Виденгрен Гео Мани и манихейство - Гео Виденгрен

Далее упоминаются царские придворные, которые, как обычно, несли службу при дворе в качестве камергеров и пажей. Ближайшими доверенными лицами Бахрама названы царица саков и некий Картир, сын Артабана. Этот Картир, который упоминается также и в большой надписи Шапура под Каба-и Зардуштом, не тождествен мобаду Картиру, как то ошибочно предполагалось ранее. Сакская царица, со своей стороны, является супругой так называемого Саканшаха, царского сатрапа в Сакистане, государстве, которое в ранне-сасанидскую эпоху управлялось близкими родственниками царя. Бросается в глаза, что эта княжна, очевидно, занимает при Бахраме чрезвычайно высокое положение. Она была женой одного из следующих царей, Бахрама III, племянника Бахрама I.

Коптские тексты дополняют приведенную здесь картину тем, что в них Бахрам в конце концов спрашивает, почему эти откровения были сообщены именно Мани, а не царю. Мани смог ответить лишь, что на то была воля Божья.

Чрезвычайно бурный допрос кончился тем, что Мани напоминает царю о благодеяниях, которые оказал и ему Шапур и Ормизд, и в заключение говорит: «Делай со мной, что хочешь!»

Тогда царь приказал заключить Мани в оковы. Три цепи наложили на его руки, три пары кандалов на ноги и одну цепь повесили на шею. Затем оковы запечатали и отвели его в тюрьму. Этот способ наложения оков хорошо нам знаком из христианских деяний мучеников. Скованный таким образом Мани провел время с девятнадцатого января по четырнадцатое февраля 276 г. н. э. (или, по другому исчислению, с тридцать первого января по двадцать шестое февраля 271 г. н. э.). В течение этих 26 дней Мани, по древнему восточному обычаю, позволяли видеться со своими учениками и говорить с ними. Он чувствовал, что близится его конец, и потому дал своим ближайшим ученикам необходимые указания. Их позднее сообщил церкви присутствовавший при этом Мар Аммо. На этом силы 60-летнего Мани исчерпались. Его тело, ослабленное постами и бичеваниями, не могло больше выносить тяжесть оков, и он умер от истощения на четвертый день месяца Шаревар. «В 11 часов дня взошел он из своего тела вверх в обитель своего величия в вышине». При этом присутствовали высокопоставленный манихейский священник по имени Уззай и двое «избранных».

Известие о смерти Мани быстро распространилось по всему городу Бетлабаду. В город стекалось множество людей, которые собирались в огромные толпы. Царь отдал приказ проткнуть тело Мани горящим факелом, чтобы точно определить, действительно ли умер ненавистный глава секты. После этого мертвое тело было разрезано на куски, и отрубленную голову поместили над городскими воротами Бетлабада. Земные останки позднее были захоронены верными учениками в Кл-есифоне. (Проповеди, s. 46–67; Psalm-Book, II, s. 17, 5-18.)

Глава III. Учение Мани (I)

1. Миссия и поражение Первочеловека

В споре с манихеями Августин вкладывает в уста манихея Фауста следующие слова: «Я проповедую два принципа, Бога и материю — материи мы приписываем всякую вредоносную силу, а Богу благую, как то и подобает» (Contra Faustum, XI 1).

Фауст в этом случае выступает как верный ученик Мани. В центре системы Мани стоит именно учение о двух принципах, Боге и материи. Две эти вечные несотворенные субстанции могут также обозначаться как свет и мрак, как истина и ложь. Общие понятия истина и свет могут рассматриваться так же, как существо, обладающее личностью, подобно Богу. Соответственно, ложь и мрак могут получать не только общее обозначение «материи», но и пониматься как нечто, наделенное персональными чертами, как «князь тьмы». Однако это не означает, что манихеи признавали существование двух богов. Фауст объясняет: «В наших объяснениях никогда не услышать имени двух богов. Хотя, действительно, мы исповедуем два принципа, но один из них мы называем “Бог”, адругой “материя”, или, как говорю я обычно и обыкновенно, “демон” (черт)» (Contra Faustum, XX 1).

В этом отказе признать за злым принципом, материей, право на имя «Бог», естественно, лежит, как 130 лет назад отмечал великий тюбингенский теолог Фердинанд Кристиан Бауэр, ослабление последовательного дуализма, признание превосходства доброго принципа над злым. Однако вследствие этого возникает логическая неясность. То, что отправной точкой для Мани послужил древне-иранский дуализм, само собой разумеется, и это было подчеркнуто еще Ф. К. Бауэром. Между тем в иранской религии дуализм выражен намного более отчетливо, чем в манихействе. Этот дуализм происходит из представлений о непрестанной битве между двумя принципами: благим, воплощенным в образе (Ахура Мазда>) Ормазда, и злым, персонифицированным в образе (Ангра Майнью>) Ахримана. Эти персонификации являются близнецами, совершившими свой выбор между добром и злом в начште времен. При этом Ахриман выбрал зло, в то время как Ормазд предпочел добро («Zwillinggatha», Yasna 30).

