Избранные произведения в двух томах. Том 2 - Александр Рекемчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алексей шел, глубоко дыша; прихваченная морозцем осенняя прель и особенная ясность воздуха веселили его молодую душу.
Красногрудые и желтогрудые птахи порхали по веткам, вызванивая краткие песенки. На верхушке одного кедра, возле самой дороги, сидел глухарь — килограммов пять одного мяса — и презрительно косился на Алексея Деннова, который шагал лесом без ружья.
Однако в лесу была и иная жизнь.
Тянулся вдоль дороги телефонный провод, подвешенный к живым столбам: вдоль обочины оставили по дереву через каждые полста шагов, на корню, только ветки стесали, приколотили белые чашечки, подцепили коммуникацию. Некоторые такие столбы даже расцветают по весне.
Затем Алексей увидел вырубку. Двое рабочих моторными пилами выкашивали ельник, а трелевочный трактор волочил в сторону большие, прогибающиеся как прутья стволы. Получалась посреди тайги обширная такая голая площадка.
Километр спустя он увидел еще одну площадку, уже расчищенную, а на ней плотники, играя топорами, мастерили помост, вроде сцены в театре.
Еще километр пройдя, Алексей увидел такой же, но уже готовый помост, а на помосте с помощью разнообразных механизмов громоздили четвероногую железную конструкцию.
Такая же конструкция замаячила потом вдали, над верхушками деревьев. В прозрачном воздухе обозначились тросы, которые удерживали на земле рвущуюся в небо вышку.
«Высокая, метров тридцать пять», — смерил глазами Алексей.
И то ошибся: сорок два.
Дальше дорога кончилась, и Алексей догадался, что пришел на одиннадцатую буровую.
Там была кладбищенская тишина. В этой тишине очень громко простучали шаги Алексея, когда он стал взбираться на деревянный помост у подножья вышки.
На его шаги вышел широкий человек в телогрейке, а поверх телогрейки еще в брезентовом пиджаке. Толстомордый и краснолицый. За ним вышли еще несколько человек, все тоже в брезентовых пиджаках.
— Здравствуйте, — сказал Алексей, скидывая с плеча чемодан.
— А может, вы не на ту улицу попали? Или номер дома спутали? — с грустью спросил толстомордый. Остальные весело захохотали.
— Мне нужно бурмастера Аксюту. Я по распоряжению товарища Храмцова, — ответил на это Алексей Деннов.
— Тогда адрес правильный, — краснолицый закусил зубами рукавицу, стащил ее, а оголившуюся руку протянул Алексею. — Аксюта.
Остальные тоже по очереди здоровались с Алексеем и называли фамилии. Смотрели на него с интересом, вполне дружелюбно, немножко прицениваясь: мол, интересно узнать, что ты за человек?
Помолчали.
— А в чемодане вашем, случайно, не глина? Может, попутно прислали малость из конторы, еж ихнюю курицу? — снова с грустью спросил бурмастер.
Все опять захохотали, но на этот раз, как показалось Алексею, совсем невесело: если бы, например, на похоронах было заведено смеяться, то вот так бы и смеялись.
И насчет глины, и насчет этого странного смеха Алексей ничего не понял. Поэтому он, обиды не показывая, с достоинством сказал:
— Глины в моем чемодане нет. Подарки купить я тоже позабыл.
— Ладно, сынок…
Бурмастер короткой толстой рукой обнял Алексея за плечи и, не торопясь, повел через скрипучий помост.
— Идем, с дизелистом познакомлю. Зовут тебя как?
Позади вышки вплотную примыкало к помосту сооружение. Туда вела дверь. Они открыли дверь, спустились по лесенке.
Алексею Деннову почудилось, что он вступил в заводской цех. Просторно. Выстроились в ряд дизель-моторы: таких огромных еще никогда не видел Алексей. Пять штук. И еще более огромные насосы. Широкие ленты передач.
— «Шкода»? — спросил Алексей, пошлепав ладонью прохладный корпус дизеля. — Чехословацкие?
Бурмастер категорически завертел головой, ткнул пальцем в табличку с заводской маркой.
— Наши это. Новые. Называется «Уралмаш-5Д». Тысяча пятьсот лошадиных сил…
И вдруг сморщил лицо, затосковал:
— И стоят. Стоят, еж ихнюю курицу, четвертый день стоят!..
Тут только понял Алексей Деннов, почему при входе в этот машинный зал у него пробежал холодок по спине, как при входе в музей; почему так холодна и бестрепетна сталь дизелей и почему такая кладбищенская, такая кричащая тишина окружала эту таежную вышку: здесь не работали…
— Авария, что ли? — посочувствовал Алексей.
— Какая там авария, — досадливо отмахнулся Аксюта. — Глины нет, понимаешь? Для бурения глина нужна — у нас пласты дырявые. А глина кончилась. Стоим.
