Консул Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

[1] Британская сельскохозяйственная революция или вторая сельскохозяйственная революция — период беспрецедентного роста производительности сельского труда с середины XVII века (начался в XVI веке) до конца XIX, который опережал рост численности населения и обеспечил Англии возможность для индустриализации и стремительного, бурного экономического развития.

[2] Разновидность бороны с более крепкими, редкими и крупными зубьями для первичной обработки вспаханного поля. Их часто делали плоскими, чтобы пружинили и лучше разбивали крупные комья земли.

[3] Ярослав поначалу не знал о том, чтобы можно было сажать глазками. Но на небольших делянках, где он опытные посадки проводил, удалось это установить опытным путем.

[4] Серебряный карась, конечно, проживал в те годы только в Амуре, но золотой карась, известный также как карась обыкновенный, был эндемичен для всей Евразии и обитал в реках и озерах от Британии до Сибири.

[5] Века до XVII–XVIII века на Руси практиковалось дикое бортничество. То есть, сбор меда в естественных, дикий гнездах пчел. Позже оно сменилось пчеловодством в колодах. И только веке в XIX стало развиваться пасечное пчеловодство.

Глава 5

864 год, 12 июля, Новый Рим

— Ну что, готов к позору? — Ехидно спросил Бьёрн.

— Всегда готов, — вполне серьезно ответил Ярослав, внимательно посмотрев в глаза собеседника, словно с каким-то осуждением.

— Давай! — Махнул викинг рукой и несколько его сподручных подрубили канаты, которыми удерживали судно на направляющих стапеля. Смазанных жиром направляющих. От чего корабль чуть покачнулся и стал сползать в воду. Тем более, что его еще и толкали остальные. Энергично толкали.

Боком сползать.

Такой способ спуска корабля на воду в те годы не практиковали еще. Но Ярослав решил опробовать. Он много чего решил опробовать. И в это раз его ждал серьезный облом.

Широкий корпус его нового корабля разогнался чрезмерно. Из-за чего, сойдя в воду, качнулся, высоко подняв борт, ближний к берегу. А потом им и сверзился обратно, зачерпнув воду. И вновь качнулся, зачерпнув воду уже внешним бортом. Да так и сел на грунт, набрав слишком много воды. Благо, что глубина тут была не высокая.

— Ну! Что я говорил?! — Радостно воскликнул Бьёрн. — Что я говорил?! Надо было строить по праотеческим обычаям! А не это корыто!

— И зачем ты это сделал? — Хмуро спросил Ярослав.

— Что? — Излишне наигранно удивился свей.

— Ты ведь туда навалил камней на палубу для большого верхнего веса. А балласта нет.

— Что?!

— Ты думал, я не узнаю? Я тебе даже могу сказать количество камней, что ты туда свалил.

— Так я чтобы он лучше по бревнам сползал, — замельтешил Бьёрн.

— Ты кого обмануть хочешь? — Сдвинул брови консул. — Бери своих людей и иди отчерпывай воду. И побыстрее!

— Ну вот… — тихо пробурчал Бьёрн, выглядевший как нашкодивший, но весьма довольный собой ребенок, то есть, даже без оттенка раскаяния, — уже и пошутить нельзя.

Воду отчерпали довольно быстро. Видимо Бьёре готовился к этому делу заранее. Поэтому корабль уже через три часа стоял у причала и по нему продолжались работы. Которых, кстати, оставалось не так много…

Главной проблемой на пути кораблей консула Нового Рима на Днепре были пороги. Категорически неприятная вещь.

Среди них был естественный фарватер, хорошо известный печенегам, что каждый год помогали кораблям и лодкам преодолеть это препятствие. Одна беда — этот самый фарватер накладывал ограничение на осадку. Византийские корабли, будучи еще по античной манере плоскодонные, вполне там проходили. Драккары — тоже. Но далеко не все. Крупные слишком глубоко сидели в воде, а мелкие… были слишком мелкими для задуманных нашим героем задач. Поэтому, немного поколебавшись Ярослав решил строить корабль плоскодонный. Взяв за основу лучший образец в этом классе среди доступных парусных вариантов — знаменитую китайскую джонку.

