Комкор - Олег Кожевников

– Интересно получается – раненые, а рвутся в бой. Ну-ка, давай все свои впечатления обрисуй – держится фронт или уже начал трещать по швам? Человек ты опытный, психолог, можно сказать, повидал за эти дни много отступающих красноармейцев и командиров – как настрой-то у них? Могут драться с врагом, или превратились уже в стадо баранов, бегущих от убоя?

– Настроения разные, Юрий Филиппович: кто-то готов уже здесь встать насмерть и, если оружия не хватит, рвать фашиста хоть зубами, но большинство считает, что нужно отступить к старой границе, где наверняка товарищ Сталин подготовил немцам горячую встречу. Там стоят свежие части и, опираясь на старый укрепрайон, Красная армия погонит фашистов обратно, в их вонючее логово. Я лично считаю, что отступать нам нельзя. Не знаю, как насчет свежих частей, но укрепрайона на старой границе, считай, уже нет. Наш Гушосдор помогал инженерным частям в демонтаже укреплений на старой границе. Последняя группа вольнонаемных рабочих вернулась оттуда еще в мае. Технику пригнали всю обратно, а те, кто был в командировке, получили премии за успешное выполнение правительственного задания. У нас просто так премии не дают, значит, сравняли они с землей тамошние доты и дзоты. Так что опереться там уже не на что. Немецкая авиация и здесь нам житья не дает, а уж там, куда прибывают свежие части, она точно висит день и ночь над головами. Не дадут немцы войскам развернуться, и получится, что отступив туда, мы поменяем шило на мыло. Если бы было у нас крепкое командование, и еще немецкую авиацию хоть как-нибудь приструнить, можно было бы отступить на заранее подготовленные позиции, а сейчас это нельзя, потому что если и у старой границы нам не удастся зацепиться, вот тогда начнется настоящая паника.

– Да ты просто стратег, Лыков! Ишь, отступать нельзя! А маршал Кулик тебе не указ, что ли? Видишь, как он быстро умотал из Белостокского выступа и других приказал не тормозить! Не боишься попасть в окружение?

– А что тут бояться – ста смертям не бывать, а одной не миновать! Лучше уж тут задницу рвать фашистам, чем они тебя с воздуха замордуют.

– А про снабжение ты забыл? Если не будет подвоза боеприпасов и горючего, чем ты будешь воевать – пролетарской ненавистью к империалистам?

– Да складов с боеприпасами здесь столько, что немцам их в жизни не разбомбить, да и горючего по всяким занычкам полно. Вон, например, у нашего Гушосдора в придорожных складах тонн сто солярки припасено. Кроме этого, на полустанке, недалеко от Волковыска, стоят в тупике прибывшие в наш адрес четыре железнодорожных цистерны с дизтопливом.

– И откуда ты это все знаешь, Лыков? Твоя же задача – интернированных охранять, а не снабжением заниматься!

– Так я обеспечивал охрану этих объектов. У нас поляками занималось процентов сорок личного состава, остальные несли службу по охране притрассовых складов или входили в состав летучих отрядов – гоняли недобитков.

– Ценный ты кадр, Лыков, и воевать умеешь, и информацией обладаешь уникальной по нынешним временам, к тому же рассуждаешь правильно. Словом, перерос ты свою нынешнюю должность – пора тебе заниматься делами посерьезней, чем паникеров тормозить. Так что готовься, через час отправишься со мной. Пока будешь командовать ротой из выздоравливающих и тех красноармейцев, которых вы еще не успели отправить к Курочкину. У вас сколько сейчас в наличии грузовиков?

– Семнадцать, это вместе с теми, которые конфисковали у подозрительных личностей. Десять ЗиСов и семь полуторок.

– А сами личности эти где?

– Расстреляны как явные паникеры, провокаторы и вражеские агенты! Эти сволочи думали, что у нас на дорогах вообще полный бардак, даже легенд себе нормальных не придумали, а тут их – раз, и за жабры. Мы тут несколько грузовиков останавливали, битком набитых красноармейцами, а из этих бойцов с рязанскими физиономиями практически никто и по-русски-то говорить не умеет. Немцы совсем обнаглели – за дебилов нас держат!

– И что же, эти люди, как желторотые птенцы, из машин с поднятыми лапками вышли?

– Как же, выйдут они!.. Мы их из броневиков пулеметами глушили!

Лыков на мгновение прервался, глянул на идущего к нам лейтенанта Быкова и несколько виноватым тоном добавил:

– Вот только жалко, в процессе этих задержаний и автомобили были уничтожены, а в последний раз диверсанты передвигались на двух ярославских пятитонках.

