Всегда в декабре - Эмили Стоун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Привет!
Одной рукой в черной перчатке она придерживала сумочку на плече, а другая была опущена, и она совершенно не знала, что ей делать со своими руками, они вдруг стали ей мешать. Все так же улыбаясь, она указала на вход с другой стороны металлического заграждения.
– Пойдем?
Кивнув, Макс обошел вслед за ней заграждение и встал в очередь, которая, к счастью, шла быстро.
– Ну что, улетела ваша соседка? – спросил он, глядя на нее, между тем как они двигались вперед, стараясь держать дистанцию с двумя дутыми куртками и коляской впереди. Волосы у него были по-прежнему растрепаны, а значит, этот кавардак на голове, придававший ему бесспорный шарм, возник не по причине падения.
– Что? А, да, – Джози кашлянула, чувствуя себя идиоткой. – Улетела сегодня утром.
Вспомнив, как Биа в леопардовых сапожках на каблуках в четвертый раз ввалилась в квартиру, объявив, что забыла жизненно важный новогодний аксессуар, а потом, ругаясь на чем свет стоит, запихивала его в битком набитый чемодан, Джози улыбнулась. Ее багаж явно весил больше двадцати трех дозволенных килограммов, но, когда Джози попыталась сказать об этом, Биа только отмахнулась. Да ерунда все это, Джоз, конечно, меня пропустят. И Джози не сомневалась, что именно так будет – Биа как-то уболтает на регистрации, чтобы обошлось без доплаты за перевес.
Младенец в коляске завозился, наполнив установившееся между ними молчание плачем и воплями, и одна из Дутых Курток склонилась над коляской, отчаянно пытаясь убедить малыша, что все в порядке. Потом Дутая Куртка обернулась, и оказалось, что она принадлежит блондинке с короткой стрижкой каскадом. Женщина повела глазами по сторонам и с извиняющимся видом улыбнулась Джози – та улыбнулась в ответ, выказывая понимание. Интересно, родители брали ее с собой в такие места, когда она была малышкой? Вероятно, да, потому что запах сахарных орешков с рождественских рынков неизменно навевал смутные мысли о веселье, горячих напитках и бабочках в животе. То было одно из многих позабытых воспоминаний о родителях – воспоминаний, выветрившихся из ее неокрепшего мозга, прежде чем они успели схватиться, несмотря на усилия Мемо.
Когда раздраженная кассирша в рождественской шапке нетерпеливо подала им знак подойти, Джози и Макс двинулись с места одновременно. Кассирша злобно взирала на них, явно жалея, что подписалась на эту треклятую праздничную работенку.
– Эээ… – Джози замялась и посмотрела на Макса. Она не знала, сколько билетов брать – один или два. Предполагается, что она заплатит за него?
– Два билета? – подсказала кассирша, глядя на Джози, как на придурочную.
– Да, пожалуйста, – сказал Макс, доставая из кармана пальто бумажник. При виде этого потертого бумажника и кучи торчащих из него карточек, квитанций и бумажек Джози сморщила нос. Как он там что-то находит? Макс протянул кредитную карту, и кассирша, не поднимая глаз от экрана, выдала им билеты.
– Сейчас, – сказала Джози, роясь в сумочке, – кажется, у меня были наличные, одну минуту.
Помотав головой, Макс опустил бумажник в карман и, ловко маневрируя и даже не дотрагиваясь до Джози, отвел ее в сторонку от трех девиц, устремившихся к кассе.
– Бросьте, не надо.
Джози замялась, но потом кивнула и улыбнулась в знак признательности, решив, что настаивать будет невежливо. Она заправила за ухо непослушную прядь волос, жалея о том, что послушалась Биа и надела шапку. День, конечно, был холодный, но пар изо рта не шел, небо – чистое, и солнце согревает прохладный воздух. Вскоре, когда солнце зайдет, шапка, перчатки и шарф будут кстати, но сейчас, когда они двигались по импровизированной аллее ярмарки, где по обе стороны стояли палатки с едой, Джози было жарко. Но снять шапку тоже был не вариант, потому что волосы, конечно же, примялись, о чем Биа, само собой, не подумала, когда этим утром перед отъездом обряжала ее в шикарный зимний наряд.
Макс шел в своем темпе, размашистым, хоть и вальяжным шагом, и ей казалось, что она должна бежать, иначе не успеет за ним.
– Итак, – он посмотрел на нее с высоты своего роста, – куда теперь?
– Может, на каток? – запыхавшись, предложила она.
– На каток… – Макс сразу нахмурился, и Джози очень захотелось стиснуть зубы. Это была его дурацкая идея пойти вместе, так что мог бы, по крайней мере, изобразить энтузиазм.
– Да, – более уверенно сказала она. – На каток. – Она снова заставила себя улыбнуться. – Будет здорово! – Может, заодно лед отчуждения сломаем, подумала она про себя, радуясь каламбуру, хотя произносить его вслух не стала. – Думаю, нам сюда. – Она решительно направилась в нужную сторону, игнорируя его скептическую физиономию.
– Я вообще-то не настолько хорошо…
– Неважно! – Ее голос звучал так же натужно весело, как у продавщицы, кипящей энтузиазмом, но она ничего не могла с собой поделать. – Все дело в практике, – настаивала она. В любом случае это лучше, чем прогуливаться в неловком молчании.
Они пришли на каток к началу очередного «сеанса», по словам толстячка-распорядителя, им повезло. В раздевалке они переобулись, и Джози ее белые пластиковые коньки оказались впритык. До начала сеанса оставалось пять минут – они неловко проковыляли к краю катка, при этом Макс корчил рожи, а затем навалился на бортик, наблюдая за катавшимися из предыдущей группы.
Джози разглядывала светловолосую девчушку, на вид лет семи-восьми, которую возил по льду отец – лицо у нее было сосредоточенное, ноги почти не двигались, она пыталась держать равновесие. Когда девчушка споткнулась и, широко раскрыв глаза, ухватилась за отцовскую руку, Джози улыбнулась. Отец чуть засмеялся, что-то сказал дочери, и они снова начали медленно кататься.
Джози почти бессознательно потерла шрам на левом запястье, скрытый перчаткой. Как-то она каталась на льду вместе с родителями. То был крытый каток, совсем не такой, как этот, но отец поддерживал ее так же, как эту девчушку. Ей помнилось, что папе почему-то пришлось уйти с катка, и он перепоручил ее маме. Поначалу она отказывалась кататься с мамой, говорила, что с ней не так хорошо, как с папой, но ее уговорили, развеселили, растормошили. А потом, как Джози того и боялась, мама упала. И вместо того чтобы выпустить руку Джози, она, стараясь удержать равновесие, ухватилась за нее и увлекла дочь за собой. Все страшно разволновались, потому что Джози не произнесла ни звука, даже не заплакала, когда ударилась рукой о лед. Сначала думали, что у нее сломано запястье, но оказалось, что это растяжение. На память о том дне на руке у нее остался круглый шрам, но это помогло ей научиться различать право и лево.
– Джози? – Услышав