Если кратко его описывать — большое такое корыто с парусом, а не корабль. Никакой внешней изящности. Никаких выдающихся скоростных характеристик. Но это был большой и достаточно грузоподъемный корабль, который весьма недурно подходил как для рек, так и для моря.

Достаточно широкий и длинный корпус делал поделку Ярослава не очень поворотливой. Во всяком случае, на первый взгляд. Но это и не требовалось. Главное — грузоподъемность и проходимость.

В условиях нормальной воды русская джонка должна была набирать балластную воду в бочки из-за чего осаживаться в воду до трех метров[1], что давало бы ей хорошую остойчивость на волне и ветре. И, как следствие, возможность поднимать на мачтах паруса большой площади, да и в море себя чувствовать довольно комфортно. А для прохода порогов или движения на мелководье балласт сливался за борт и корабль медленно двигался либо за счет выдвижных длинных весел, либо за счет буксировки. Причем каждым веслом оперировала сразу группа из пяти гребцов, так как оно было довольно большим и длинным.

Сам корпус был разделен пятью поперечными водонепроницаемыми переборками на отсеки точно также, как и типичная китайская джонка. Правда, более позднего периода. Сверху их покрывала чуть покатая палуба со сливными отверстиями в бортах и доступом в трюм через выступающий бортами вверх портал, закрываемый сверху распашными створками. Чтобы вода не заливалась. При этом в трюме была еще одна палуба, но уже техническая, для размещения людей и грузов. Дополнительно имелись крупные носовая и кормовая надстройки, а также высокие и довольно крепкие фальшборта, идущие как по средней части корпуса, так и по надстройкам. За ними вполне можно было укрыться от вражеских стрел.

Мачты были не очень высокие, но составные, вязанные и очень крепкие, в числе трех штук. И оснащались типичными для джонок жесткими парусами на поворотных реях[2]. Только вместо циновок применялась грубая конопляная ткань. Что несколько повышало скорость хода без снижения общей прочности конструкции. У данного корабля была возможность не только идти по ветру, развернув паруса в стороны словно крылья бабочки, но двигаться довольно круто к ветру, оперируя парусами на латинский манер.

На корме навешивался мощное рулевое перо, которое приводилось в действие штурвалом. Но не на прямую, а через редуктор из массивных деревянных шестерок, позволяющих обычному человеку оперировать столь развитым рулевым пером без особых значимых усилий.

А еще имелись две поворотные кран-балки, позволяющими не только спускать на воду шлюпку и поднимать ее обратно, но и с прочими грузами работать. Их стрелы были достаточной длины, чтобы оперировать тяжелыми грузами как в трюме, так и у борта, облегчая загрузку и выгрузку.

Разумеется, этим всем корабль обзавелся не сразу. Двенадцатого июля спустили только корпус и занялись монтажом палуб и такелажа с рангоутом да прочих приспособлений. Заранее уже приготовленных. Однако к первому августа все завершилось[3], благо, что, хоть по местным меркам кораблик и был немаленький, но в целом он не выделялся ничем особенным на взгляд Ярослава. Особенно в плане оснащения. Просто корыто с палками и небольшим количеством веревок. Дорогое корыте. Но не суть.

Главным и фундаментальным ноу-хау, которое было применено нашим героем в этом кораблей, выделяющим его на фоне синхронных ему китайских джонок, был способ гидроизоляции корпуса.

Жесткий каркас из дуба имел много уголков и распорок. Обшивка осуществлялась пилеными досками… точнее плоскими брусками считай. В стык. С дополнительными нагелями между ними, уменьшающих игру брусков на изгибе. На гвоздях, которые вставляли в просверленное отверстие и расклепывали. Да, не быстро. Но иначе надежно закрепить обшивку не удавалось. Дополнительно эти бруски между собой стягивались кованными скобами.

А вот дальше начиналось настоящее волшебство. Ярослав покрывал корпус бакелитовым лаком. Потом им же приклеивал на корпус ткань, в пару слоев. И потом прогревал это все покрытие горячим воздухом для полимеризации[4].