Виденгрен Гео Мани и манихейство - Гео Виденгрен

Умопостигаемое тело Бога описывается у Мани как пять «жилищ»: разум, познание, мысль, осторожность, решительность. Эти формы активности сознания одновременно понимаются как его сущность и как его эманации. Выражение «жилища» вновь появляется как в поздне-иудейской спекуляции, так и в мандейскихтекстах.

В царстве света воздвигнут престол бога, окруженного его светом, его силой и его мудростью. Эти три свойства представляют собой три разных его аспекта и составляют вместе с ним тетраду, которую мы часто встречаем в манихейских гимнах и которая упоминается также в нашем арабском источнике, Фихристе.

Эти три аспекта божественной сущности составляют собой полноту его существа, полноту, которая выражается понятием «Бог». Между тем эта совокупность противопоставляется трем аспектам — как особая отдельная сущность. Эта своеобразная методика счета, при которой сумма частей добавляется к остальным как особая часть или противопоставляется им как совершенно самостоятельная величина, является характерным принципом, часто встречающимся в индоиранской религии и восходящим к древнему индоевропейскому истоку. Как мы увидим позднее, этот принцип играет в манихействе фундаментальную роль. Итак, Бог в учении Мани обладает как бы четырьмя сторонами, и потому греческая формула отречения называет его: «четырехликим отцом величия» (Migne SGI, col. 1401).

Такое понимание Высшего Существа как четырехликого Бога теснейшим образом связано с зерванитскими представлениями. Зерван является именно таким четвероликим богом, и историческая преемственность между манихейством и зерванизмом в этом отношении твердо установлена. Внешне эта связь отчетливее всего проявляется, естественно, в средне-иранских текстах, где на средне-персидском и согдийском языках Бог называется именно Зерваном и тетрада, таким образом, приобретает следующий вид:

Средне-персидский: Согдийский: Зерванизм: Zarvдn Бог Zr’w Zurvдn (Zarriдn) rцSn свет rwxSny'k свет zцr сила zwr сила vahлh мудрость yrЯ’kyv мудрость (Xrat)

Царство света ничем не ограничено с трех сторон: на север, на восток и на запад. Напротив, на юге свет сталкивается с тьмой. Таким образом, здесь область власти «Отца Величия», как называет его Мани, ограничивается властью тьмы.

В царстве света царят абсолютный мир и гармония. В словах, выражающих крайнее восхищение, описывается великолепие отца, увенчанного гирляндами цветов. Двенадцать эонов, также покрытых цветами, стоят перед ним, осыпая цветами отца. Эти двенадцать его великих сыновей, как их иначе называют, размещаются таким образом, что в каждой небесной области находятся три бога, таким образом четырежды три = двенадцать. И здесь снова мы видим четверичную схему! Животворное дыхание проносится по небесным равнинам, где сладкий нектар течет в вечность (Contra Faustum XV; Μ 692, Μ 730).

Яркую противоположность миру и спокойствию царства света представляет состояние, в котором пребывает царство тьмы. Жители мира материи бьются друг с другом, гонят друг друга, носятся по кругу в диком неистовстве. В этом круговороте обитатели тьмы однажды достигают верхнего предела, где тьма граничит со светом. Когда князь тьмы и его воинство взглянули на мир света, их охватила непреодолимая страсть к этому прекрасному и великолепному царству. Они прекратили свою междоусобицу и сошлись на совет, размышляя, как им причаститься свету, как им смешаться со светом. Они приготовились к нападению и снизу ворвались в царство света, которое тем самым претерпело опасное сотрясение.

Чтобы защитить себя и свое царство, Царь и Отец света должен был теперь выйти из своего величественного «покоя в самом себе» и из полноты своей сущности. Он должен был перейти от созерцательного существования к существованию активному.

Еще Бауэр указывал на иранское происхождение мифического мотива битвы. Этот мотив особенно отчетливо обнаруживается в пехлевийских произведениях Бундахишн и Затспрам. Впрочем, составляющие элементы мифа являются исконно зерванитскими. Высший Бог есть первоначально двуполый Зерван, который при творении выполнял работу как отца, так и матери, pitarпh ut mвtarпh, как говорится в тексте. Рассказывают, как Ахриман, бродивший в мире тьмы, однажды натолкнулся на свет и стал смотреть на него. Вместе с созданным им воинством демонов тьмы он врывается снизу в мир света. Этот мотив войны между тем гораздо древнее, чем — впрочем, очень поздняя — письменная фиксация упомянутых двух произведений. Плутарх, который передает заметки, собранные писателем Феопомпом, рассказывает, как Ахриман и его демоны напали на верхний мир, из-за чего произошло «смешение» добра со злом. По зерванитским представлениям, которые приведены в средне-иранском ученом тексте «Меног-и-Храт», мир имеет форму яйца. Эту форму высшего мира упоминает и Плутарх (De Iside et Osirise, Kap. 46–47).