Однако представление о паре божественных близнецов ясно указывает на их изначальное равноправие. Таковое тоже присутствовало. За Гатой Заратуштры мы угадываем другое, пантеистическое объяснение мира, по которому эта пара близнецов, добрый и злой Бог, порождены божественным первоначалом, двуполым Высшим Богом, носящим имя Зерван и являющимся прежде всего Богом времени и судьбы.

Эта религия Зервана была ко времени Мани особенно широко распространена среди мидийских магов, у которых она господствовала уже в ахеменидскую эпоху (ср. выше, с. 40–41). В Армении и Месопотамии именно этот тип иранской религии соперничал с христианством. Когда отцы церкви произносят проповеди против «учения магов», они полемизируют именно с зерванизмом.

В главном мифе зерванизма рассказывается о рождении божественных близнецов: Зерван хотел иметь сына и потому долгое время совершал жертвоприношения. Затем, однако, в нем появились сомнения, действительно ли он когда-нибудь получит потомство. От этого сомнения возник в нем злой Ахриман. Его он родил первым; он был черен и зловонен. Затем родился второй близнец. Это был Ормазд, светлый и благоуханный. Так как Ахриман родился первым, он притязал на право перворождения. Он получил от своего отца Зервана власть над половиной этого мира и стал там царем, Sah. Но Ормазд стал суверенным властителем, pдtixSдh, и ему была дарована власть над другой частью мироздания. Таким образом, в конце концов он одержит победу над своим братом-близнецом.

Уже та дуалистическая спекуляция, которая обнаруживается в зерванизме, основанном на пантеистических представлениях, ослабляет последовательный дуализм, делая Ахримана только шахом, а Ормазда, напротив, падишахом и присуждая Ормизду окончательную победу в битве двух владык. Тем самым в качестве будущего победителя Ормазд с самого начала получает преимущество.

В любом случае не подлежит сомнению, что в этой религии Ахриман рассматривается как действительный бог, а не просто какдемон. Правда, греческие писатели чаще всего упоминают Ахримана не как бога (θεός), а как демона (δαίμων). Однако христианские полемические сочинения подтверждают, что Ахриман почитался как бог, «сильный в гневе». И митраизм, связь которого с зерванизмом известна с давних пор, посвящал Ахриману алтари с надписью: DeoArimanio, «богу Ариманию». Кроме того, в митраизме Ахриману приносились жертвы как богу.

Таким образом, можно сказать, что Мани продолжил и усугубил тенденцию, уже существовавшую в иранской религии. Ибо манихейство с отвращением относится к утверждению, что добрая и злая силы являются братьями. В манихейской исповедальной формуле, к которой мы позже еще вернемся (ср. ниже с. 127), говорится: «Если сказали мы когда-либо, что Ормазд и Ариман младший и старший брат, то я каюсь., сейчас и прошу отпустить грехи» (Xvastvaneft I С 3–4; ср. HR II, s. 94 [Μ 28]).

Характеризующим Высшую Сущность элементом, над которым он также господствует, является свет. Свет мыслится как субстанция божественной сущности. Эта субстанция света, которая, собственно, представляет собой умопостигаемую, совершенно отличную как от разума, так и от материи, субстанцию, между тем одновременно проявляется как нечто осязаемое. Бог есть «отец радостного света». Как Бог-Отец он властвует над царством света. Однако одновременно дело обстоит таким образом, что это царство, которое состоит из светлой земли и светлого эфира, в сущностном отношении совпадает с самим высшим божеством. Они идентичны, так как все царство света в совокупности составляет одновременно тело божества. Далее говорится, что это царство света не сотворено Богом, но вечно как истинное выражение его сущности, абсолютно и коэкзистентно ему. Если бы в царстве света хотя бы часть была порождена или создана, тогда за ним нельзя было бы признать его абсолютного характера.

Умопостигаемое тело Бога описывается у Мани как пять «жилищ»: разум, познание, мысль, осторожность, решительность. Эти формы активности сознания одновременно понимаются как его сущность и как его эманации. Выражение «жилища» вновь появляется как в поздне-иудейской спекуляции, так и в мандейскихтекстах.