Алмаз раджи (сборник) - Роберт Стивенсон

Кем был господин Моррис? С какой целью он носил маску радушного хозяина в течение этого вечера? И зачем собрал своих случайных гостей в отдаленном уголке Лондона?

Спохватившись, что отсутствует слишком долго, Брекенбери поспешил вернуться в гостиную. Там, считая хозяина и его самого, оставалось всего-навсего пять человек. Мистер Моррис улыбкой приветствовал его и тотчас же поднялся.

– А теперь, господа, – объявил он, – я считаю своим долгом пояснить вам, зачем я столь странным образом созвал вас сюда. Надеюсь, вы не слишком скучали, но признаюсь сразу, моей целью было вовсе не украшение вашего досуга. Я хочу заручиться вашей помощью в одном крайне затруднительном и тяжелом для меня деле. Все вы настоящие джентльмены, – продолжал он, – ваши внешность и манеры тому порукой, и мне не нужны другие доказательства. Итак, я прямо обращаюсь к вам с просьбой принять участие в одном деликатном и опасном предприятии – опасном потому, что при этом жизнь ваша может оказаться под угрозой, а деликатном потому, что я попрошу вас хранить полнейшую тайну относительно всего, что вы услышите или увидите. Я сознаю всю нелепость подобной просьбы, исходящей из уст полузнакомого человека, поэтому спешу прибавить, что всякий из вас, кому не по душе участвовать в опасном предприятии, требующем, неизвестно во имя чего, чисто донкихотской отваги, волен покинуть этот дом и вернуться домой. Я искренне пожелаю ему спокойной ночи и полного благополучия.

Рослый и чрезвычайно сутулый брюнет тотчас отозвался:

– Я ценю вашу прямоту, сэр, – проговорил он, – но что касается меня, я ухожу. Я не собираюсь читать нравоучений, но должен заметить, что ваши речи вынуждают насторожиться. Итак, я ухожу, и полагаю, что тут больше не о чем распространяться.

– Напротив, – ответил господин Моррис, – я вам очень признателен за все, что вы сказали. Затеянное мною дело даже более опасно, чем вы полагаете.

– Так что же, джентльмены? – проговорил рослый господин, обращаясь к оставшимся. – Мы приятно провели вечер, не разойтись ли нам теперь по домам? Наутро, пробудившись ото сна – целыми, невредимыми, с чистой совестью, – вы наверняка помянете меня добрым словом.

Последние слова были произнесены с особой торжественностью, и лицо этого господина приняло до крайности серьезное и озабоченное выражение. Из числа присутствующих еще один господин поспешно поднялся и с явной тревогой начал собираться. На месте остались только двое: лейтенант Брекенбери и старый красноносый майор-кавалерист. Оба сидели совершенно спокойно, лишь однажды обменявшись многозначительными взглядами.

Проводив дезертиров, мистер Моррис запер за ними двери и вернулся к офицерам; взгляд его сиял – в нем читались радость и облегчение.

– Я выбираю людей, как Иисус Навин[79], – сказал он, – и думаю, что лучших помощников мне не найти во всем Лондоне. Я следил за вами в течение всего вечера: я наблюдал, как вы играли и как проигрывали; затем я обратился к вам со своим странным заявлением, и вы выслушали его невозмутимо, как какое-нибудь приглашение на обед. Теперь я вижу, – воскликнул он, все более воодушевляясь, – что не напрасно я столько лет имел счастье быть другом и учеником одного из мудрейших и отважнейших правителей Европы!

– Под Бундерчангом, – заметил майор, – мне понадобилась дюжина добровольцев, и все мои солдаты, как один, шагнули вперед. Но, разумеется, за рулеткой и картежным столом люди ведут себя иначе, чем под огнем неприятеля. Вы, конечно, можете поздравить себя с тем, что нашли двоих помощников, на которых сможете положиться. Ну а тех двоих, что улизнули в самом конце, я презираю от души. Лейтенант Рич, – обратился он затем к Брекенбери, – я немало о вас слышал. Не сомневаюсь, что и вам знакомо мое имя. Я – майор О’Рук.

С этими словами ветеран протянул свою сильную руку молодому лейтенанту.

– Кто же о вас не слыхал? – улыбнулся Брекенбери.

– Что ж, – сказал господин Моррис, – согласитесь, что я достаточно вознаградил вас, предоставив случай познакомиться друг с другом.

– А теперь признайтесь, мистер Моррис, – сказал майор, – речь идет о дуэли?

– О своеобразной дуэли, – ответил тот, – о дуэли с неизвестными и опасными врагами и, как я опасаюсь, о схватке не на жизнь, а на смерть. Попрошу вас, – продолжал он, – больше не называть меня мистером Моррисом. Зовите меня, если угодно, майор Хаммерсмит. Я также попрошу вас не спрашивать моего настоящего имени, как и имени того, кому я надеюсь в скором времени вас представить, – не спрашивать и не пытаться узнать его окольными путями. Тот, кого я сейчас упомянул, три дня назад внезапно исчез. До сегодняшнего утра я не имел о нем никаких сведений; я даже не знал, где он находится. Вы поймете мое беспокойство, когда узнаете, что он был занят свершением правосудия – так сказать, в частном порядке. Связанный опрометчивой клятвой, он считает необходимым, не прибегая к помощи закона, освободить мир от коварного и кровожадного злодея. От руки этого преступника уже погибли двое наших друзей. Один из них приходился мне младшим братом. А теперь, как я предполагаю, мой друг и сам угодил к нему в лапы. Но так или иначе, он еще жив и полон надежды, о чем говорит вот эта записка, полученная мною сегодня.

С этими словами Хаммерсмит, он же полковник Джеральдин, протянул своим новым товарищам письмо следующего содержания:

«Майор Хаммерсмит!

В четверг, ровно в три часа ночи, человек, полностью преданный нашим интересам, откроет вам калитку, ведущую в сад Рочестер-хауса, примыкающего к Риджентс-парк[80]. Прошу вас не опаздывать ни на секунду. Не забудьте ящик со шпагами и, если найдете, прихватите одного или двух джентльменов – порядочных, скромных и не знающих меня в лицо. В этом деле мое имя не должно быть замешано ни в коем случае.

– Помимо всего прочего, – продолжал полковник Джеральдин, когда его собеседники ознакомились с письмом, – друг мой из числа тех людей, чьи распоряжения должны быть неукоснительно выполнены. Нечего и говорить, что я никогда не бывал в этом Рочестер-хаусе и понятия не имею об истинных намерениях моего друга. Получив это письмо, я тотчас отправился к мебельщику, и дом, в котором мы теперь находимся, через несколько часов принял тот самый вид, в котором вы его застали… По крайней мере, план мой был не лишен оригинальности, и я вовсе не раскаиваюсь в поступке, который предоставил мне честь знакомства с майором О’Руком и лейтенантом Брекенбери Ричем. Но местные дворники сильно удивятся. Дом, еще сегодня ярко освещенный и полный жизни, завтра окажется пустым и выставленным на продажу. Так даже у самых серьезных дел, – добавил полковник, – порой обнаруживается забавная сторона.