Однако Бог, Высшая Сущность, — это только добро и поэтому он не способен на битву и сражение. Но что же ему делать, чтобы победить силу зла? Он «призывает» «Мать Жизни». Мани никогда не использует выражения вроде «создать», но всегда употребляет глагол «звать», сирийское: q'rа, выражение, которое в том же техническом значении использовали также мандеи. Имя «Мать Жизни» напоминает нам о том, что мы уже встречали имена Первая Жизнь, Вторая Жизнь и — вероятно, также — Третья Жизнь у «чистых», в том самом гностическом течении, из которого произошло манихейство. Собственно говоря, точная аналогия требовала бы также «Отца Жизни», однако его место было занято «Отцом Величия», как в сирийской письменной традиции называется Высшая Сущность. В этом случае мы усматриваем скрытые связи не только с месопотамскими представлениями, в которых «Жизнь» играет центральную роль, но и с иранской традицией, в которой «Поэтические проповеди» Заратустры говорят о «Первой Жизни» в довольно таинственных выражениях (Yasna 30,4; 33,1; 43,5; 48,6). В чисто теологическом отношении Мать Жизни соответствует в зерванитской системе стоящему рядом с Зерваном женскому божеству, вероятно, по имени Хвашизаг, за которой, скорее всего, скрывается великая богиня Анахита.

После того как Мать Жизни была «вызвана» к существованию, она, со своей стороны, «вызывает» Первочеловека, по-сирийски: nдSд qadmвyв, выражение, которое буквально означает «Первый Человек». В иранской традиции он зовется Ормазд, сын четвероликого бога (= Зерван).

Если мы посмотрим на триаду: Отец Величия, Мать Жизни и Первочеловек, мы сразу же увидим, что здесь представлены отец, мать и сын. Эту триаду мы встречаем не только в ближневосточной религии в целом, но и отдельно в сирийской Песне о жемчужине, в которой сын-спаситель изображается как юноша, юный князь. Он является изображением манихейского спасителя в его символическом виде «ребенка» или юноши. Средне-иранские тексты также говорят о «нежном сыне», nдzug zдdag, или, с парфянским замствованием из индийского, о «ребенке», kumвr.

Одно стихотворение из коптских псалмов подчеркивает предназначение спасителя в первую очередь как рыцаря-бойца и рассматривает его главным образом как победителя, который одерживает триумф над силами зла благодаря своей бесстрашной борьбе. При этом в его сущности присутствует и другая сторона, а именно аспект страдания. Ибо Первочеловек-Спаситель достигает победы только после того, как терпит мнимое поражение.

Первочеловек облачается в свои доспехи и выступает, чтобы дать бой воинству материи, тьмы и злобы. Его вооружение состоит из пяти светлых элементов, которые, взятые вместе, составляют не только его вооружение, но и его собственную сущность, его собственное «Я», его «душу». Поэтому символически их можно назвать его пятью «сыновьями». С помощью различных символов пытаются выразить соотношение, которое сложно, да и вовсе невозможно логически прояснить в рациональной форме. Эти светлые элементы по-сирийски: zlwвnк, суть эфир, ветер, свет, вода и огонь.

Между тем Первочеловек терпит поражение от князя тьмы и его войска, при этом лишаясь своего оружия. Или, в другом символическом представлении: пять его сыновей поглощаются демонами.

Однако это поражение является предпосылкой победы. И бо п ораже н ие, та к с казать, расс матр и ваетс я как добровольное. Итак, Первочеловек по своей воле снизошел в мир тьмы и материи и позволил ему поглотить свои светлые элементы. Его намерением было тем самым стать для материи смертоносным ядом: тьма поглощает светлые элементы и, таким образом, принимает в себя субстанцию, которая в сущностном плане абсолютно отлична от ее собственной и которую по этой причине она не может вынести. Используются и другие метафорические описания. Подобно тому, как военачальник жертвует наступающему врагу передовой отряд или авангард, чтобы спасти основные силы, то же происходит и в этом случае. Или другая метафора, на сей раз из пастушьей жизни: пастух отдает волку одну овцу, чтобы не потерять всего стада. Именно таким образом Первочеловек принес в жертву демонам тьмы свою душу, позволив тьме поглотить пять его сыновей.