Держи врага ближе - Хэйли Джейкобс

мои границы, ломает возведенные стены и мне остается только сдаться на волю победителю. Тот поцелуй был…было очень приятно. Я могу только воображать, что не только его губы могут дарить такое удовольствие.

Но потом Эш узнал про яд и все снова вернулось на свои места, и мои стены вмиг встали на свои места и оказались даже выше. Чем уязвимее я становлюсь, тем сильнее моя защита.

Я попросила у него дать мне время. А потом мы говорили и пили вместе фруктовое вино. Эш был гораздо откровеннее меня. Он обнажил все свою душу и протянул мне на ладони все свои слабости, все свое отчаяние и боль, зная, что я не могу их принять.

Кто из нас кому отказывал? Снова и снова, и снова…

Мне вдруг ужасно захотелось его увидеть. Хотя бы издалека. Его прямую спину и уверенный профиль, услышать его сбивающееся дыхание после глубокого поцелуя, расширенные зрачки, окруженные тонким серебряным кольцом радужки, едва заметный на щеках румянец. Все его эмоции и реакции были вызваны мной, и его глаза были наполнены мной…

Что он делает? Спит ли он сейчас? Думает обо мне?

Мне претила его благодарность, потому что я не его «герой». Если его чувства основываются лишь на помощи, которую я когда-то оказала…Я не бескорыстна, и не храбра, и не всегда внимательна к другим людям. Те эмоции, которые я игнорировала и подавляла много лет лезут наружу.

Мне до ужаса противна мысль, что Эш откажется от меня, потому что устал, потому что я ему надоела, или потому что я не соответствую его идеалам.

Если ему грустно, я хочу быть причиной этой грусти. Если больно – то только потому, что это я источник его страданий. Хочу, чтобы он знал о всех моих бесконечных недостатках и все равно продолжал держать меня за руку.

Желать ему лучшего будущего? Отойти прочь и позволить какой-то девице занять мое место?

Нет.

Я хочу владеть им целиком и полностью. Как плетущая свою паутину паучиха хочу опутать ею его целиком и не дать выбраться.

Мне надоело думать, настоящие ли это чувства или просто отговорка, потому что такие отношения позволят мне ощутить себя прощенной за то, что было в прошлом. Пусть так. Плевать.

Мне хочется поглотить его словно я зыбучая топь, из которой не выбраться. Завладеть им без остатка.

Ты – мой. Тебе нельзя уходить, нельзя меня бросать, нельзя исчезать из виду и вести себя как ни в чем не бывало, прикрываясь словами извинений и благодарности.

Я не Данте, мне далеко до его невинной раболепной любви. Мне не хочется быть учтивой и вежливой. Это притворство, от которого я устала.

Я буду преследующей собственные низменные интересы эгоисткой, не дам ему сбежать, не дам освободится. Эш – не рояль из моего детства. Он не кусок искусно обработанной древесины, а живой человек из плоти и крови.

Отпустить? Отказаться? Дать ему уйти и покинуть меня? А если он меня забудет? Если пройдут года, и он не сможет вспомнить моего имени, если я останусь в его памяти мимолетным человеком, которого он повстречал на своем пути?

Я не могу его уничтожить, не могу сделать вид, что ненавижу, да и не хочу я так поступать. Отпускать из жизни то, что мне дорого и то, что я до помешательства люблю…совсем не хочется.

Больше не сбежишь.

Я хочу знать. Хочу знать о тебе все.

…как ни старайся, а от меня не уйдёшь. Всё равно тебе придётся меня полюбить.

Приподнимаю уголки губ.

Вот же подлец.

23

- Как-то мрачновато.

Сойер оглядывается, старый храм не выглядит как безопасное место. И уж точно он не походит на привлекающую паломников религиозную святыню. Отсюда хочется побыстрее унести ноги. У меня закрадывается нехорошее предчувствие.

Мы встали с рассветом, но добраться до вершины смогли только ближе к полудню. К счастью, солнце сегодня скрыто за пеленой пасмурных туч, одним делающим восхождение в гору на порядок труднее фактором меньше.

Здание, некогда служившее храмом богине, представляло собой каменные стены с покосившейся, а местами и вовсе прохудившейся до дыр крышей, разбитые ступеньки крыльца и испещренные трещинами мраморные плиты, сквозь которые успели прорости упрямые стебли травы.

Узоры и роспись внутри были едва различимы, в окнах, сквозь которые гулял ветер, не было и намека на витражи, кроме десятиметровой статуи богини, покрытой слоем пыли и паутины, мебели не было.

Сойер и остальные солдаты, составляющие мой небольшой отряд, не спешат входить глубже внутрь, и остаются рядом с выходом, проверяя ниши, где когда-то были статуи поменьше, и другие комнаты.

Я хмурюсь и медленно прохожу вперед, к подиуму, над которым возвышается застывшая в камне женская фигура с праведным лицом. Там, где, вероятно, должен был находится алтарь или кафедра для проведения службы, каменный пол покрыт какой-то грязью бурого цвета.

Приседаю и касаюсь кончиками пальцев отличающейся от остального пола плиты.

Это кровь.

Проглатываю поступивший к горлу ком и поднимаюсь на ноги.

Темные маги затаились, но не исчезли. После свержения тирана их мало, но это не значит, что они канули в лету. Затаились в глуши и тихих уголках империи, ожидая своего часа.

Возможно, что Хизер, Селеста и Элоди во время своего летнего путешествия по горам наткнулись на одну из таких сект и оказались жертвами их мерзких ритуалов.

Этот храм явно долгое время служил пристанищем подпольных темных магов. Может, то, что случилось здесь, не предавали огласке, чтобы не вызвать среди населения панику? Как ни крути, все давно привыкли к мирным временам, перевернув страницы мрачной истории, когда страной правил ужасный человек, а темные в открытую творили бесчинства.

Одно лишь то, что эти монстры, которыми пугают нынче детей, снова вернулись, способно повергнуть общество в состояние хаоса. В оригинале истории после войны Эш, вставший во главе черного ордена, охотился в том числе и на