Консул Руси (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Василевс криво усмехнулся.

В Константинополе уже открыто поклонялись некоторым старым богам, возродив их храмы. Это пугало и заставляло задуматься. Впрочем, думать Вардан не смог долго. Минут пятнадцать. Не больше. Как он услышал какой-то отдаленный шум. Странный. Словно какие-то ритмичные крики.

— Неужели новое восстание? — Тихо спросил он сам у себя и огляделся. В помещении не было никого. Даже стража, что обычно стояла у дверей. Чувство боли и обиды кольнуло его сердце — ведь получалось, что ближние люди его оставили. А он им доверял…

От двери раздался какой-то шелест. Василевс медленно обернулся, опасаясь взглянуть в глаза своим убийцам. А ему, почему-то казалось, что это они. Однако, когда он обернулся, ничего страшного не увидел. Просто старый слуга.

— Что там случилось?

— Василий, — коротко и как-то глухо произнес он.

— Что Василий?

— Василий, сын Феофила в городе. Жители открыли ему ворота и приветствуют.

— А эти звуки?

— Это песня его легиона…

Вселенский собор продолжал работать, так и не договорившись. Василий Аморейский их пугал. Известие об очередной его славной победе до них уже дошло, как и до Василевса… да и вообще до всего Константинополя.

Иерархи боялись Василий и не знали, что с ним делать. С ним, и его учением, которое как ядовитая зараза распространялось повсюду, воскрешая старую «скверну». Хотя, конечно, никто из иерархов не сомневался — повсюду — от Иберии до Сирии, от Египта до Британии оставалось немало сторонников древних богов. Пусть и державшихся в тени. И многие, пусть даже и посещали церковь, но украдкой продолжали верить в старых богов.

Собор работал. Пытался работать, стараясь найти решение для того вызова, с которым столкнулся. К патриархам и архиепископам подтянулись епископы как греческого, так и латинского обряда. А вместе с ними и многие иные духовные лидеры как разных ветвей христианства, так и ислама с иудаизмом. Ведь Ярослав угрожал не только христианству, но и их учениям.

— Опять шумят, — тихо произнес Фотий, услышав далекие звуки. А потом вздохнув, добавил. — Когда же эти язычники успокоятся… Сегодня праздник какого-то из божков?

Папа Римский не поленился, подошел к окну и вгляделся в даль.

— Что там? — Не выдержав затянувшуюся паузу, спросил католикос армянской апостольской церкви.

— Ты дар речи потерял? — Немного раздраженно буркнул Фотий, видя, что Папа не отвечает. — Кто там шумит?

— Легионеры… — глухо произнес Николай I, повернувшись к остальным с бледным как полотно лицом. — Это шумят легионеры.

Спустя какие-то секунды эти старцы оказались у окон, дабы убедиться в правдивости слов своего коллеги. Где и замерли, словно парализованные.

Константинополь закипал.

— COMITATENSES!

— U-U-U!

— LEGIO! AETERNA! VITRIX! — Орали глотки людей, что шли под аквилой и векселем первого венедского легиона.

Legio I Venedica. Для многих непосвященных это были просто слова. Во многом бессмысленные. Но в Константинополе, где еще помнили о былых временах, все было иначе. Люди заворожено смотрели на мерно покачивающуюся аквилу. Они уже забыли, какой она должна быть. Просто помнили о том, что это такое и зачем. Поэтому воспринимали рубленного золотого орла из Warhammer вполне нормально. Особенно в окружении воинов с красными щитами, вертикально рассеченными веретеном удачи в окружении молний.

Толпа ревела.

Толпа гудела.

Толпа была счастлива. Слишком истосковались люди по тем, кем можно восхищаться…

Тяжелые размеренные шаги гулким эхом отдавались в тишине. Все участники Вселенского собора молчали и с нервным напряжение смотрели на закрытые двухстворчатые двери, которые отделяли их от этих шагов. Да, там фоном был и иной топот, но почему все слышали только эти гулкие, тяжелые шаги.

Секундная задержка. И двустворчатая дверь, чуть не слетев с петель распахнулась, громко ударившись о стены.

На пороге оказался довольно крупный мужчина.

На нем была позолоченая[1] кольчуга с длинными рукавами и подолом до колен, рассеченным до пояса спереди и сзади. Подшитая на красную, бархатную ткань и кожаной обкладкой по периметру. Под ней был стеганый халат, выступающий местами в цвет подбивки.

Поверх кольчуги была надета кираса, самые простые латные наплечники, наручи и налокотники. На ногах — такие же примитивные, но все же латные ноги. Никакого рифления. Никаких сложных углов и форм. Простая ранняя миланская школа, лишенная, впрочем, плечевой асимметрии. И все эти латные компоненты также, как и кольчуга были позолочены. Кираса же дополнительно имела алую выпушку подбоя и рельефную аппликацию аквилы из Warhammer на груди, подчеркнутой ореолом из серебра.

На голове у этого мужчины был шлем, безумно напоминающий грандбацинет «Грифон» от ArmorSmith. Который был также позолоченный. А на поясе у него висел довольно длинный меч с необычно длинной, полуторной рукояткой и необычной, корзинчатой гардой.

Вошедший выждал паузу. И откинул забрало.

Пара секунд.

И он, отстегнув Y-образный подбородочный ремень, снял шлем, взяв его на локоть. Его черные, короткие, кудрявые волосы прекрасно считались с довольно широким, словно рубленым, чисто выбритым лицо, светло-оливковой кожей и янтарными глазами, которые в лучах утреннего солнца казались золотыми.

Рядом с ним вышла вперед некто в удивительной броне — чешуе, казавшейся перьями[2] серебряного металла. Цельнотянутый легкий шлем с довольно искусно сделанной личиной улыбающегося женского лица. Также посеребренный. В руках же этот воин держала копье. Обычное легкое копье, без лишних украшений. Он потянулся к шлему. Отстегнул подбородочный ремень, и сняв его принял на локоть. От чего все в зале едва заметно ахнули.

Это был не он, а она. Женщина.

Правильные черты красивого лица. Белая кожа. Небесно-голубые глаза. И прямые, удивительно светлые волосы.

Эта пара выглядела так, словно солнце и луна решили заглянуть в гости в это раннее утро.

За ними же находились простые легионеры. Но на них никто не смотрел.

— Ну, что граждане алкоголики, тунеядцы, хулиганы. — Произнес Ярослав, обведя иерархов смеющимся взглядом. — Кто хочет поработать?

[1] Ярослав все-таки преуспел в своих опытах с вольтовым столбом и электрохимическим золочением.

[2] В данном случае речь идет о не самом распространенном римском доспехе — lorica plumata, который делался из небольших чешуек, напоминающих перья, собранных не на тканевой основе, а соединенные промеж себя кольчужными кольцами.