять, потом ушла. Меня поразило то, что ее красота (а она была красива) не соответствовала никаким известным канонам красоты. И в ушах еще звучал ее странный голос. Кто это такая? Ида Карская, художница.

Ида Карская — Сергею Карскому

31 августа 1939

Soldat Karfunkel-Karsky, Serge

7е S.I.М.

Caserne Bernard

Dôle (Jura)

16 av. Jean-Jaurès

Montrouge, Seine

Дорой мой Сергушенька, где вы сейчас, мой родненький? У нас пока все спокойно, вчера перевезла вещи из Meudon'a и отвезла Джеки, оставила его у консьержки и дала ей 10 fr.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});