И опять упомянул насчет ежа.
Алексей посмотрел на свои сапоги, заволновался и внес рационализаторское предложение:
— Так ведь тут рядом, на дороге, — сплошная глина. Еле продерешься.
Все опять прискорбно засмеялись, а бурмастер строго посмотрел на Алексея:
— Нам особая глина нужна. Тампонажная. Карьер — за тридцать километров. Без дороги ее как возить? Как ее возить без дороги?..
Тут Аксюта совсем расстроился и стал тыкать пальцем в табличку «Уралмаш» на корпусе дизеля:
— Они нам вот это, значит, с Урала. А мы им, заместо газа, что? Что?
Тихо на одиннадцатой буровой. Скрипят кедры в лесу.
— Ну, айда отсыпаться, помощник, — сказал один из брезентовых пиджаков. Он-то и был дизелистом.
Дизелист привел Алексея в домишко, неподалеку от буровой. Уютное такое, сборно-щитовое гнездышко. В гнездышке оказалось народу, как сельдей в бочке. Человек двадцать пять. Некоторые спали на раскладушках, а некоторые играли в домино, гремя костьми.
Дизелист подошел к одной раскладушке, сдернул одеяло и закричал на того, который прежде был под одеялом:
— Сэмэн! Вахту проспал…
Сэмэн вскочил, одной рукой ухватился за сапог, а другой стал яростно лохматить затылок.
— У нас тут все посменно, — объяснил дизелист. — Одна вахта работает, другая спит, третья «козла» забивает. А потом наоборот… Давай, помощник, устраивайся.
Сказать по правде, после путешествия по трубе, после ночевки на болоте у сырого костра, после того, как отмахал с тяжелым чемоданом на плече столько километров до одиннадцатой буровой, спать Алексею очень хотелось. Но как-то вроде неудобно начинать работу с лежки на боку. А тут еще, выходит, выгнал человека из-под одеяла, чтобы залезть самому…
— Стучу. Проехал, — огорчился кто-то в углу. И постучал о стол.
В нерешительности Алексей переступал с ноги на ногу, оглядывался.
Должно быть, не так истолковал дизелист его, Алексеево, топтание. И сказал смущенно:
— Тесно, конечно, живем. Нету благоустройства… Но это временно. Скоро еще два дома будут, тогда разживемся с удобствами. Семейным по комнате дадут: можно, значит, жену привезти, у кого есть…
— У мэнэ, як раз, нэмае — вэзы швыдче, — отомстил за раннюю побудку лохматый Сэмэн.
В окошко Алексею видны были два дома, сверкающие свежим тесом крылец, волнистым шифером крыш.
— Так ведь совсем готовые? — удивился он.
— Готовые, — кивнул дизелист. — Только без печей. Кирпича нету. Вот дорогу достроят — привезут…
И задумался. Все задумались, даже стучать по столу дублями стали реже, а спящие, стали тише храпеть. Поскрипывали кедры за окном.
— Мы без этой дороги, как на дрейфующем полюсе… — сказал дизелист.
— Заперто, — объявили в углу, ударив костью.
Алексей, не торопясь, застегнул крючки шинели и вскинул на плечо чемодан.
9
— А Гогот?
Когда Алексей спросил: «А Гогот?», ему не сразу ответили. Все сначала посмотрели на пустую койку в глубине вагончика, потом друг на друга, а потом уже Марка-цыган зло сверкнул зубами:
— Удрал… Вчера ночью удрал. Мы спали.
И опять все посмотрели друг на друга. Как будто все они были виноваты в том, что Гогот удрал. Не виноваты они, конечно, тем более — спали. Но уже во всех вагончиках, наверное, особенно в тех, где кадровые живут, обсуждают это происшествие и, может быть, даже говорят:
— Один к одному… На толкучем рынке, что ли, их оргнабор нанимал? Это же не рабочий класс, а сплошная шпана…
Скорей всего, так и говорят.
Алексей сдвинул брови:
— Поймать его надо. В милицию заявить, что вор. Получил деньги и удрал. Быстро поймают.
— Заявляли уже, — махнул рукой Степан Бобро. — Мы сами и заявили. Сразу. А прораб говорит: не первый это, дескать, подобный случай, и все равно милиция ловить его не станет…
— Почему? — удивился Алексей. — Деньги ведь он украл — государственные?
— Украл. Две тысячи… А чтобы его поймать, нужно делать союзный розыск. А союзный розыск, знаешь, сколько стоит? Раз в десять дороже. Вот милиция и отказывается ловить.
— Чуднό, — сказал Алексей Деннов. — Выходит, так он и будет ездить и воровать, а его ловить не будут?
— Выходит — так…
Помолчали.
— А школа на Джегоре есть? — спросил Марка.