Шпион в Хогвартсе: отрочество - Яна Мазай-Красовская

и со вздохом облегчения прислонилась к стене, медленно по ней стекая. Удалось? Нет? Ответить на это она пока не могла, но чувствовала одно: ей удалось поколебать убежденность мадам Пинс. Все же удалось. Но, Мерлин, как это было сложно. Но все же она кивнула ей. Она кивнула! Внезапно почувствовав себя пятилетней, маленькая провидица вприпрыжку припустила в сторону башни Рэйвенкло. Еще же вещи собирать… Какое это нудное занятие!

* * *

Ирма крутила в пальцах перо… Разговор с первокурсницей был слишком необычен. В девчонке чувствовалось нечто иное, диктовавшее ей, что и как говорить, беда была лишь в том, что ребенку трудно было подбирать слова. Приходилось догадываться. Но безоглядно верить в собственные догадки она уже не могла. Хотя бы потому, что это невозможно. Что бы ни придумала эта малышка, что бы ей ни приснилось, как бы ей ни хотелось. Она пожалела девочку, когда та, кажется была готова уже головой о стенку биться, просто согласно кивнула… И всего лишь наложила не нее небольшое, но довольно сложное заклинание: просто для того, чтоб ребенок больше не совал нос в дела взрослых.

Она открыла окно, впустив в свой небольшой кабинет при библиотеке уже знакомую серую неясыть, и поежилась от вечерней прохлады. Лето в этом году отчего-то не торопилось. Ирма вскрыла плотный конверт и улыбнулась. Переписка с милордом оказалась весьма интересной: в эпистолярном жанре он, определенно, был силен. И вопросы его волновали необычные — те, к которым и она никак не могла отнестись равнодушно. И, к счастью, никакого подтекста, никаких заигрываний.

Диалог с Сивиллой заставил посмотреть на все немного иначе.

Нашелся и подтекст…

Да, она перечитала письма. Не без удовольствия, что уж себя-то обманывать.

Нет, она не будет играть в эти игры. Как не обращала внимания на подначки коллег по поводу того, что милорд заходит к ней всякий раз, как бывает в школе.

— Певерелл… Ага, не с моей родословной… — бросала она походя, словно это ее совсем не интересовало.

Какое ей дело до его матримониальных планов? Вот последнее письмо и его мысли о природе дементоров — это действительно интересно. Она и не задумывалась с этой точки зрения о своих старых друзьях и учителях. Обсудить бы это с Бадди и Джой… А еще лучше со Стариком. Эта идея захватила Ирму настолько, что она всерьез начала обдумывать, где и как они могли бы встретиться. В конце концов, они же сами сказали, что она в любой момент может их позвать…

А утром после завтрака ученики разъехались, и в Хогвартсе наступила блаженная тишина.

Глава 38. Холодное лето 1973-го

Еще не открыв дверь дома, Северус почуял неладное. Смурное и бледное лицо отчима с темными кругами под глазами лишь подтвердило его опасения.

— Что случилось? Мама?

— Тише, — Алан поднес палец к губам. — Она наконец уснула. Проходи на кухню.

— Эбигейл?

— С Кэти и Тобиасом. Уже почти месяц отдыхают в Италии, должны вернуться через две недели.

Оказалось, вот уже около месяца как с Эйлин начали происходить какие-то странности. Сначала ее донимала слабость, что домашние почему-то восприняли как данность. Потом стало хуже — начались провалы в памяти: она то удивлялась, что делает в ее доме собственный муж, то начинала что-то искать и никак не могла найти…

— Почему вы мне сразу не написали?

— И что бы ты сделал — из школы сбежал? Ты лекарь?

— Сообщил бы милорду. Он бы нашел.

— Я и сам нашел, — обиделся отчим. — Том… сильно занят. Ты же читал эту дичь в «Пророке»?

— Для матери он нашел бы время. Да он бы и со светского раута кого-нибудь вроде Сметвика приволок. А что сделал ты?

Алан Далтон поежился под колючим взглядом пасынка. Парню всего лишь четырнадцать, а выглядит, как совершеннолетний. И ведет себя, как взрослый. Хотя… сын Эйлин и в детстве этим отличался. Как же он отвык за эти месяцы…

— Вот заключение специалистов из Мунго. А вот — экспертов из Франции, Испании и Швейцарии.

Алан едва сдержался, чтобы не кинуть в юного лордика документами.

Северус пробежал внимательным взглядом пергаменты, заверенные кучей печатей, кивнул отчиму и увидел, как тот изменился в лице. Последний пергамент… что там?

— Что? Она потеряла ребенка?

— Мы потеряли сына, — голос отчима был сух и горек. — Больше у Эйлин не будет детей.

— Даже так…

— Возможно, я для нее не самый подходящий…

— Сдурел? — Северус не дал ему договорить. — Вы ведь все проверяли. Или… ты теперь хочешь другую поискать? Для размножения?

Отчим сглотнул и замахнулся, чтобы дать пощечину…

Он поймал его руку еще на подлете. Хотелось сломать, раздробить кость…

Стоп, Северус. Стоп-стоп-стоп!

— Остановись, Алан! — парень отпустил его и вскинул ладони в предупреждающем жесте. — С нами происходит что-то неладное. Не только с мамой. Извини, меня не туда понесло. Успокойся. Мы должны это сделать ради нее. Она бы очень огорчилась. Но что-то влияет на нас всех. Может, что-то с домом? Кто-то был в гостях?

Отчим злобно покосился на него, но сел, тяжело опершись о стол. Неожиданная властность пасынка раздражала и выводила из себя, но разум словно начал просыпаться, а в следующий миг голова буквально взорвалась от боли.

— Пелена… — выдавил он и потерял сознание, грузно свалившись на пол.

«Приехали. Надеюсь, я появился вовремя», — подумал Северус, левитируя мистера Далтона-Принца на ближайший диванчик в гостиной, затем быстро поднялся в спальню матери и замер. Жизнь словно повернулась вспять…

Лицо Эйлин напомнило, какой он видел ее в последний раз. В той жизни. Заострившиеся черты, болезненная бледность, словно выросший и свесившийся крючком нос — мать была похожа на обессилевшую злую колдунью из детских сказок. Именно так и было после… да, точно, после второго курса. Именно тогда она начала слабеть и чувствовать себя больной. А медики, на визит которых он едва наскреб нужную сумму своих тощих сиклей, так ничего и не нашли. История повторяется?

Вот уж дудки. Что бы это ни было и кто бы это ни был.

Северус спустился вниз, приподнял и принял на плечо так и не пришедшего в себя отчима и аппарировал в Принц-мэнор. Сдав его под присмотр домовиков, тут же пришедших в восторг от появления своего лорда и от его доверия, вернулся за матерью.

Будить было