– Хм, интересно! Расскажи-ка, Сергей, как вам все-таки удавалось вычислить, что это немецкие диверсанты?

– Да это легко. Во-первых, сидят они в кузовах не по-нашему – рядами, не кучкуются, как принято, возле проема в тенте у заднего борта автомобиля. А во-вторых, перед тем как открывать огонь, наш человек беседует с теми, кто сидит в кузове. Командир, который едет в кабине, отлично говорит по-русски, и бумаги у него вроде бы в порядке, а вот бойцы в кузове ни черта нашего языка не понимают.

– И что, немцы такие тупицы, что ваш проверяющий их не насторожит, и они его спокойно отпускают?

– Хм, а это смотря кто их проверяет! У нас этим занимается Танюшка – раньше работала машинисткой, ну а после того как лагерь расформировали, отправилась вместе с нами. Теперь она эксперт по выявлению шпионов. Одета в гражданское, и вид имеет совсем юный, беспомощный. Когда такая девушка подходит к кузову, где сидят молодые парни, и просит взять с собой, то что обычно происходит? Если в кузове сидят наши ребята, то, пускай с шуточками и оглядкой на командира, но постараются взять, чтобы увезти подальше от этого ужаса. А если там сидят враги и по-русски ни бум-бум, они молчат как рыбы, отвечает только один, обученный нашему языку, что у них, мол, приказ – никого не подсаживать, и они выполняют очень важное задание. Ну, Таня тогда безропотно отходит, за ней и ребята, проверяющие документы у командира в кабине. Автомобиль как бы пропускают, а через двести метров его встречают броневики и расстреливают из пулеметов.

– Молодцы чекисты – так и нужно фашистов бить! Чтобы у самих ни царапины, а эти гадины штабелями лежали. Только вот пока наоборот получается – фашист нас с воздуха вовсю мордует, а мы ему можем только дулю показать. Ладно, Сергей, и на нашей улице будет праздник. Как тут немец с воздуха – сильно лютует?

– Да первые два дня они особо не баловали – наши ястребки их от дороги отгоняли, а сегодня как с цепи сорвались: целый день долбят и долбят по дороге, хорошо хоть мост через реку не трогают, наверное, надеются, что он им целым достанется. Вот козлы. Да если мы отсюда уйдем, однозначно все за собой уничтожим. Бригадные саперы этот мост уже заминировали, и все готово для взрыва – только команду дать. Или немцы нас совсем за дураков держат, что мы от их бомбардировок последние мозги потеряли и ошалели так, что за собой стратегические мосты не взрываем? Конечно, народ, побывавший под бомбами, не совсем адекватен, но не настолько же!

К нам подошел лейтенант Быков, и этот своеобразный доклад-беседа прервался. Когда я представлял танкиста Лыкову, появился командир охраны пленных гитлеровцев сержант Доренко и, едва дождавшись окончания моего монолога, гаркнул:

– Товарищ комбриг, какие будут дальнейшие приказания – оставить немцев в кузове автомобиля или куда-нибудь отконвоировать?

По логике, пленных не стоило бы дергать, ведь максимум через час нам опять в дорогу, но в нынешние тяжелые времена эта логика отступила – важно было, чтобы как можно большее количество людей увидело пленных немецких офицеров и генералов; любыми путями нужно было подымать дух народа. А помимо гушосдоровцев я еще заметил несколько групп беженцев, которые держались чуть в отдалении от площадки, где встала под маскировочные сети наша техника. Все эти люди с напряженным вниманием наблюдали за прибывшими военными. Можно быть уверенным, что эта выгрузка пленных и их конвоирование не пройдут незамеченными, и, как у нас водится, скоро данный факт обрастет такими легендами, что эти слухи заменят собой работу сотен пропагандистов, а также многотысячных тиражей газет и листовок. Все это быстро проанализировав, я уверенно скомандовал Доренко:

– Да, сержант, выгружайте пленных и отконвоируйте их в штабную палатку, туда же доставьте и генерала Гудериана. Сопровождающий покажет дорогу, его вам выделит сержант госбезопасности.

Обращаясь уже к Лыкову, я продолжил:

– Давай-ка, сержант госбезопасности, организуй, чтобы нас кто-нибудь сопроводил до штаба, а сам начинай готовиться к убытию из славных рядов гушосдоровцев. Да, и возьми с собой для формируемой роты из взвода Анисимова сержанта, выбирай самого лучшего. Если взводный будет особо бухтеть, сошлись на мой приказ. Из своих бывших подчиненных можешь отобрать пять человек и взять с собой в новую роту. И еще, забирай десять грузовиков – Бедину и семи хватит.